Последние романтики - Рут Харрис

– Ким! Не двигайся, – крикнула Николь. Ким повернулся на ее голос. Его лицо было озарено выражением триумфа. Никогда он не казался Николь таким красивым и желанным. Она сфотографировала Кима.

Той ночью, крепко прижав Николь к себе, Ким предложил ей выйти за него замуж.

2

Ким и Николь вернулись в Париж в марте 1927 года после почти двухмесячного отсутствия. Его лицо было загорелым, тело более поджарым. Когда он сходил с поезда в куртке цвета хаки, то был самим олицетворением великого белого охотника – легендарной, романтической и мифической фигуры. Щелкали камеры, потрескивали вспышки, а репортеры, ожидавшие его на Восточном вокзале, обращались к нему не иначе как «Папа».

– Где вы этому научились? – спросил Ким. Николь прибыла в столицу более ранним поездом и избежала докучливых журналистов.

– Мне рассказали об этом барабаны джунглей, – ответил Пит Астуриас, приятель Кима из «Пари трибюн».

– Называйте меня Ким, ладно? Во время сафари африканцы называют своих клиентов «папа». Я не сумел их от этого отучить. Но мне не понравится, если это слово попадет на газетные страницы, – объяснил он. – Оно слишком поганое.

– Ваша следующая книга будет посвящена Африке? – спросил кто-то. Интервью началось, появились блокноты и карандаши.

– Будьте уверены в этом! – ответил Ким. – Именно в Африке мужчина может убедиться в том, мужчина он или нет.

– Что чувствуешь, когда охотишься на льва?

– Расскажите нам, как вы подстрелили буйвола!

– Мы слышали, вы застрелили трех антилоп импала ради их красивых голов!

– Есть ли среди ваших трофеев газели?

Они выкрикивали вопросы, мешая друг другу.

– Как вы узнали о буйволе и о газели? – спросил Ким изумленно.

– Африканские барабаны донесли до нас эту весть, – ответил Пит.

– А как поживает Николь? – выкрикнул кто-то. – Мы слышали, что вы собираетесь заключить с мадемуазель брачный союз.

– Откуда у вас подобная информация? – Ким потерял бдительность.

– Вы и мадемуазель будете жить в Париже или в Нью-Йорке?

– Как они прознали о Николь? – спросил Ким Пита.

– Парижские барабаны бьют так же громко, как и барабаны немецкой армии.

– Я расскажу вам все, что вы хотите об Африке, но прошу не упоминать имя мадемуазель Редон, – начал торговаться Ким. Он не хотел, чтобы Салли была поставлена в неловкое положение, но больше всего ему не хотелось, чтобы Салли разозлилась. Вопрос о разводе еще не был урегулирован. И он не хотел, чтобы она поменяла свое решение. – Я хочу пощадить чувства Салли и не хочу, чтобы она узнала, что в Африке я был вместе с Николь.

– Уже поздно, – сказал Пит. – Информация просочилась на страницы парижской прессы. Нью-йоркские газеты обязательно подхватят новость, вопрос только, как скоро это произойдет. Ведь вы оба очень известны.

– Но у нас есть право на личную жизнь, – сказал Ким, обеспокоенный тем, как воспримет весть о его романе Салли. Для нее это станет публичным унижением.

– Не стройте из себя невинность, – заметил Пит. – Вы – знаменитость, и люди хотят знать о вас как можно больше.

– Черт подери, но я не хочу этого, – запротестовал Ким, хотя и не слишком убедительно. Ему нравилась известность, он получал нескрываемое удовольствие от того, что находился в центре внимания прессы, а его наигранное возмущение никого не убедило в обратном. – Почему бы вам не написать о ком-нибудь еще?

– Но вы действительно собираетесь жениться на мадемуазель Редон? – настаивали на своем журналисты.

– А как насчет развода? Что говорит ваша жена?

– Вы уже наметили дату бракосочетания?

– Ладно, – вынужден был сдаться Ким. – Вы загнали меня в угол. Мадемуазель Редон и я говорили о возможном браке. Но окончательно еще ничего не решено.

– А развод?

– Моя жена сказала, что не будет мне мешать.

– Вы сделала предложение мадемуазель Редон в Африке? – выкрикнул кто-то очередной вопрос.

– Днем? Или под звездами? – крикнул кто-то еще.

– Или в палатке? Валяй, Ким, дай нам несколько ярких деталей.

– Нет-нет! Больше ничего. Я сказал вам все, что собирался сказать, есть вещи сугубо личные.

Глаза его блеснули. Ему льстило внимание, он с трудом мог сопротивляться прессе; журналисты получили все, что он собирался им рассказать. Необходимо только, чтобы отношения с Салли остались ровными. Газетная история о его романе с Николь могла ему крупно повредить. Он стоял на платформе, улыбаясь, загорелый и жизнерадостный, производя впечатление самого счастливого человека на свете. Этим наблюдением и начиналась большая часть статей о намеченном браке известного американского писателя и известной французской модельерши.

3

Ким поехал в Нью-Йорк просить Салли о разводе, К этому времени во многих газетах появились фотографии и статьи, посвященные очаровательному роману между Кимом и Николь. Одна из статей так и называлась: «Медовый месяц во время сафари».

Салли была преисполнена горечи и боли, она была унижена и хотела отомстить за унижение.

Она рыдала и кричала, она умоляла Кима не сходить с ума. Она клялась, что никогда не даст ему свободы. Она постоянно возвращалась к тому, что они давно женаты. У них общее прошлое, у них дети – Кимджи и Кристи, у них многообещающее будущее. Они дали друг другу обещание перед Богом и обменялись кольцами. Не было никакого основания бросать все ради какого-то романтического приключения.

Ким просил, спорил, угрожал. Салли отказалась даже думать о разводе. Ким, у которого уже было все, чего он хотел, вдруг всерьез понял, что сейчас он может не получить того, чего жаждет. Это привело его в бешенство. Его мучили, и он сам стал мучителем.

– Ты хочешь остаться замужем за человеком, который тебя не любит? – спросил он. – За человеком, который никогда тебя не любил?

– Никогда? – Салли побледнела. Ее как будто ударили. На это Ким и рассчитывал.

– Я встретил Николь еще до женитьбы на тебе. Я был влюблен в нее, когда стоял перед алтарем рядом с тобой! Я жил во лжи долгие годы. Я не люблю тебя сейчас, и я не любил тебя раньше.

– Я не верю тебе, – сказала наконец Салли. Голос ее звучал как хриплое карканье. – Ты сошел с ума.

– Верь мне, – сказал Ким. – Это – правда.

Салли выглядела как побитая. Ее лицо скривилось. Глаза помертвели и вдруг зажглись безумным огнем.

– Я ненавижу тебя! – закричала она. – Я тебя ненавижу!

– Очень хорошо, – сказал Ким. – Я очень рад. Теперь у тебя есть все основания для развода. – Он повернулся, чтобы выйти.

Они спорили на кухне в доме на Чарльтон-стрит. Салли вдруг схватила нож, острый, как бритва, и бросилась на пего.