Мой Проклятый Север - Дарья Закревская
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Снова ощущение полета, которое закончилось почти мгновенно.
Мы стояли посреди светлой, красиво обставленной гостиной. Напротив нас, комфортно развалившись в мягком кресле, курил трубку ректор Брух.
— Я тебя уже заждался, — хмыкнул он, посмотрев на Тария. — О! Студентка Райас. Добро пожаловать в мой дом.
Глава 23
Невероятно. Что мы делаем в доме у ректора? И вообще, разве он не схвачен, как «главный предатель Королевского Совета», по уверениям Илаира? Советник Иртон хоть слово правды в своей речи сказал?
Пока я изучала комнату, Тарий напряженно вглядывался в ректора. Глаза куратора ярко светились, и я, заметив это, тоже пробудила дар. И на всякий случай поставила щит. Он, правда, получился слабенький — резерв после «удавки» восстанавливался медленно.
Ректор негромко рассмеялся, внимательно изучая наши настороженные позы. Сам он пользоваться даром не спешил; медленно, словно показывая, что нам ничего не угрожает, мужчина положил трубку на кофейный столик и сделал глоток из чашки.
— Кофе? — предложил он. Не дождавшись ответа, вздохнул. — Долго ты еще собираешься буравить меня взглядом? Скоро дыру прожжешь. Выпускницу мою напугал — смотри, дрожит вся, глаза горят, а силенок-то и нет почти. Где резерв потеряла, Альяра?
— «Удавка» Иртона, — процедил сквозь зубы куратор, не меняя позы. — Не подскажешь, где советник взял этот артефакт, а, Леброн?
— Мерзкая штука, — нахмурился ректор.
Он как-то сразу весь собрался, сосредоточился. Куда только делась вся расслабленность? Теперь перед нами сидел тот Брух, которого так боялись студенты и остерегались родители — хищный цепкий взгляд, выверенные движения. Резко подавшись вперед, он пробудил дар, заставив Тария угрожающе рыкнуть и спрятать меня себе за спину.
— Успокойся. Иртон не от меня получил «удавки». И студентку не прячь. Альяра, подойди, мне надо проверить твои силовые потоки. — Голос ректора звучал озабоченно.
Я выглянула из-за плеча куратора.
— Тарий, кончай с подозрениями, — вспылил Брух. — Клянусь Светлой Матерью, я непричастен к нападению на свою же студентку. — На его ладони заплясало золотистое пламя. — Ты знаешь, что если «удавку» неправильно нейтрализовать, то последствия — необратимы?
— Какие последствия? — Я шагнула навстречу ректору.
— Магические. — Он провел ладонью по моей руке.
Кожу начало щипать.
— Кто снимал «удавку»?
— Илаир, — буркнула я. — Щелкнул пальцами, она отпала. Высосала почти все, гадость.
— Просто отпала? — напряженно уточнил ректор. — Накачанная твоей силой?
— Да. Это плохо? Неправильно? — занервничала я.
— Гнат, — впервые на моей памяти выругался ректор.
— Леброн, что это значит? — Тарий, со все еще горящими серебряным светом глазами, схватил того за плечо.
— Садитесь. — Он и сам опустился обратно на диван. — Ты наверняка знаешь, Тарий, для чего в свое время создавалась «удавка»?
— Чтобы было что противопоставить силе Проклятых, — хмуро ответил тот.
— Высасывать дар Проклятых? — уточнила я.
— Именно, — кивнул ректор. — Этот артефакт работает в точности как сила Проклятых и чудовищ. Он отбирает дар.
— Отбирает, — прошептала я, покрываясь потом.
— Ты все правильно поняла, Альяра, — кивнул Брух. — Во время экспериментов — ими занимался Хориус…
— Тот самый Одаренный, растивший в вирриловой комнате Ворона и Тиалу, — едва сдерживая гнев, добавил Тарий.
— Да. Хориус очень хотел избавить мир от Проклятых. Блестящий маг, блестящий! Но абсолютно лишенный моральных принципов. Не гнушался никакими методами. Так вот. Первые эксперименты показали, что после применения «удавки» резерв не восстанавливается. Артефакт впитывает силу в себя. Когда Проклятый высасывает Одаренного, светлый дар растворяется в темном, исчезает. А вот артефакт забранную силу хранит. Более того. Таким образом ее можно отдать другому магу. Или, — понизил голос ректор, — не-магу.
— Скрофово… — буркнул куратор. — Таких подробностей я не знал.
— То есть мой дар остался в гнатовой «удавке»?! — воскликнула я. — И тот смешной резерв, который у меня сохранился — все, на что я могу рассчитывать?
Я в ужасе переводила взгляд с одного мужчины на другого.
— Как ты понимаешь, на Одаренных раньше экспериментов не проводили, — развел руками ректор. — Но так «удавка» работает с темным даром, да.
Тарий громко стукнул кулаком по столу.
— Иртон ответит за все, — глухо сказал он. — Клянусь Темным Отцом, я верну твою магию, Золотинка.
От ужаса, что могу никогда не получить обратно свой полный резерв, я задрожала. Усилием воли заставив себя не думать о страшном, я обратилась к ректору с другим мучавшим меня вопросом:
— Профессор Брух, а если Одаренному… Точнее, бывшему Одаренному, потерявшему дар — его высосал Проклятый, передать через «удавку» темную силу? Одаренный сможет колдовать?
— Не вижу причин, почему нет.
Я задумалась. Мне не давали покоя мысли о колдующей в лагере сестре. И хоть она и утверждала, что мне это привиделось, где-то в глубине души я все это время понимала, что Элира врет. Но у меня не было ни предположений, каким образом сестра могла вернуть себе дар, ни доказательств.
— То есть… Одаренный станет Проклятым? — продолжила выяснять я.
— Верно. Наше тело — лишь сосуд. Чем наполнишь, тем и станешь. Почему ты спрашиваешь?
Вот из-за чего Гиил не почувствовал в Элире магии! Ведь Проклятые чувствуют лишь Одаренных! Картинка сложилась.
— Уверена, что советник Иртон вернул моей сестре дар. Дар, который он забрал у Проклятого.
Я рассказала мужчинам о своих догадках. Оказалось, что Тарий не помнил то столкновение с Элирой. Ректор предположил, что сестра воспользовалась артефактом молчания, который на короткое время мог «перебивать» реальность тех магов, на кого был направлен.
— Но что понадобилось от тебя Элире? — удивилась я.
— Думаю, то же, что и Арруху, — сжал губы Тарий и хмуро глянул на ректора. — Не хочешь вернуть мне память, Леброн?
От удивления у меня приоткрылся рот. Так это ректор применил к куратору «забвение», вычистив все воспоминания обо мне? Но зачем?
— Зачем вы сделали это? — не выдержала я.
— По его просьбе, конечно, — кивнув на Тария, ответил Брух.
Я непонимающе глянула на куратора.
— Мы все тебе объясним, Золотинка. Но позже.
Пока мужчины занимались возвращением памяти — а такая работа требовала сосредоточенности, тишины и большого количества времени, я решила изучить дом.
«Никто из сообщников Иртона сюда не попадет. Вы с Тарием в безопасности», — успокоил ректор.
Но экскурсия у меня вышла короткой. В первой же комнате я увидела широкую, усыпанную подушками кровать. Широко зевнув и мечтательно посмотрев на мягкое и такое уютное ложе, я решительно зашла внутрь. Вероятно, спальня была гостевой — на старинном, с изогнутыми ножками деревянном комоде лежали свежие полотенца. А в ванной комнате стояли баночки с
