Тайна девственницы - Виктория Александер

Малдук подбежал к ним. На лице его застыл страх.

– Она… – Он не нашел в себе сил задать вопрос.

– Нет.

Натаниэль различал, как едва заметно поднимается и опускается грудь Габриэлы.

– Но нам нужно как можно скорее отвезти ее домой.

– У нас есть карета, – кивнул Куинт.

Малдун отправился за семейным врачом Натаниэля, чтобы тот ждал их на Харрингтон-стрит. Нат не сомневался, что, несмотря на поздний час, здоровяк не откажется им помочь.

Всю дорогу до дома – а она заняла совсем немного времени – Натаниэль не выпускал Габриэлу из рук. На виске у нее был неглубокий порез, но никаких ожогов он не заметил. В руке она сжимала что-то похожее на пачку писем. Хотя Нат знал, что раны на голове должны сильно кровоточить, ему все равно казалось, что крови слишком много. И он сделал единственное, что мог в данной ситуации.

– Господи, – взмолился он, – пожалуйста, не забирай ее у меня!

Натаниэль не знал, сколько времени он просидел в коридоре той части дома, которая принадлежала матери. Графиня настояла, чтобы Габриэлу устроили в одной из самых больших комнат. И сейчас они вместе с доктором хлопотали над девушкой, а он сидел здесь и ждал. Страх холодным комком засел у него в животе. Но все это время рядом с ним оставались Куинт и Стерлинг. А также Малдун. Не слишком подходящее поведение для слуги, но Малдун был такой же частью семьи Габриэлы, как и любой кровный родственник.

– Так она за этим отправилась обратно в дом? – Куинт посмотрел на пачку писем, лежавшую у Ната на коленях.

Тот молча кивнул.

– А что в них? – поинтересовался Стерлинг.

– Понятия не имею, – покачал головой Нат. – Но это в любом случае не стоит ее жизни.

– Для нее стоит, – тихо произнес Малдун. – Хотя она это и отрицает. Это письма к ее матери. Габриэла нашла их после смерти брата. – Лицо его ожесточилось. – Он никогда ей их не показывал.

До сих пор Натаниэль не знал такого чувства, как ненависть, но в тот момент он с радостью бы своими руками придушил Энрико Монтини.

– Как ты думаешь, почему загорелся дом? – спросил Стерлинг.

– Там кто-то был. Один раз мне показалось, я что-то услышал, но я не был уверен. – Натаниэль тяжело вздохнул. – Я должен был обратить внимание. Я должен был…

– Может, кто-то поджег дом, может быть, пожар начался сам по себе – не знаю. И сейчас это не так важно.

– Думаешь, кто-то еще искал печать? – предположил Куинт.

– Или оттиск, который мог бы подтвердить достоверность печати. Без оттиска кто угодно может объявить, что он нашел печать. – Нат покачал головой. – Но я не знаю. И, откровенно говоря, это меня сейчас волнует меньше всего.

– Так вы нашли ее? – помолчав, все-таки спросил Куинт.

– Что? – Стерлинг переводил взгляд с одного брата на другого, пока наконец на него не снизошло озарение. – Печать? Печать Монтини?

– Нашли. – Нат знал, что ценная реликвия лежит у него в кармане.

– Ну так это же… – Стерлинг пытался подобрать правильное слово. – Замечательно!

Нат переглянулся с братом.

– С Габриэлой все будет в порядке, Нат. – Голос Стерлинга смягчился.

– Конечно, – уверенно заявил Куинт.

Дверь в комнату Габриэлы приоткрылась, и доктор Креншоу с матерью Натаниэля вышли в коридор.

– Как она? – вскочил с места Натаниэль.

– Рана на голове неглубокая. Сомневаюсь, что даже шрам останется. Тем не менее… – Доктор помолчал, подбирая слова. – Ее легкие повреждены – неудивительно, учитывая, через что ей пришлось пройти. Но больше всего меня беспокоят последствия удара по голове.

Нат с трудом удерживался от того, чтобы не закричать на доктора.

– Но с ней все будет в порядке?

– Еще рано говорить об этом, Натаниэль. Я вернусь утром – и тогда мы узнаем гораздо больше.

Доктор повернулся к матери Ната:

– Кто-то должен все время находиться рядом с ней. Немедленно пошлите за мной, если будут какие-либо изменения.

– Да, конечно. Благодарю вас, мистер Креншоу. – Мать сделала знак Эндрюсу, чтобы тот проводил доктора до двери. – Я останусь с ней.

– Нет! – Нат почувствовал, как паника охватывает его при мысли, что его не будет рядом, когда Габриэла очнется. – С ней останусь я.

– Дорогой, – мать с сочувствием посмотрела на сына, – не думаю, что это разумный поступок.

– Пусть он посидит с ней, мама, – вступился за брата Стерлинг.

Графиня искоса посмотрела на Стерлинга, потом снова повернулась к Натаниэлю.

– Дорогой, от тебя ужасно пахнет дымом. Я бы даже сказала, просто невыносимо. Дом Габриэлы только что сгорел, так что, боюсь, это не тот запах, который должен ее разбудить. Ко всему прочему я же вижу, насколько ты вымотан. В таком состоянии ты ей не поможешь. Я настаиваю, чтобы ты принял ванну и поспал, а потом можешь сидеть с ней столько, сколько пожелаешь.

Хотя слова матери и не нравились Натаниэлю, он чувствовал, что она права.

– Хорошо.

Мать повернулась к Куинтону.

– Ты выглядишь не лучше Натаниэля.

– Да, мама, – пробормотал он.

– Что касается вас, – она обратилась к Малдуну, – мне известно, как вы связаны с мисс Монтини. Можете сидеть у ее комнаты, сколько угодно, и если будут какие-либо изменения, мы сразу вам сообщим.

– Благодарю вас, мадам, – склонил голову Малдун.

– Сейчас всем нам остается только ждать. Натаниэль, – мать осторожно взяла его за руку, – наша семья уже много лет знает доктора Креншоу. В разное время он заботился о каждом из нас. Я ему полностью доверяю и должна сказать, что он полон надежд на лучшее.

Нат криво улыбнулся:

– По его словам это чувствовалось.

– Натаниэль, – покачала головой мать, – с Габриэлой все будет в порядке, – твердо сказала она и, уже стоя на пороге комнаты, заметила письма Габриэлы.

– Что это?

– За этим она и вернулась в дом, – ответил Нат. – Это письма к ее матери. Габриэла обнаружила их после смерти брата, – угрюмо пояснил он. – Энрико скрывал их от нее.

– Нам остается лишь надеяться, что он горит в аду. – Мать задумчиво осматривала пачку. – Надо было с этим что-то сделать.

– Так как Монтини умер, думаю, кто-то об этом позаботился, – хмуро заметил Куинт.

– Да, конечно, – пробормотала мать и внимательно посмотрела на Натаниэля. – А тебе пора идти.

Нат наскоро принял ванну, переоделся в чистую одежду и сразу отправился к Габриэле. Через некоторое время к нему присоединилась мать, Малдун все еще стоял на посту за дверью. Нат был благодарен ему за то, что тот рядом.

Позже мать прислала обед, потому что Натаниэль ни на шаг не отходил от Габриэлы, но он так и не притронулся к еде, хотя день сменился ночью, а потом снова взошло солнце. Время от времени, несмотря на все свои старания, Натаниэль проваливался в сон, однако эти короткие мгновения были наполнены образом Габриэлы, бросающейся в горящий дом, пламенем, пожирающим ступени, ужасом в ее голубых глазах.