Защитник дворянок том II - Сентай Хорнин

В конце-концов, мышцы просто перестали отзываться, а внутри все болело так, будто кто-то добрый плеснул туда самой едкой из кислот. Игнорировать боль, причиненную моими же стараниями, было чрезмерно сложно. И она подпитывала все растущий и растущий счет к Беляне. И издавшая подозрительный смешок девушка будто решила продемонстрировать, что она читает меня как открытую книгу.

— Ты там только не вынашивай планов по тому, как будешь медленно снимать с меня кожу — Промахнулась Беляна с тем, что я хотел с ней сделать, но попала очень близко. Она сказала это весьма игривым тоном, будто обозначая всему миру, что теперь не хочет смотреть, как он сгорает в огне апокалипсиса.

— И с чего бы мне это не делать?

— Потому что за возможность абсолютно без опаски ходить в такие злачные места академии как женская раздевалка и баня парни твоего возраста продали бы душу дьяволу. А уж учитывая, что ты еще и остался при рабочем приборе, лишь загнанном в импровизированные ножны… Не вижу ни малейшей причины злиться.

— Какой-то хреновый размен получается, по моему мнению.

— Тебе было суждено на каком-то этапе полностью обратиться в девушку в тот же день, как ты стала защитницей Марии. Так что я изрядно подсластила тебе пилюлю. Доктор Маслаев действительно способен на чудеса, могущие противодействовать божественному вмешательству. Я гарантирую это.

Она была необычайно серьезна сейчас. И крайне уверена в том, что снизу мне больше вообще ничего не грозит. Она буквально излучала все эти чувства вовне настолько интенсивно, что казалось, что я заразился ими. И даже частично принял ее доводы, подумав, что если принять все на веру, это может быть неприятный выход из ситуации, но все же скорее хороший.

Но главное, что частично. Мне все еще нужно было проверить все самому. А отказавшие от перенапряжения мышцы намекали, что я это сделаю далеко не сегодня. Беляна же зажгла на руке зеленую аргу и осторожно прикоснулась к моему животу. Вопреки играющему в лучах закатного солнца пламени, я не чувствовал жара, а лишь холод тайги, проникающий в горящие, забитые мышцы. Впрочем, благотворительность очень быстро закончилась.

— Знала бы ты насколько сложно изменить атакующий аспект пламени на облегчающий боль, то тут же бы в меня влюбилась. Привыкни уже к тому, что ты не простой человек. Пользуйся той силой, что добилась.

Это была мягкая такая пощечина мне, что из-за стресса забыл, что можно помогать себе аргой и пытавшемуся все сделать, как обычно. Хоть контролировать температуру пламени не умел и то, как к этому подступиться, мне вообще не приходило в голову, но вязкая оранжевая арга покрыла низ моего живота, как ни странно, приносящая даже не половину облегчения от того, что довольно играючи продемонстрировала Беляна.

Так что, даже с таким допингом, я добился весьма скромных результатов. Ладно, себе можно и не врать, вообще никаких. Но нажимая на живот примерно в том же месте, где это делала Беляна, ощутил, что пытался двигать тем, что нужно. Потому что убитые и лишь немного успокоенные мышцы крайне сопротивлялись этой наглой попытке просто сделать все снаружи. Но, однако, это лишь значило, что я делаю все достаточно верно.

Мои попытки заставить по сути новый орган работать были прерваны странным чувством, будто бы я влетел в незримый пузырь, что сопротивлялся моему вторжению в его радиус. Меня со всей силы вжало в кресло, казалось, что если бы не подголовник, то мне бы с легкостью свернуло шею от того, что она бы со всей силы откинулась назад.

Однако, движущаяся все это время на крайне высокой скорости летала не подумала замедлиться ни на йоту. И пузырь изгибался, трещал, но не собирался просто так пропускать меня вовнутрь. Кресло опасно заскрипело, не в силах удержать и меня и всю давящую силу. А уж я сам дышал с огромнейшим трудом. Грудь просто не могла выдаться в перед ни на единый микрон, чтобы хоть немного вдохнуть кислород.

Но спустя томительные тридцать секунд, что в моем положении растянулись на минуты а то и часы, меня отпустило. Внутри вновь зажглось чужеродное пламя, начав резво заполнять пустоту.

— Хорошо прошло — прокомментировала Беляна, смотря на то, как я бешено пытаюсь надышаться на всю жизнь вперед. — Я думала будет хуже. Хороший знак.

Уж не знаю что она там думала, но мне такое приветствие не понравилось. От напряжения, что я перенес, сердце ходило ходуном а тело ощущалось ватным и вялым. Когда спустя пару минут выходил из машины, то чуть не запутался в ногах и не поцеловал землю. Это было бы просто идеальным окончанием этого стремнейшего дня.

Беляна молча предложила плечо, но я отказался. Без ее помощи еле забрался по лестнице с парковки уже уснувшего поместья. По сложности это было сравнимо с покорением Эвереста. Правда с каждой ступенькой мне было хоть немножко, но легче, будто тело вновь привыкало к силе, которая уничтожала внутри все лишнее, что могло мешать двигаться дальше. И пусть на вершине я все еще чувствовал себя хреново, это уже не шло ни в какое сравнение с тем, что было.

К такому знакомому и уже ни на йоту не пугающему дому я добирался с плохо скрываемой радостью. Пусть хотелось броситься туда со всех ног, но было прекрасное понимание того, что споткнусь на раз-два. Пусть я и в кроссовках, но сейчас моему телу больше всего хотелось рухнуть в первом попавшемся месте и счастливо отрубиться. И давать ему шанс сделать это на каменной дорожке с неплотно прижатыми друг к другу камнями я не собирался.

Мария ожидаемо не спала. Но что-то подсказывало, что завались я в четыре утра, то все равно бы обнаружил ее бодрствующей, пусть и с кругами под глазами. Стоило только мне хоть как-то обозначить вторжение в дом нового человека, а именно открыванием двери, как по слишком большому для одного жителя дому раздался топот ног, все быстрее и быстрее приближающийся ко мне.

В конце-концов Мария, одетая в привлекательную черную ночнушку бросилась мне в объятья, попутно почти сбив с ног. Одним только чудом можно объяснить то, что я не упал. Чувства это хорошо, но не когда они