Темный принц - Кристин Фихан

Он и Грегори часто охотились на представителей своего рода и открыли, насколько развращенным может быть карпатец, превратившийся в вампира.

— Ты будешь вынужден остановить Грегори?

Страх пронзил все ее существо. Она начала понимать, как трудна жизнь Михаила.

— Но ты же говоришь, что он сильнее? — спохватилась она.

— Вне всяких сомнений. Он свободен в передвижениях, у него больше опыта в охоте и выслеживании нежити. Он многому научился, путешествуя по земле. А его власть только усиливается от одиночества. Грегори мне почти брат, а не просто друг. Мы вместе с самого начала. Я не хочу потерять его или охотиться на него, не хочу мериться с ним силами. Мы вместе провели столько сражений. Мы делились кровью, исцеляли друг друга, защищали друг друга, когда в этом была необходимость.

— А Жак?

Она уже чувствовала привязанность к человеку, так похожему на Михаила. Михаил устало поднялся, чтобы вылить воду.

— Мой брат на две сотни лет младше меня. Он сильный и мудрый и очень опасен при определенных обстоятельствах. В его венах течет сильная кровь древних. Он путешествует, учится, готовится принять ответственность за наш народ, если понадобится.

— Боже, ты несешь ответственность за всех своих людей.

Она сказала это еле слышно, лаская его кофейного цвета волосы.

Михаил присел, глядя на нее вдруг постаревшими глазами.

— Мы вымирающая раса, малышка. Я боюсь, что просто пытаюсь отодвинуть неизбежное. Двое известных нам ассасинов исчезли. Двое подозреваемых, Антон Фабреццо и Дитер Ходкинс, тоже пропали. Я послал сообщение по горам, но они словно растворились. Также до меня дошли слухи об организованной группе охотников, появившейся примерно в это же время. Если эти люди когда-нибудь объединятся с учеными, они станут еще опаснее.

— Я поняла, что карпатцы — часть земли, она их исцеляет, дает им сверхъестественные силы. Но, Михаил, может быть, твоя предвзятость и презрение к людям мешают тебе увидеть их преимущества.

— Ты по-прежнему упорствуешь, считая, что я отношусь к людям предвзято. Мне нравятся многие из них.

Михаил обнаружил, что не может противиться искушению расстегнуть пуговицы на белой шелковой рубашке, которая скрывала ее обнаженное тело. Что-то глубоко внутри его, какая-то примитивная потребность заставляла его неотрывно смотреть на нее, зная, что он может сделать это.

Она улыбнулась, откидывая волосы хорошо знакомым ему жестом. От этого рубашка на ее груди разошлась, открывая обнаженную кожу, полную грудь, которая тут же скрылась под шелком. От этого зрелища у него захватило дух.

— Послушай меня, любовь моя, — сказала она. — Наличие нескольких друзей и чувство привязанности к некоторым представителям расы не отменяет предвзятости. Ты так долго живешь со своими способностями, что принимаешь их как должное. Потому что можешь контролировать человеческое сознание и использовать людей как скот...

Эти ее слова шокировали его. Как она могла так подумать? Он взял ее за лодыжку.

— Я никогда не обращался с людьми, как со скотом. Многих из них я считаю друзьями, хотя Грегори и еще кое-кто думают, что я спятил. Я наблюдал, как растут люди, и жалел, что не могу испытывать то же, что они. Нет, малышка, я не использую их как скот.

Она вздернула подбородок.

— Возможно, и не как скот, но я чувствую то же, что и ты, Михаил. Ты можешь спрятать это от самого себя, но я-то легко это вижу. — Она улыбнулась, чтобы смягчить свои слова. — Я знаю, ты не хочешь чувствовать себя в чем-то лучшим, но ведь людей нетрудно подчинить себе...

Он фыркнул.

— Тебя-то я не смог себе подчинить. Ты не представляешь, как часто мне хотелось силой добиться от тебя повиновения, особенно когда ты оказывалась в опасности. Как бы мне хотелось пойти на поводу у инстинктов... но нет, я позволил тебе вернуться в гостиницу.

— Твоя любовь заставила тебя отступить. — Она потянулась, чтобы дотронуться до его волос — Разве не так все должно быть между людьми? Если ты действительно любишь меня и желаешь мне счастья, ты должен понимать, что я могу делать то, что для меня естественно, что считаю правильным.

Его пальцы прошлись вниз по ее горлу, по глубокой ложбинке между грудями, заставляя ее задрожать от внезапно нахлынувшего тепла.

— Все так, малышка, но это также верно и для меня. Ты занимаешься чем-то еще кроме как делать меня счастливым. А мое счастье полностью зависит от того, в безопасности ты или нет.

Рейвен не смогла сдержать улыбку.

— Так или иначе, но у меня создается ощущение, что в этом проявляется твоя хитрая природа. Возможно, тебе следует изучить человеческую изобретательность. Михаил, ты полностью полагаешься на свои способности, но человечество может найти иные пути. Мы объединяем два мира. И если мы решим завести ребенка...

Он беспокойно пошевелился, его глаза засверкали. Она уловила властное карпатское решение прежде, чем он смог скрыть свои мысли.

Ты обязана.

— Если однажды мы решим завести ребенка, — упорствовала она, не обращая на это внимания, — и если это будет мальчик, он будет воспитан в традициях обоих миров. А если это будет девочка, она вырастет свободной и сможет сама принимать решения. Я говорю серьезно, Михаил. Я никогда не соглашусь дать жизнь маленькой девочке, чтобы потом она стала племенной кобылой для какого-нибудь мужчины. Она будет сознавать собственную силу и сама выберет свою судьбу.

— Наши женщины делают свой выбор, — негромко заметил он ей.

— Я не сомневаюсь, что даже есть некий ритуал, который гарантирует, что она выберет правильного мужчину, — предположила Рейвен. — Ты дашь мне слово, что согласишься со мной, или я не буду рожать.

Он погладил ее по щеке.

— Больше всего на свете я желаю тебе счастья. Я бы также хотел, чтобы и мои дети были счастливы. У нас впереди много лет, чтобы решить все вопросы, целая жизнь. Но когда мы научимся балансировать между двумя мирами и поймем, что настало время, я соглашусь на все твои условия.

— Смотри, я прослежу, чтобы ты его сдержал, — предупредила она.

Он рассмеялся и потрепал ее по щеке.

— С годами твоя сила и власть будут увеличиваться. Но ты уже сейчас пугаешь меня, Рейвен. Не знаю, выдержит ли мое сердце все последующие годы.

Она рассмеялась в ответ, и ее смех звучал для него как музыка. Его руки легли ей на грудь, обхватив мягкую выпуклость ладонями, и он склонил к ней свою голову. Его рот был жарким, влажным и требовательным, его зубы, покусывая, прошлись по ее чувствительной коже. Прикосновение его волос было похоже на касание пламени. Тотчас же ее руки обвились вокруг него, и она расслабленно откинулась на изголовье. Михаил растянулся на кровати, его голова покоилась на ее коленях.