Виконт де Бражелон, или Десять лет спустя. Том 1 - Александр Дюма

Герцог пожал руку короля, но по обыкновению без излишнего восторга. Однако эта последняя милость тронула его сердце. Карл проявлял великодушие мудро, с тем чтобы дать герцогу время высказать какое-нибудь желание, но дарованные Монку милости превзошли все то, что он мог пожелать.

— Черт возьми! — пробормотал д’Артаньян про себя. — Дождь льет ливмя! Можно сойти с ума!

Он казался таким жалким и грустным, что король не мог сдержать улыбки. Монк хотел проститься с Карлом II.

— Как, вы уже уходите, мой верный друг? — спросил король у герцога.

— Если ваше величество позволит… Я очень устал от впечатлений этого дня. Мне нужно отдохнуть.

— Но, — сказал король, — вы не уйдете без господина д’Артаньяна, надеюсь?

— Почему же? — спросил старый воин.

— Вы сами знаете почему.

Монк взглянул на короля с удивлением.

— Простите, ваше величество, — пробормотал он, — я никак не могу понять…

— Возможно. Но если вы забыли, так господин д’Артаньян помнит.

Лицо мушкетера выразило удивление.

— Позвольте спросить, герцог, — сказал король, — вы живете вместе с господином д’Артаньяном?

— Да, ваше величество: я имел честь предложить ему квартиру.

— Это и не могло быть иначе… Пленник всегда неразлучен с победителем.

Монк покраснел.

— Да, правда, — согласился он, — я действительно пленник господина д’Артаньяна.

— Разумеется, Монк, потому что вы еще не выкупили себя. Но не беспокойтесь: я вырвал вас из рук господина д’Артаньяна, я же заплачу и выкуп.

В глазах д’Артаньяна блеснула радость. Гасконец начал понимать.

Карл подошел к нему.

— Генерал не очень богат, — начал он, — и не может заплатить вам за себя столько, сколько он стоит. Я, разумеется, богаче. Но теперь, когда он герцог и почти король, возможно, что и я уже не в состоянии буду заплатить за него. Господин д’Артаньян, будьте снисходительны. Сколько я должен вам?

Д’Артаньян несказанно обрадовался такому обороту дела, но не выдал своего восторга.

— Ваше величество, вы напрасно беспокоитесь, — ответил он. — Когда я имел счастье захватить господина Монка, он был только генералом; стало быть, мне следует получить выкуп за генерала. Пусть генерал отдаст мне свою шпагу, и я буду считать, что мне уплатили сполна. Только шпага генерала стоит столько же, сколько он сам.

— Odds fish,[8] как говаривал отец мой! — воскликнул Карл II. — Вот благородная речь благородного человека, не правда ли, герцог?

— По чести так, ваше величество.

И он обнажил шпагу.

— Сударь, — сказал он д’Артаньяну, — вот шпага, которую вы просите. У многих клинки бывали получше; но мой никогда ни перед кем не склонялся, хотя он очень прост.

Д’Артаньян с гордостью взял шпагу, которая только что возвела короля на престол.

— Ого! — вскричал Карл II. — Как! Шпага, вернувшая мне трон, удалится из Англии? И не будет в числе наших государственных драгоценностей? Нет, клянусь душою, этого не случится! Капитан д’Артаньян, я даю двести тысяч ливров за эту шпагу: если мало, скажите…

— Да, ваше величество, этого мало, — ответил д’Артаньян с неподражаемой серьезностью. — Прежде всего я не хотел бы продавать ее; но вы желаете, а желание вашего величества для меня закон. Я повинуюсь. Но из уважения к славному воину, который слышит меня, я должен оценить ее по крайней мере наполовину дороже. Я прошу триста тысяч за шпагу или готов даром отдать ее вашему величеству.

И, взяв шпагу за острие, он протянул ее королю.

Карл II громко рассмеялся:

— Вот благородный человек и веселый товарищ! Не так ли, герцог? Он нравится мне, и я люблю его. Вот, шевалье д’Артаньян, — прибавил он, — возьмите это.

Он подошел к столу, взял перо и написал чек на триста тысяч ливров.

Д’Артаньян взял чек, с важностью повернулся к Монку и произнес:

— Я взял за шпагу слишком мало, я это знаю; но верьте мне, герцог, я скорее умру, чем прослыву стяжателем.

Король опять захохотал, как счастливейший человек во всем государстве.

— Вы еще повидаетесь со мною до отъезда, шевалье, — сказал он. — Мне нужно будет запастись веселостью, если мои французы уезжают.

— Ваше величество! Моя веселость не то, что шпага герцога. Я отдам ее даром, — отвечал д’Артаньян, вполне довольный.

— И вы, граф, — прибавил Карл, оборачиваясь к Атосу, — и вы тоже еще придете ко мне. Я должен дать вам важное поручение. Вашу руку, герцог.

Монк пожал руку королю.

— Прощайте, господа, — сказал Карл французам, подавая им руку, которую они поочередно поцеловали.

— Ну так что же? — спросил Атос, когда они вышли из дворца. — Теперь вы довольны?

— Тсс… — отвечал д’Артаньян в радостном волнении. — Ведь я еще не вернулся от казначея… По дороге мне на голову еще может свалиться кирпич.

XXXIV. Неудобства богатства

Как только приличие позволило ему явиться за деньгами, д’Артаньян, не теряя времени, отправился к королевскому казначею.

Тут он имел удовольствие променять клочок бумаги, исписанный весьма плохим почерком, на огромное количество золотых, только что вычеканенных монет с изображением короля Карла II.

Д’Артаньян всегда умел владеть собою, но в этом случае он не мог скрыть радости, которую читатель поймет, если захочет быть снисходительным к человеку, отроду не видавшему столько свертков золотых монет, которые лежали в порядке, поистине ласкающем глаз.

Казначей положил все эти свертки в мешки и на каждый мешок наложил печать с английским гербом; такую милость казначеи оказывают не всякому. Потом бесстрастно и с той учтивостью, какую он обязан был проявить к человеку, пользовавшемуся дружбой короля, сказал:

— Возьмите ваши деньги, сударь.

«Ваши деньги»! От этих слов в душе д’Артаньяна задрожали струнки, о существовании которых он раньше и не подозревал.

Он приказал положить мешки на тележку и вернулся домой в глубоком раздумье. Человек, у которого триста тысяч ливров, не может не морщить лба; на каждую сотню тысяч ливров по одной морщине — это еще немного.

Д’Артаньян заперся в своей комнате, не обедал, никого не впускал к себе; зажег лампу, положил заряженный пистолет на стол и всю ночь напролет бодрствовал, обдумывая, как бы сделать, чтобы эти красивые золотые монеты, попавшие в его сундук из королевской казны, не перешли в карманы какого-нибудь ловкого вора.

Лучшим средством, какое пришло в голову гасконцу, было немедля запереть свое сокровище замками, столь прочными, чтобы никакая рука не сломала их, чтобы никакой обычный ключ их не открыл. Д’Артаньян вспомнил, что англичане слывут мастерами в механике и в деле всяческой охраны; он решил назавтра же пойти на поиски механика, который мог бы продать ему добротный сундук или несгораемый шкаф. Ему недолго пришлось искать. Некто Вилл Джобсон, обитающий на Пиккадилли, выслушал его распоряжения, понял его затруднения и обещал сделать ему надежный замок, который освободит его от всякого страха за будущее.