Светлая в академии Растона: любовь или долг (СИ) - Романова Екатерина Ивановна

Глаза темного мага начали светлеть — зелье действовало. Ирем не мог предсказать результат неверной дозировки, побочные действия могли иметь место, но он был уверен, что с этим, в отличие от самого проклятия, Этан справится.

— Спасибо, друг. Ты снова меня выручил, — устало выдохнул Блэквел, присаживаясь на стул и прислонив голову к стене. — Иди к ней. Она нуждается в твоем внимании и лечении.

— Ты… вы? — лекарь не решился озвучить свое предположение, но надеялся на отрицательный ответ.

— Слава темному, нет.

— Слава светлому! — едва улыбнулся мужчина.

— Ирем. Дай ей свою настойку. Ту самую…

Лекарь склонил голову на бок и неподдельно изумился.

— Ты уверен? Это же не педагогично, — ироничная улыбка прошила лицо друга, когда он пародировал слова темного мага. Не раз Ирем предлагал применить эту настойку к курсантам после очередного жестокого испытания, впивавшегося в их сознание отравляющими когтями и оставляющего раны, неизгладимые, тяжелые, которые рубцевались, превращаясь в шрамы озлобленности, неверия и жестокости. Но ответом Блэквела раз за разом было жесткое и категорическое «нет». Они знали, куда поступали и должны здесь и сейчас столкнуться с жестокой реальностью. Лучше, если еще курсантами они лишатся всяческих романтических иллюзий на счет предстоящей работы, чем их сломает первое же боевое задание. Но сейчас Этан не хотел ломать девочку. Он понимал, если хочет создать из нее темную — идеальный вариант сделать это сейчас. Переход от света ко тьме возможен. Это крайне редкое явление, но возможное. Особенно, если родители — темные. В сущности, он ни разу не сталкивался со светлым ребенком у темных родителей и этот факт в его голове пока не укладывался.

Он не хотел ломать Леа. Не хотел лишать ее света. Почему? На этот вопрос ответа также не было. Но обязательно найдет его. Он разберется, как и всегда. Но принятых решений Блэквел не меняет. Только в исключительных случаях.

В отдельной палате

Леа, сжавшись в комочек, глядела в одну точку и дрожала. Эмоции, обрушившиеся ураганом, совершенно опустошили. Сейчас не было ничего: ни страха, ни боли, ни обиды, ни ненависти. Только гнетущая пустота и острое чувство одиночества. Она совершенно одна в этом диком и жестоком мире. Там, на улице, она всегда знала, что рядом — Тор, который защитит от любых передряг, вытащит даже из лап смерти, если это понадобится. Но сейчас друга рядом нет и заступиться за нее некому. Это значит, что рассчитывать придется лишь на себя саму. Понимание собственной беспомощности скручивало внутренности в болезненный узел.

По щекам уже давно не катились слезы, но подсохшие дорожки от них неприятно стягивали кожу, напоминая о ничтожности светлой.

Дверь тихо стукнула и Ирем, мягкими, словно кошачьими шажками, подобрался к девушке. Он не хотел спугнуть Леа, понимая, что затишье — временное и в любой момент ураган может вернуться. Мужчина ласково погладил пациентку по волосам и по-отечески поинтересовался, хотя прекрасно видел весь спектр травм, как душевных, так и телесных:

— Как ты?

Сил для ответа не было. Она даже не могла поднять взгляд на него: и стыдно, и горько.

— Тебе нечего стесняться. Этан был под заклинанием, а ты — под эмоциональным откатом. По сути — оба невменяемые. Последствия вашей… встречи я залечу.

Она молча протянула руку, искренне полагая, что это единственное видимое последствие. Ирем не стал расстраивать девушку тем, что ее щеки и шея покрывались иссиня-бурыми следами страсти и несдержанности господина Блэквела. К слову, и самого темного мага украшали вполне нескромные засосы, но это его мало смущало.

Мягко зажав между ладошками руку светлой, мужчина применил магию своего рода. Магию саламандр и насколько мог — помог светлой. Но, все же, он не владел целительским даром, а потому залечить страстные отметины способен лишь кокон, который мужчина ловкими движениями настроил и запустил.

Через четверть часа Леа полностью восстановилась физически.

— Хочешь поговорить?

Она отрицательно мотнула головой, опустив ноги с кушетки и обхватив себя руками за плечи. Светлая даже взгляда поднять не могла, не то, чтобы говорить.

— Леа. Прости, что говорю тебе это, но, возможно, будет лучше, если ты уйдешь из академии.

Откуда берутся силы, когда, казалось, их уже не осталось? Она посмотрела на Ирема и сдвинула брови:

— Считаете, мне здесь не место?

— Считаю, — согласился он.

— По-вашему, раз я светлая, то, значит, слабая и ни на что не способна?

— Совсем наоборот. Ты одна из самых сильных на шпионском факультете. Но академия сломает тебя, и ты перейдешь к темным. Согласна проститься со светом ради… ради чего?

Она стиснула зубы. Ей безумно хотелось поделиться причинами своего нахождения здесь, но разве она может раскрыть эту тайну? Ведь тогда пострадает Тор.

Ирем не станет держать язык за зубами, доложит обо всем Блэквелу, а тот уж явно скрытничать не будет. Так же как и не будет помогать ей вытащить друга.

— Я принесу тебе клятву света, а ты расскажешь, зачем на самом деле поступила в академию. Согласна?

Девушка подарила лекарю недоверчивый взгляд. О клятве света ей слышать не доводилось. Что это и чем грозит, соответственно, не знала. Ирем сложил ладони и начал раскатывать между ними невидимый шарик. Сначала он действительно был невидимым, а затем озарился легким серебристым сиянием, которое росло, превращаясь в невесомый, казалось, пушистый шар.

— Я, Ирем Солвейн из северного клана светлых саламандр клянусь Леа Суарес из клана светлых целительниц, что тайна, доверенная мне здесь и сейчас не будет ни произнесена, ни написана, ни иным образом сообщена третьим лицам, ни добровольно, ни под пытками, ни под магическими заклинаниями. Печать ставлю на языке своем, на воле своей и сознании моем. Да будет так.

Он протянул девушке шар, который из серебристого стал светло-лиловым. Смутившись, Леа не сразу взяла его в ладошки:

— Щекотно, — улыбнулась она.

— Прими клятву.

— Как?

— Впитай ее. Сомкни ладони и скажи, что замыкаешь клятву.

— Я замыкаю клятву, — нерешительно произнесла Леа и осторожно соединила ладони, чувствуя, как шар, расслаиваясь на маленькие ручейки, превращается в потоки энергии и впитывается в кончики ее пальцев. — Удивительно! А меня научите такому?

Ее глаза светились от восторга. Девушка впервые видела применение светлой магии, и ей понравилось зрелище.

— Обязательно. Но в другой раз. А сейчас расскажи — зачем на самом деле ты переступила порог академии Растона? Зачем ты здесь, Леа?

Она разрывалась между желанием излить душу Ирему и сохранить тайну. Но, с другой стороны, он ведь принес магическую клятву, а, значит, действительно сдержит слово. Никто ни о чем не узнает. А ей станет легче. Возможно, светлый даже даст какой-нибудь совет, или сможет чем-нибудь помочь. Сомнительно, конечно, но все же.

— Ты мне не доверяешь?

— Нет, не в этом дело, просто… Зачем вам это?

Мужчина внимательно посмотрел на хрупкое создание, сидящее перед ним, которое так походило на его дочь, и не удержал улыбку:

— Я отец. Светлый. Ты еще ничего не знаешь о сообществах, но мы помогаем своим. Во всяком случае, стараемся. Вижу, насколько тяжело тебе дается обучение в академии. Так зачем оно все? Дело в деньгах? Я могу дать взаймы, могу помочь. Тебе не придется жить на улице — поживешь у меня, а, когда достигнешь совершеннолетия, найдешь работу и сможешь себя обеспечивать. Я помогу тебе устроиться в университет магических искусств. Они светлых целительниц с руками отрывают! Получив образование, ты сможешь очень достойно зарабатывать.

Леа едва сдерживала слезы, глядя на мужчину. Его слова — добрые, мягкие, теплые, согревали самое сердце. Здесь, в этом царстве тьмы, Ирем был лучиком света, к которому она интуитивно тянулась. А потому слова сорвались с уст сами собой:

— Ох… как бы мне хотелось воспользоваться вашим предложением! Но я поступила в академию не по доброй воле. Меня устроил сюда Князь Нолан, чтобы я выкрала у господина Блэквела книгу со всеми его злодеяниями.