Карты на стол (сборник) - Макс Фрай

Взял картонный стакан с кофе, накрыл пластмассовой крышкой, вышел на улицу, попробовал и не ощутил ни аромата, ни горечи, ни даже температуры – напиток оказался не горячим, а едва теплым. И от этого создавалось удивительное ощущение, что пьешь ничего. Вот такое оно «ничего» – вообще никакое. Даже не противное. Можно сказать, повезло.

– Ты только посмотри, что он натворил, – сказала Таня. – Нет, сначала остановись. А теперь посмотри.

– Ни хрена себе, – нахмурился Альгирдас. – Сорок вторая степень достоверности. Сорок вторая, Танька! Давно я такого не видел. Не приведи господь, сюда еще кого-нибудь занесет. И этот бедняга закажет кофе с кексом вместо того, чтобы выскочить, перекрестившись, и потом до конца жизни это место десятой дорогой обходить.

– И что делать?

– Ну как – что. Убирать эту дрянь. Я останусь здесь и позвоню нашим. А ты давай дальше за этим красным рюкзаком. По идее, после того, что он тут натворил, сил у него даже на ходьбу не осталось, но смотри сама, как пойдет. В крайнем случае, сама знаешь, основания для задержания и депортации у нас уже есть. Не хотелось бы наяву, да еще и при свете дня Приграничным Кодексом потрясать, но если иначе никак, ничего не поделаешь, можно.

– Спать бы его сейчас уложить до ночи, – вздохнула Таня. – В нормальном, крепком месте, которое захочешь, ничем не испортишь.

– К Томке, например?

– Например. Но как его туда заманить?

– Да обыкновенно, Тихим Пешеходным заговором, ну что ты как маленькая.

– Наяву?!

– У тебя есть альтернатива? Хочешь, чтобы он до самого Заречья дошел, оставляя за собой следы вроде этого? И на холмы в таком состоянии полез?

– Типун тебе на язык.

– Вот именно. Доведешь до Томки, а там – по обстоятельствам. Если захочет пойти дальше, останавливай сама.

– Ладно, попробую, – кивнула Таня. – Кто не спрятался, я не виновата.

Ехать решил в самый последний момент и о жилье, конечно, вообще не думал. Забронировать, в любом случае, уже не успел бы; впрочем, когда ты непривередлив и не слишком скуп, можно не сомневаться: что-нибудь непременно найдется.

И действительно, гостиниц вокруг было полно, взгляд то и дело натыкался на вывески: «Hotel», «Apartments», «Bed & Breakfast», «Hostel», и снова «Hostel», и еще раз «B&B». Но шел мимо, даже не замедляя шаг. Не было сил делать какой-то выбор, входить, здороваться, вежливо спрашивать о наличии мест, брать ключ и подниматься в номер, где придется остаться наедине с собой. И с целью своей поездки. И с памятью обо всем, что ей предшествовало. То есть, конечно, память и сейчас на месте, куда от нее денешься, господи, ясно, что никуда, но пока идешь по незнакомому городу, не разбирая дороги, не вглядываясь в лица прохожих, не таращась на фасады домов, можно быть не столько человеком, сколько процессом ходьбы, мышечным усилием, скоростью, суммой шагов, бессмысленным счетчиком километров. Подумал: «А может быть, именно так сейчас и надо? Идти, не останавливаясь, сутки, двое, трое, сколько выдержу, пока не упаду?» Впрочем, нет. Дурацкая идея. От долгой ходьбы не умирают. Максимум – теряют сознание, потом попадают в больницу, приходят в себя под капельницей, и ласковая медсестра тут же заводит разговор о страховке – вот, кстати, забавно было бы, если бы случайных пациентов без страховки сразу убивали, чтобы не возиться, не тратить казенные средства, но это, конечно, утопия, капитализм капитализмом, а убить не убьют, выкручивайся сам.

Господи, что за чушь у меня в голове.

Неизвестно, сколько бы еще так шагал по городу и куда бы в итоге попал, но остановился, как вкопанный, когда буквально в полуметре от него на тротуаре взорвался – то есть, конечно, только показалось, что взорвался, на самом деле, просто упал и разбился – огромный керамический горшок с геранью, красной, как задница гамадрила, как ягода костяника, как дурацкий рюкзак.

Подумал: «Надо же, почти повезло». То есть, на самом деле, не повезло, еще один-единственный шаг, и все утряслось бы само, не надо искать гостиницу, не надо ни с кем разговаривать, и платить тоже не надо, и поворачивать ключ в замке, и помнить больше не надо, некому было бы помнить, а значит, и нечего – уже вот прямо сейчас было бы так, успей я, дурацкий дурак, сделать одним шагом больше.

Ладно, не получилось. Проехали. В смысле, пошли дальше. Второго горшка, похоже, все равно не будет. Не с моим счастьем. Хотя…

Все-таки задрал голову, посмотрел наверх, но ничего интересного там не увидел, в смысле, никаких маньяков-убийц с бойцовой геранью на крыше. Только распахнутые окна мансардного этажа, закрытые зелеными жалюзи окна третьего, белые занавески на втором и вывеска «Bed & Breakfast» над входом. Очередная гостиница. Ладно, хорошо.

Вошел туда, не раздумывая, счел падение цветочного горшка добрым знаком. Ну, то есть, строго говоря, недобрым, но если учесть, что именно недоброго и желал всем сердцем, то все-таки добрым.

Логично.

– Все получилось, – сказала Таня. – Наш красный рюкзак только что зашел к Томасу. Теперь будет спать, как миленький, пока не поймем, что с ним делать. А как там у вас с этой сорок второй степенью?

– Разбираемся, – неопределенно ответил Альгирдас.

– Удачи.

Спрятала телефон в карман. Подумала: «Все-таки нет ничего тяжелее этих дежурств наяву».

Судя по тому, что бородатый здоровяк на ресепшене предложил выбирать между комнатами с окнами на улицу и во двор, свободных номеров в гостинице было полно. Выбрал окно во двор – просто потому, что вдруг вспомнил старый кинофильм с таким названием, хороший, уютный детектив[27]. Взял ключ, длинный и тяжелый, безропотно принял из рук портье карту города с отмеченной красным кружочком гостиницей, вежливо поблагодарил, по скрипучей деревянной лестнице поднялся на второй этаж, вошел в крошечную комнатушку, где кое-как поместились двуспальная кровать, две тумбочки, подобие письменного стола, задвинутый под него табурет и одежный шкаф, узкий, зато высокий, до самого потолка.

Швырнул на кровать сперва рюкзак, а потом и себя. Вдруг навалилась усталость, такая сильная, словно юные ангелы-стажеры Небесной Канцелярии стащили его Книгу Жизни и переписали ближайшее прошлое, из хулиганских побуждений заменив спокойную поездку в пустом купе разгрузкой товарных вагонов. Даже мышцы ныли по-настоящему, как от непривычной тяжелой работы, а глаза закрылись самостоятельно, не дожидаясь команды сознания, которое вовсе не планировало давать себе отдых.

Ладно, спать – так спать. Времени на сон совершенно не жалко. Зачем мне теперь время.

– На кой черт он вообще сюда притащился? – вздохнула Таня. – Дома, что ли, не мог умереть?

– Ну, значит не мог, – пожал плечами Альгирдас. – Смерть – непростое дело. Никогда заранее не знаешь, что может понадобиться, когда за него возьмешься.

– Жалко его, конечно, ужасно. Что ты так на меня смотришь? Сама знаю, что так нельзя.

– Да почему же нельзя? Надо, чтобы было жалко. Некоторых. Иногда.

Спал без сновидений. Ну или забыл их прежде, чем проснулся. Или приснилось небытие, просто сон в руку, бывает и так.

Когда открыл глаза, было уже темно. Впрочем, света чужих окон оказалось вполне достаточно, чтобы добраться до выключателя, не натыкаясь то и дело на мебель. Но добравшись, передумал включать свет. Не было ничего такого, что надо как следует разглядеть – ни в этой комнате, ни во всем мире, будем честны.

А таблетки из рюкзака можно достать и наощупь. Прямо сейчас, чего ждать.

Вернулся, сел на кровать, потянулся за рюкзаком. И вдруг осознал масштабы собственного свинства. Вспомнил жизнерадостного бородача, который выдал ему ключ, представил, какие тому предстоят неприятности. Труп в номере – это же целое дело. Крайне противное для всех, кроме самого трупа. Не всем так везет – вовремя стать мертвецом. Остаешься в живых, как последний дурак, и тут начинается самый ужас, все эти бесконечные дознания, даже когда с самого начала ясно, что никто не виноват, все равно, порядок есть порядок, если трупа недостаточно, чтобы свести вас с ума, на помощь всегда готовы прийти следственные органы, работники похоронного бюро, родственники и друзья покойного, господи боже мой, ты же сам только что через все это прошел и теперь собираешься подложить такую свинью другим, опомнись. Совесть надо иметь.

Подумал: ладно, совсем не обязательно умирать в гостинице. Удобно – да, не поспоришь, но это не единственный вариант.

Все-таки пришлось включить свет. Не верхний, который был бы сейчас невыносим, а настольную лампу, стоявшую на одной из прикроватных тумбочек. Развернул карту города, сразу увидел несколько зеленых пятен – это, надо понимать, парки. Значит, их тут много. Очень хорошо. В любом городском парке можно отыскать великое множество укромных уголков, где тебя никто не увидит, этим пользуются влюбленные, наркоманы, поэты, обиженные на весь мир подростки, маньяки, нуждающиеся в свежем воздухе интроверты, а значит, найдется место и мне.