Золотой череп. Воронка душ (СИ) - Павел Селеверстов

— А что знаешь про «Воронку душ»?

— Для эльфов это неприятная тема, — пожал плечами Клут. — Вам людям не понять, что такое беспричинный страх, который невозможно контролировать. «Воронка душ» это страшный сон, это ворота в ад, из которого не выбраться. И лучше быть разорванным орками, чем очутиться в сердце воронки.

Клут пыхнул дымом и покосился на Всебора.

— Только человек способен выдержать несокрушимую мощь воронки, но ещё ни один представитель вашего рода не осмелился сунуться к зверю в пасть. И потому я не уверен, что наше предприятие увенчается успехом.

Слова старика заставили задуматься. Клут, конечно, мог преувеличить опасность, но какое-то чувство подсказывало, что эльф говорит правду. Именно ему, Всебору, отводилась роль смельчака, которому и было суждено сунуться зверю в пасть, и только от него зависел успех всего предприятия.

— Ты готов рискнуть? — поинтересовался толстяк. — Всякое может случиться, ведь поиск эльфийской реликвии сопряжён со смертельной опасностью.

— Разве то, что уже с нами случилось, не было сопряжено с опасностью? — отозвался Всебор. — Как-нибудь справимся.

— Как-нибудь не получится, — бросил Клут. — Каждому из нас придётся работать с отдачей, а тому, кто отправится за реликвией вдвойне.

Над скальбурской пустошью эхом разнёсся рокот далёкой грозы. Сразу же завыли какие-то твари, а в ответ им рыкнули твари ещё более могучие.

Вернулись Ританаль и Броль. Громила криво улыбался и исподтишка поглядывал на охотницу. А Ританаль невозмутимо вертела в руках сломанный хлыст.

— Чем раньше мы доберёмся до болот, тем лучше, — сказала она. — Местные пустоши кишат нечистью, особенно расщелины и овраги. Мой отец видел одну такую тварь, когда она растерзала его помощника.

— Разве болота безопаснее? — спросил Клут. — Думаю, что твари и туда ходят.

— Зверье боится болот, — ответила Ританаль. — Бездонные топи, вызывают ужас у тварей, порождённых навьим колдовством, потому что они слишком велики, чтобы передвигаться по трясине.

Не прошло и часа, как в воздухе стал ощущаться запах тины и водяных растений. Появились комары, редкие болотные птицы. Ещё через какое-то время, показались заросли камышей и огромные лужи со стоячей водой. Здесь, на границе миров, начинались проклятые скальбурские топи, которые простирались до горизонта и уходили во тьму навьих царств.

— Когда я служил в калибарской гвардии, мы частенько наведывались к болотам, пощекотать нервы, — заметил Клут. — А всё из-за огней, которые появляются над водой. Был у нас один знаток, так вот он утверждал, что это водяные духи.

— А я слышал, что огни над болотами это неприкаянные призраки утопленников, — добавил Палько. — Скитаются в ночи, ищут заплутавших путников и заманивают в трясину. Чтоб составили им компанию.

— Тёмные вы люди! — усмехнулась Ританаль. — Какому нормальному человеку придёт в голову, ночью бродить по болотам, да ещё наслушавшись таких россказней?

— За что купил, за то и продал, — огрызнулся толстяк. — А только был в моём отряде один парнишка, который решил проверить собственную храбрость. Всё бахвалился вытащить из трясины водяного духа. Вот и отправился, как-то вечером никого не предупредив. Хватились мы его только через пару дней, а когда нашли сразу и поняли, ума лишился бедняга. Глаза пустые, изо рта слюна капает, голова вся седая — одним словом безумец. Тогда-то и сказал нам один лекарь, что разума его лишили блуждающие болотные огни.

— Про водяных духов ничего сказать не могу, — бросила Ританаль. — А для тварей, в чьих жилах течёт кровь, всегда найдётся острый клинок.

Она дёрнула за узду и, когда лошадь остановилась, спрыгнула на землю.

— Всё ребята, слезайте. Дальше только пешком.

Лошадей расседлали и отпустили пастись. Всё необходимое снаряжение распределили по заплечным мешкам. А провиант доверили тащить Палько и Зубастику.

— Эту часть Скальбура я знаю достаточно хорошо, — заметила Ританаль. — Но всё равно держите дистанцию. Болота меняют рельеф каждый год, и там, где были острова, могут появиться зыбучие пески. Ворон не считать, клювом не щёлкать.

— Всегда восхищала твоя показная строгость, — улыбнулся Броль. — Тебя бы в эльфийский отряд записать. Мигом дисциплину поправила бы.

— К твоему сведению, у меня есть ещё один хлыст, — отозвалась девушка. — Хочешь испытать и его прочность?

Броль рассмеялся и примирительно покачал головой.

— Больше не надо, — сказал он. — После падения в реку я заметил, что моя шкура приобрела поразительную чувствительность.

Тьма запада медленно поглощала красный солнечный диск. Вечерело. От болот тянуло промозглостью и холодом. Над водой появилась лёгкая дымка испарений. Выползли ночные твари, и вскоре над бесконечным пространством скальбурских топей, зазвучала монотонная песня амфибий.

В сапогах хлюпало от воды, ступни затягивало в грязь. Каждый чётко осознавал, что останавливаться нельзя ни при каких условиях, иначе бездна поглотит их одного за другим.

Замыкая отряд, Всебор шёл за своим приятелем Жилем и вспоминал мудрые рассказы Сейбилена. Он не мог поверить, что старый дипломат, который так легко общался с высокопоставленными особами, сам принимал участие в походах по Скальбуру. Не верилось потому, что прирождённый аристократ, привыкший к комфорту и сытости, не мог пройти через испытания, не потеряв себя. Но ведь Сейбилен смог. И не только приспособился, а выжил и даже стал крепче.

— «Неужели не справлюсь? — подумал Всебор. — И что это за «Воронка душ», которая перемалывает всё живое, калечит и рвёт?»

Теперь-то он понимал, что главная роль с самого начала отводилась только ему. Эльфы не в счёт, Ританаль тем более. А Зубастик… Зубастик закадычный товарищ, рисковать которым, он никогда бы не стал.

Всебор улыбнулся, вспомнил унылый приют, те странные, в чём-то нелепые эпизоды жизни, которые непознаваемыми нитями связали его с этим недотёпой.

Жиль кряхтел и стонал. Лямки мешка натёрли плечи, а груз тянул к земле. Со своей задачей Зубастик справлялся с трудом, а «Воронка душ» и вовсе была ему не по силам.

— Тебе помочь? — спросил Всебор. — Можешь часть поклажи переложить в мой мешок.

— Ну, уж нет! — Жиль обернулся и, улыбаясь, выпятил резцы. — Такая ноша не тянет. Жратву и ползком тащить буду.

На болота опустились сумерки. В воздухе носились огромные стрекозы, пищали летучие мыши. Иногда, тревожно и тоскливо, вскрикивала одинокая ночная птица.

Блуждать в темноте по скальбурским топям становилось небезопасно и Ританаль, как никто другой, хорошо это понимала. К счастью, они наткнулись на какой-то островок, где общим голосованием и решено было заночевать. Раздобыть сухие дрова оказалось задачей сложной, потому пришлось срубить пару небольших деревьев. Кое-как удалось развести костёр и приготовить нехитрый ужин. Разговор не клеился, и трапеза прошла в молчании.