Возвращение в юность - Ферн Майклз

— Да.

— И вы будете все четыре года платить мне пятьсот долларов в месяц, а также оплачивать учебу и квартиру?

— Да.

— А взамен я должен убраться из Хейдена и не показывать здесь носа?

— Да.

— И последний вопрос. Как вы собираетесь объяснить все это Ирэн?

— Я никому не обязан ничего объяснять, — высокомерно заявил Фостер Дойль.

— То же самое вы сказали, когда пришли сюда, и смотрите, что из этого получилось, — засмеялся Кейдер, глядя в раздраженное лицо старика.

— Я все устрою. А сейчас я хочу, чтобы ты пообещал выполнить все условия и с этого момента держался подальше от Ирэн. Это означает, что ты не будешь пытаться встретиться с моей дочерью, разговаривать с ней и писать ей. Договорились?

— Договорились, но если вы не против, мистер Хейден, мне не хотелось бы пожимать вам руку.

Замечание Кейдера удивило Хейдена.

— Почему же? — резко произнес он.

— Потому что мне совершенно непонятно, как отец может продать дочь за пятнадцать тысяч баксов плюс расходы на обучение.

После этих слов лицо Фостера Дойля стало серым.

— Я не хочу, чтобы ты когда-нибудь возвратился в Хейден. Запомни это, Хэррис. Я буду выполнять условия сделки, пока ты тоже будешь их выполнять. Как только ты сюда вернешься, я раздавлю тебя вот так, — он швырнул тлеющую сигару на пол и наступил на нее каблуком.

Хлопнула дверь, и стало тихо. Кейдер наклонился и поднял еще теплую сигару. Он посмотрел на раскрошившиеся листья табака и поморщился, затем сжал сигару в кулаке и швырнул через комнату. Этот старый ублюдок покупает и продает людей, как скот…

…Остатки кофе потекли по руке Кейдера, когда он понял, что смял в пальцах и раздавил картонную чашку, как когда-то сухие табачные листья.

— Ну что ж, старый ублюдок, ты больше не будешь продавать и покупать людей, — слова Кейдера разнеслись по пустому магазину. — Наверное, ты и не подозреваешь о том, что теперь уже не сможешь этого делать.

Джуди Эванс расположилась рядом с Кевином и начала медленно разворачивать свой сандвич. Она чуть поерзала, устраиваясь поудобнее, и вытянула ноги.

— Вот так лучше, — вздохнула она. — Хорошо, если бы мистер Хэррис поставил здесь кресла. Я могу смотреть телевизор, сидя на полу, но мне не нравится есть, сидя на полу в комнате, заваленной товарами. — Она поморщилась. — Ненавижу салат из яиц!

— Предлагаю поменяться, — спокойно предложил Кевин. — Всю эту неделю я брал с собой ветчину и сыр, — он наклонился. Его глаза оказались как раз над корзинкой с едой. Ему нравились длинные загорелые ноги Джуди. Кожа казалась такой шелковистой и блестящей, почти как у девушек тетушки Кледи, а кроме того, улыбаясь, Джуди не показывала все свои зубы. Кевин почувствовал, как кровь прилила к шее, когда он коснулся ее руки. — А мне нравится салат из яиц, — засмеялся он.

Кейдер советовал ему все время улыбаться. Ему и самому этого хотелось. Каждый раз, когда он видел Джуди Эванс, ему хотелось улыбнуться.

Они молча ели. Джуди время от времени бросала взгляды на Кевина, который медленно жевал, хотя обычно проглатывал сандвичи с завидной быстротой. Сегодня он казался необычно тихим.

— Что с тобой, Кевин? О чем ты думаешь?

— Что? Да так, — засмеялся он, желая показать, что у него все прекрасно. Но глаза его не смеялись.

— Я решила, что у тебя что-то случилось. Ты сегодня такой молчаливый. Ты на меня не сердишься? Ну, что я ушла домой в пол-одиннадцатого? Ты сразу пошел домой, когда мы расстались?

— Нет, не сержусь. Ничего подобного. Просто устал. Вчера по пути домой я встретил мистера Хэрриса, и мы с ним выпили пива, — он не стал рассказывать Джуди, что кроме пива они пили виски, а потом Кейдер подарил ему фляжку. Не стоит говорить Джуди о том, какие взаимоотношения сложились у него с Кейдером Хэррисом.

— Похоже, пиво не пошло тебе на пользу, Кевин. Ты сегодня весь день чувствуешь себя не в своей тарелке, — Джуди продолжала не торопясь есть сандвич. Будет лучше, если Кевин не заметит, как ей не понравилось, что он не сразу пошел домой, когда расстался с ней. Ей совсем не хотелось начинать пилить его, как это делала Бетт.

Кевин допил молоко. Он до сих пор чувствовал тошноту и головную боль после вчерашнего, но знал, что скорее умрет, чем признается в этом Джуди. Ему совсем не хотелось, чтобы она подумала, будто он не умеет пить. Но Кевин поклялся себе, что больше так пить не будет. Черт возьми! Он даже не помнит, как выключил душ и лег в постель. Он только помнил, как допил содержимое фляжки, а потом его хлестали сильные струи ледяной воды. А потом ему приснился сон! Он и раньше видел подобные сны, но на этот раз все было по-другому. Ему приснилось, что он занимался любовью сначала с Виолой, затем с Джуди, а потом с ангелами Чарли[3] — со всеми тремя. Вообще-то он почти сразу забыл этот сон. Он не мог ничего вспомнить, даже когда отец пришел и стал будить его, чтобы он не опоздал на работу. Но когда Кевин спустился к завтраку и увидел за столом Бетт, то сразу все вспомнил. У Бетт был такой вид, словно она знала о его видениях.

— Мистер Хэррис сказал, куда поехал и когда вернется? — спросила Джуди, откусывая сандвич с ветчиной и сыром.

— Он только сказал, что вернется после трех, и просил тебя заполнить журнал. Еще он просил, чтобы ты разложила на полке и в витрине футбольные мячи.

— Как это все надоело! Я бы предпочла остаться здесь с тобой. По крайней мере, могли бы поболтать. Если не будет покупателей, я полежу на этом мате. Как все надоело… — повторила она.

— Я буду покрикивать на тебя время от времени, чтобы тебе не было скучно, — засмеялся Кевин. — Поедешь со мной на пикник?

— Если это приглашение, то конечно, — ответила Джуди, подгибая ноги. — Но, Кевин, я хотела спросить: ты не собираешься…

— Нет, я не собираюсь брать с собой Бетт, если ты об этом.

— Да, именно об этом. И не потому, что она мне не нравится. Просто она… так липнет к тебе. Мне не нравится, когда ребята смеются над тобой из-за твоей сестры. Это нехорошо. У нее должны быть свои друзья, Кевин.

Кевин судорожно сглотнул. Ему хотелось сказать что-то в защиту Бетт, но нужные слова не приходили на ум. Только вспомнилось, как Кейдер Хэррис говорил: «Всегда улыбайся, сынок! Пусть они думают, что ты знаешь что-то такое, чего не знают они. Ты должен укрощать женщин. Они ждут от тебя этого. Черт возьми, они жаждут этого, и я знал нескольких, которые просто умоляли меня об этом. Но, — предупредил он, — может произойти и обратное. За женщинами нужен глаз да глаз, иначе сам можешь оказаться у них под пятой. Они только и ждут удобного момента. У меня была одна такая, чуть не взяла меня в оборот, но я вовремя опомнился. И ради Бога, мой мальчик, не забывай улыбаться! У тебя хорошие зубы, не бойся показывать их».