Тень темной королевы - Раймонд Фейст

День ото дня новобранцы совершенствовали свои навыки в обращении с оружием, а в безветренные дни даже тренировались в стрельбе из коротких луков, которые были в ходу у кочевников истландских степей, джешандийцев. Руководил этими тренировками Кэлис. В каюте у него хранился его собственный большой лук, но он отлично стрелял и из такого оружия. Тридцати лучшим стрелкам предстояло стать лучниками , в отряде Кэлиса, но от тренировок не освобождался никто, даже те, у кого не было никаких шансов попасть в первую тридцатку. Стрелять без промаха должны были уметь все.

Принцип универсальности вообще лежал в основе всей подготовки. Бывшие заключенные учились владеть любым оружием, известным капралу Фостеру или де Лонгвилю, от длинных чеканов до коротких кинжалов. Разумеется, слабые и сильные стороны бойцов тщательно учитывались и даже заносились в специальный журнал, но все равно каждый был обязан провести немало часов, обучаясь владению тем оружием, к которому у него не было склонности или способностей. Целыми днями Эрик учился действовать мечом, копьем, луком, ножом, молотом или просто голыми кулаками, и раз от раза от него требовалось совершенствовать свое мастерство.

Но больше всего Эрик любил занятия, проводимые Шо Пи и Накором. За прошедшие три месяца он перестал скептически относиться к понятию медитации и стал ревностным приверженцем «боя руками», как он называл для себя тот странный изаланский танец, которому обучал их Шо Пи. Какими бы необычными ни казались на первый взгляд эти движения, они сплетались в отточенный арсенал приемов и контрприемов, и Эрик получал огромное удовольствие, когда на тренировке ему удавалось найти неожиданный ответ на действия противника. Однажды, фехтуя на ножах, он чуть было не проткнул Луи, признанного мастера клинка. Пристально поглядев на своего бывшего сокамерника, де Савона пробормотал что-то по-родезански, а потом рассмеялся и сказал:

— Я вижу, танец журавля превращается в когти тигра. — Это были названия движений, которым научил Эрика Шо Пи, и он впервые применил их совершенно автоматически, не задумываясь о них.

Он сам чувствовал, что превращается в кого-то другого — вот только в кого?

— Земля! — крикнул впередсмотрящий.

За последние два дня общее напряжение достигло предела. Плавание подходило к концу, и внезапно все начали осознавать, что оно им порядком поднадоело. Эти трехмачтовые военные корабли могли взять на борт достаточный запас провизии, но за четыре месяца многое испортилось, а остальное просто приелось. Только неизменные апельсины Накора всегда были свежими.

Капитан вел корабль через коварный рифовый барьер, и Эрик был на мачте, готовый по команде начать вязать парус. Взглянув вниз, он увидел под десятифутовым слоем обломки какого-то судна.

— Это «Рэптор», парнишка, — пояснил Марстин, старый матрос, сидящий на рее рядом. — Корабль старика Тренчарда, нашего прежнего капитана. Бывший «Королевский Орел». Мы, матросы короля, временно стали пиратами. — Он махнул рукой в сторону скалистого берега. — Двадцать четыре года назад как раз там высадились несколько наших, а с ними — молодой Кэлис, принц Крондорский — Никлас, а не его отец, — и герцог Маркус Крайдский.

— И ты там был? — спросил Ру, сидевший верхом на рее с другой стороны мачты.

— Ну да. Кое-кто из нас до сих пор жив. Это было мое первое плавание. Я был тогда юнгой, зато служил на лучшем корабле под командованием лучшего капитана.

На корабле только и говорили, что о первой экспедиции Кэлиса на южный континент, и у каждого имелся свой вариант этой истории.

— Куда вы пойдете после того, как высадите нас? — спросил Эрик.

— В Город на Змеиной Реке. «Месть» останется ждать вас, а «Охотник» подремонтируется и пойдет, чтобы передать сведения, — ответил Марстин. — Во всяком случае, я так слышал.

Об этом слышал и Эрик. Такие слухи на флоте называются «баковый вестник», и Эрик хотел уточнить подробности, но дальнейший разговор был прерван командой брать рифы, и все принялись за работу.

Когда выпала минутка отдышаться и оглядеться по сторонам, Эрик увидел, что корабль бросил якорь недалеко от песчаной косы, над которой вздымалась стена огромных скал — футов сто в высоту, не меньше. Судя по многочисленным бурунам и водоворотам, здесь была уйма подводных камней, и Эрик был поражен той легкостью, с какой капитан провел корабль в эту относительно безопасную бухту.

Прозвучала команда «Собраться на палубе!», и все, кто был на мачтах, торопливо скатились вниз. Де Лонгвиль нетерпеливо расхаживал вдоль фальшборта.

— Девочки, мы отправляемся, — сказал он, когда все собрались. — У вас есть десять минут, чтобы сбегать вниз, взять свои шмотки и снова построиться здесь. Сейчас спустят шлюпки. Мешкать мы не станем, но если кто-то желает спрятаться в канатной бухте в надежде, что его забудут, пусть выбросит из головы сию хитроумную мысль.

Эрик не сомневался, что это последнее предупреждение излишне. Любой в их отряде понимал, что отвертеться от этого задания вряд ли удастся, и на самом деле не слишком к этому и стремился. Кэлису кое-кто мог и не поверить, но Накор вбил в головы всем, что дело обстоит именно так, и вся эта банда головорезов была готова принять вызов.

Со скал была сброшена веревочная лестница, а на вершине утеса их ждали всадники. Закаленный за четыре месяца тренировками, Эрик без труда взобрался по лестнице, таща на себе тяжелый вьюк и оружие.

Поднявшись, он оказался на границе радующего глаз оазиса. И перед ним раскинулось голубое озеро, окруженное финиковыми пальмами. А потом он увидел пустыню.

— О боги! — воскликнул Эрик. К нему подошел Ру:

— Что такое?

Эрик показал рукой; Ру и другие посмотрели туда.

— Я видел Джал-Пур, — сказал Билли Гудвин. — Так то благодать божья по сравнению с этим.

Повсюду, куда достигал взор, были только песок и скалы. Везде, кроме синей в бурунах поверхности океана, господствовал только один цвет — синевато-серый цвет сланца с рассыпанными по нему темными пятнами скал. Даже сейчас, в конце дня, раскаленный воздух дрожал, словно белье на веревке, и у Эрика вдруг пересохло в горле.

Послышался голос Фостера:

— Эй, красавцы! Еще успеете налюбоваться. Становись!

Они побежали туда, где стояли де Лонгвиль и остальные «головорезы». Де Лонгвиль показал на шестерых человек, включая Джерома Хэнди и Джедоу Шати.

— Это наиболее обученная шестерка. Их учили три года. Не сводите с них глаз, — сказал он Эрику и его товарищам. — Делайте то же, что и они. Если вы попадете в беду, они вам помогут. Если наделаете ошибок — тоже. А если вы попытаетесь сбежать, они вас убьют. — Он окликнул Фостера и приказал ему готовить людей к маршу.