Средневековый роман и повесть - Кристьен де Труа

. .Теперь пора бы рассказать,Как Парцифаль улегся спать.Быть может, на соломеУснул безвестный дворянин?Нет! На мягчайшей из перпнУ королевы в доме!Сиянье свеч слепило взор,И драгоценнейший ковер,Что королевой послан,Был на полу разостлан.Он рыцарей отправил прочь…Слуга спешит ему помочьРазлечься, расстегнуться,Раздеться и разуться…Но вскорости проснулся онЗатем, что сладкий этот сонБыл прерван чьим‑то плачемПотоком слез горячим…Тут происходит то, о чемМы честный разговор начнем…Прелестную КондвирамурВел к Парцифалю не Амур.Она блюла свой стыд девичий,Не собираясь стать добычейЗлокозненной игры страстей…Был в полной мере ведом ейСвященный трепет пред границейМежду женою и девицей.И к Парцифалю дева шлаС надеждою, что в нем нашла,Не пошатнув законов девства,Оплот, защиту королевства.Не муж сейчас ей нужен! Нет!Мужской ей надобен совет.За свой народ она просила,Чтобы влилась мужская силаВ его слабеющую кровь…И что ей страсти! Что любовь!..Она идет походкой смелойВ одной сорочке тонкой, белой,И это ей ‑ вернейший щит,Что от бесчестья защитит…Она служанок отпустила,Тихонько в комнату вступила,Сама пылая, как костер,И опустилась на ковер,Рыданьем спящего тревожа,Встав на колени подле ложа…. .Он пробудился ‑ сон долой.«Вы на коленях? Предо мной?Стоять коленопреклоненнойВозможно лишь перед МадоннойДа перед господом ХристомИли во храме пред крестом.Я был бы счастлив, если б селиВы хоть на край моей постели…». .И дева молвила тогда:«Мой друг, лишь крайняя нуждаМне обратиться к вам велела…»Так вник наш рыцарь в сущность дела…«Едва скончался мой отец,Кламид пытался под венецМеня насильно повести…Я пытки адские снестиБыла скорей готова,Чем выйти за такогоЗлодея, зверя, подлеца.Отдать ему престол отца?!Я, не моргнув и глазом,Ответила отказом…. .Тут он мне объявил войнуИ разорил мою страну,И сенешаль его с ним вместеТворят кровавые бесчестья.Ах, нет надежды никакойНа вечный разве что покой…В тисках отчаянья и гневаЯ погибаю, видит бог…»«Но чем, скажите, я бы могПолезным быть вам, королева?..». .И, посмотрев на Парцифаля,Она промолвила, моля:«Избавьте нас от короляИ мерзостного сенешаля!..Отпор противнику утроив,Я лучших хороню героев.Но, нашу не осилив рать,Он мнит меня измором взятьИ этот город осаждает.Кондвирамур, он рассуждает,Уступит!.. Радуйся, жених!..Но лучше с башен крепостныхВсех нас пусть сбросят в ров бездонный,Чем сделкой, якобы законной,Скреплю бесчестье и позор!..»К ней руки Парцифаль простер:«Мне все равно, ‑ он говорит,Кто сей Кингрун, француз иль брит,Какого он происхожденья,Ему не будет снисхожденья!Я призову его к суду,С дороги правой не сойдуИ стану вам служить всей силой,Безропотно служить, покаУдержит меч моя рукаИль сам не буду взят могилой!..»Кончалась ночь, забрезжил день,Когда неслышная, как тень,Она ушла без промедлепья,Исполненная умиленьяИ благодарности к нему,К Парцифалю моему,С которого весь сон согнало.А солнце между тем вставалоИ зажигало небосклон.И мерный колокольный звонНа башне зазвучал соборной,Скликая в храм народ упорныйСквозь дыма черную завесуНа утреннюю мессу.И наш герой вступает в храм,Где, обращаясь к небесам,Народ святую молит девуСпасти их край, их королеву.И тотчас повелел герой:«Оружье мне! И панцирь мой!»Святая жажда сталиПроснулась в Парцифале.Едва он сжал копье в руке,Как показались вдалеке,Без права и закона,Кламидовы знамена.Вновь супротивник наседал,Всех впереди Кингрун скакал…Но посмотрите, кто тамПомчался к городским воротам?Воспрянь, несчастная земля!Сын Гамурета‑короляСпешит на поле брани.Молитесь, горожане,За вашего спасителя,Христовой доброты носителя!..Итак, мы видим Парцифаля,Летящего на сенешаля.Их кони вздыбились… С натугиНа брюхе лопнули подпруги.Что ж. Верно, суждено обоимДовольствоваться пешим боем.И лязгнули мечи… ПричемВпервые действовать мечомГерою выпало сегодня.(О, тайна промысла господня!..). .Они сражались горячо.Кингруну Парцифаль плечоНасквозь пронзил с наскокаИ наказал его жестоко:Из раны кровь рекой течет.Сколь прежний призрачен почет!(Лишь оставаясь невредимым,Слыл сенешаль непобедимым,И тем он славу приобрел,Что шестерых он поборолЕдинственным ударом…)Все это прах теперь! Все даром!Кингрун от потрясенья нем.Какой позор! Изрублен шлем,И с головою обнаженнойЛежит он раненный, сраженный.Нет, честь былую не вернуть!Встал Парцифаль ему на грудь.Кингрун, признавши пораженье,Героя просит в униженьеЕго, презренного, спасти.Он, дескать, счастлив перейтиК такому рыцарю на службу,Он явит преданность и дружбу,Пусть Парцифаль его поймет,К себе пускай его наймет…На то последовал отказ.«Пошлю я к Гурнеманцу вас.Ему на верность присягнетеИ этим честь себе вернете!»«Нет, ‑ молвил сенешаль‑злодей,Уж лучше ты меня убей!Я ‑ страшных мук его причина,Казнил его старшого сына!»Рек Парцифаль в немалом гневе:«Так присягните королеве,С Кламидом навсегда порвав!»«О, сколь мой победитель прав!Но буду ль принят здесь? Едва ли.Меня бы люди разорвалиВ куски за то, что столько слезЯ краю этому принес!..»Какое тут принять решенье,Когда одни лишь прегрешеньяВ сей жизни сенешаль свершил?И все же Парцифаль решил:«Вы станете служить однойПрекрасной даме, чтимой мной.Ее обидели ужасноИз‑за меня… И громогласноВы скажете, явившись к ней,Что в мыслях до скончанья днейЯ не расстанусь с Куневарой,Что жаркий пламень мести яройВ груди не только не угас,А все сильнее каждый час.Отмщение настанет!Скажите, не устанетОн, Парцифаль, мечтать о ней,Которую обидел Кей.И помните: я вам велюСлужить Артуру‑королю.Его не покидайте,Поклон мой низкий передайте.Вовеки слава и хвалаГероям Круглого стола!..»Так, покорившись новой доле,Кингрун печально съехал с поля.. .. .И вражьи отошли войска,Понявши, что навернякаВзять город не придется:Они ‑ без полководца!... .А Парцифаль спешит назадК Кондвирамур в престольный град,Где слух прошел средь горожан,Мол, властелин нам богом дан,Какого сроду мы не знали.Он словно выкован из стали,А сердцем добр и справедлив,При этом молод и красив,И ясно всем без спора:Сыграют свадьбу скоро!..Меж тем Кондвирамур самаОт Парцифаля без умаИ говорит народу:«Глядели вы, как в воду.Скажу вам без обману:Его женой я стану.Лишь он моя отрада,И нам другого короля не надо!..»И при всеобщем ликованьеНе поскупилась на лобзанье,Героя крепко обняла,Она доспехи с него сняла,Омыла ключевой водоюДа угостила бы едою,Но в городе на самом делеДавно уж все припасы съели…Нет хлеба и для короля!..Вдруг два чудесных корабляС коричневыми парусамиПод пасмурными небесамиКо брегу буря принесла.Людей господня длань спасла.На кораблях ‑ бесценный груз:Питье, еда на всякий вкус.Тут весь народ, и стар и мал,Толпою в гавань побежал,И все страшны были собой,Все поражали худобой,Как лист осенний невесомы,Как ветром, голодом несомы.Кричали все: «Еда! Еда!..»И приключилась бы беда,Когда бы маршал престарелый,В таких делах понаторелый,Не оградил в конце концовОт разграбления купцов,А корабли от разоренья.Он, с целью умиротворенья,Купцам явиться повелелК тому, кто городом владел…Стоят купцы пред Парцифалем:«Как буря стихнет, мы отчалим».А он им говорит: «Ну, что ж.Слыхать, товар у вас хорош.Весь груз за три цены скупаю!..»Эх, вот душа‑то нескупая!. .Народ он щедро угощал.Тем, кто особо отощал,Велел он есть помалуОтнюдь не до отвалу,А чтоб у этих горемыкСперва желудок попривык,Пред тем как стать набитым,К кушаньям забытым…Но вот пора ложиться спать…«Вы с королевою в кроватьСовместно нынче ляжете?Двоим стелить прикажете?»Жених с невестой молвят: «Да…»Ночная вспыхнула звезда…С задумчивым и чистым взглядомЛежит он с королевой рядом,Лежит, почти не шевелясьИ прикоснуться к ней боясь.При всем своем очарованьеОн вызвал бы негодованьеИ озлобленье многих дам,Что часто беспощадны к нам,Своим любовникам желанным:Прибегнув к способам обманным,Притворно молят нас: «Не тронь!»Чтоб пуще в нас разжечь огонь…Они нас нежат да голубятИ, ненасытные, нас губят,Упав любовнику на грудь,Полночи не дают уснуть…Нет в этом чувстве настоящего!..Кто любит, любит ненавязчиво,И я еще открою вамПриметы благородных дам…Любезен им с извечных порПред сном любовный разговор,Не долгий и не краткий,Но непременно сладкий…А валезиец наш без дрожиСейчас лежит на брачном ложе.Он Красным Рыцарем прослыл,Но до поры сдержал свой пыл,Кондвирамур сей ночью длиннойОставив девою невинной.И тем не менее онаУже теперь его жена.И чтобы видел весь дворец,На голове ее ‑ венец,Особо достоверный знакТого, что в ночь свершился брак…И, щедростью своей горда,Она супругу городаИ баснословные именьяДарует в вечное владенье…Два дня, две ночи пролетели.И вот к супружеской постелиНеслышно третья ночь идет.Их близости настал черед.Он вспомнил матери советыИ Гурпеманцевы заветы,Что муж с женой ‑ едина плотьИ так установил господь…Сплелись их жаркие тела,Их страсть, как пламя, обожгла,И выпит был глоток медовыйОбряд извечный и вечно новый(Здесь трижды сладостный, том боле,Что дело обошлось без боли…). .Но слушайте! Король КламидЕще близ крепости стоит.Сил у него премного,И покарать он хочет строгоТех, кто пленил его Кингруна,В надежде, что фортунаНе подведет на этот раз.Он войску отдает приказ:«Вперед! Вперед! Не ждите!Штурмуйте! Бейте! Жгите!..». .Ну, что же! Коли бой, так бой!Осатанелой бури вой.Знамена и копья смешались,Казалось, что все помешались.На поле истерзанном здешнемМеж внутренним войском и внешнимИдет беспощадная схватка,Причем горожанам несладко.Но духом они воспряли,Услышав, как меч ПарцифаляПо шлемам противника лупит,И в крепость противник не вступит!Смятенье во вражеском стане:Отважные горожане,Охвачены пылом борьбы,Огромные валят дубы,Канатами их обвивают,В вих острые колья вбивают.Колеса вращают валы,Со стен опуская стволы,Подобие гребня тяжелого,Штурмующим прямо на головы…Но от рассказа о войнеПора бы возвратиться мнеК Кингруну‑сенешалю…Его мы где‑то затеряли.А в это время сенешальВступает в замок Карминаль,{206}В лесу дремучем Бразельянском,В краю Артуровом, бретанском.Пред Куневарой он предстал:«Меня к вам Парцифаль прислал,Все ваши исполнять веленьяИ отомстить за оскорбленье,Что было вам нанесено…Не смыто черное пятно!И Парцифаль скорбит об этом,Мечтая с действенным ответомК тем, кто обидел вас, прийти,Все счеты наконец свести!»И Куневара вся зарделась.Поймите же, как ей хотелосьСейчас обнять объятьем страстнымТого, кто Рыцарем стал Красным…Вдруг сам король Артур явился.Кингрун почтительно склонилсяИ пресмнрепно доложил,Кто он таков, кому служилИ по какой причинеЗдесь пребывает ныне…. .А вскорости коварный КейКипгруну крикнул: «Кто там! Эй!Кингрун?! Позволь! Да ты ли это?Послушай, не конец ли светаУже воистину настал?Кингрун разбит! Кингрун устал!Кингрун врагов не побеждает,Своим врагам он угождает!Слыхал я, ты сражался пешим…Пойдем, несчастную утешим,И возместим ей, бога ради,Ущерб в размере двух оладий,Я ей велю оладьи спечь,Чтобы от мрачных дум отвлечь…»Так он «раскаялся», проклятый,Премерзкий соглядатай.. .А бой тем временем идет.Не взявши городских ворот,Кламид штурмует крепость с тыла,И ненависть в нем не остыла…. .Но Парцифаль его теснит,И вот, в отчаянье, КламидНа поединок вызываетТого, кто сердце ему разрывает,Явив столь редкостное упорство.Так пусть решит единоборство,Кому достанется сей град!..Парцифаль и горд и радВновь проявить отвагуВ служенье истинному благу…. .. .И вот сошлись они! Сошлись!Земля и небо сотряслись.Нет счета ранам и ушибам.Из шлемов ‑ искры! Мир весь ‑ дыбом!От конских тел ‑ горячий пар!Удар! Удар! И вновь удар!Дышать сражающимся нечем,Щитов прекрасных не сберечь им.Кламид сначала напирал,Но видят все: он проиграл.И ‑ поражения влияньеСлучилось кровоизлиянье:Кровь у Кламида, как ручей,Течет из носа и ушей.И, этой кровью обагренный,Стал темно‑красным луг зеленый…Король сорвал с себя забралоВ волненье сердце замирало,Но Парцифаль спокойно рек:«Умри хотя б, как человек,О злой источник горьких слез,Кто столько бедствий всем принес!Но ты, наказанный с позором,Грозить разбоем и разоромМоей жене не сможешь впредь.Учись достойно умереть!..»«О юный рыцарь благородный!В моей груди, как смерть, холодной,Иссякла давняя вражда…Сим ‑ предаюсь вам навсегда…Так сжальтесь надо мной!.. Отныне,Приняв господни благостыни,Ваш край чудесно заживет,Любая рана заживет.А я… Я смерть ношу в себе,Злосчастной отданный судьбе:И ту, кого благословляю,Вам я в супруги оставляю!..»Тут Парцифаль припомнил сноваВ Грагарце слышанное слово,Как Гурнеманц учил егоНе трогать пленника того,Который в плен живым сдается,Мол, пусть живым и остается,И рек: «Отцу моей ЛиасыТотчас же, с этого же часа,На верность свято присягни!..»«Нет, нет! В дугу меня согни,Убей, как жалкую собаку,Топчи, распни меня, однакоЛюбую вынесу беду,Но к Гурнеманцу не пойду!Я ‑ в том душа моя повиннаУбил его меньшого сына!За смерть он смертью мне заплатит…Ах, неужели вам не хватитМне в отомщенье одногоБесчестья злого моего?..»«Ну, что ж, твой страх я поубавлю,К Артуру‑королю отправлюСлужить красавице одной.Она когда‑то надо мнойБеззлобно посмеялась.За это ей досталосьОт сенешаля Кея:Рука сего злодеяВ преступном гневе поднялась…В тот миг во мне отозваласьБоль, что познала Куневара.И только месть, и только кара,И только беспощадный судОбидчика отныне ждут!Ничто не будет прощено.Так выбирай из двух одно:Служенье Куневаре нежнойИль ужас казни неизбежной!..»Кламид сказал: «Я жить хочуИ к Куневаре поскачу!Зато сюда мне нет возврата…Вот ‑ справедливая расплатаЗа мной содеянное зло…»А Парцифаль вскочил в седло:Прыг! ‑ ногу в стремя не вдевая!И передышки не даваяКоню, он поспешил назадК Кондвирамур в престольный град,Где ликовало все и пело,Предавшись радости всецело.. .. .За Круглым сидючи столом,Кламид рассказывал о том,Что многие уже слыхали:О валезийце Парцифале,Который грозен, хоть и юн.(Да, подтвердить бы мог Кингрун.Сколь тяжелы его удары!..)Нет меры счастью Куневары.И только Кея‑сенешаляВсе эти новости смущали…. .Но возвратимся вслед за мноюТуда, где Парцифаль страноюДостойно правил; где теперьВзамен пожаров, бед, потерьВсе оживало, расцветалоИ людям жить вольготней стало.Слышны повсюду песни, смех,Веселье на душе у всех.Наследство Тампентера зятьВелел всем подданным своим раздатьА пострадавшим ‑ особливо.И это было справедливо.Он слугами любим своими.Все славят Парцифаля имя.При этом он не забывал,Что кровью мир завоевал,Что может всякое случиться,И укреплять велел границы…Так постепенно, день за днем,Везде росла молва о нем…А королева что? Конечно,Супруга счастлива сердечно,И впрямь: всю землю обойдешь,Такого мужа не найдешь.Лишь только им она дышала,Ничто любви их не мешало…Безмерно жаль мне тех двоих!Да. Надвигается на нихРазлуки час неотвратимый.Жену покинет муж любимый,Который спас ее странуИ самое ее когда‑то…Но нет! Она не виновата.Оставил он ее одну!Итак, однажды, на восходе,Король при всем честном народеСказал возлюбленной жене:«Надеюсь, что ты веришь мне,Что я души в тебе не чаю.Но я без матушки скучаю,Душа моя без нее иссохла,Сердце мое без нее заглохло,И жить не в силах я, не зная,Где матушка моя родная.Позволь ненадолго уйти,Дабы родную мать найти,А если по пути случитсяМне в ратном деле отличиться,То знай, что образом твоимЯ вдохновлен был и храним!..»Кондвирамур его любила,Словечко каждое ловила,Что Парцифаль произносил.Перечить у нее нет сил.Она все стерпит, все снесет,Но от тоски его спасет.И говорит: «Иди, мой милый!Лети, мой сокол быстрокрылый!»При этом, как гласит преданье,Смогла сдержать она рыданье,Целуя мужа дорогого…Так в дальний путь пустился сноваОтважный Гамуретов сын:На этот раз совсем один…

Спешу заверить тех из вас,Кому наскучил мой рассказ,Что расскажу в дальнейшемО чуде всепервейшем.Но перед тем, как продолжать,Позвольте счастья пожелатьСыну ГамуретаПричина есть на это.Сейчас ему как никогдаГрозит ужасная беда:Не просто злоключенья,А тяжкие мученья.Но я скажу вам и о том,Что все закончится потомПолнейшею удачей:Не может быть иначе!..К нему придут навернякаПочет и счастье… А покаОн скачет по лесу, томимыйРазлукою с женой любимой.Сегодня путь его пролегСреди нехоженых дорог,Средь мхов, средь бурелома…Чем дальше он от дома,Тем больше топей и болот…Он бросил повод. Конь бредетСквозь чащу еле‑еле…Ну, а на самом делеСиница, взмыв под облака,Не перегонит седока,Который, сам того не зная,Несется, ветер обгоняя,И коль предание не врет,Еще быстрей спешит вперед,Чем он летел туда, в Бробарц,Покинув княжество Грагарц.Уж вечер… Скоро месяц выйдет.Но что сквозь заросли он видит?Там озера блеснула гладь.Ладью на озере видать.И рыбаков. А посередке,В кругу мужчин, сидящих в лодке,Он замечает одного,Кто не похож ни на кого:В плаще роскошном, темно‑синем,Расшитом золотом… С павлиньимПлюмажем… Будь он королем,Пышней бы не было на немИ драгоценнее наряда.Герой с него не сводит взглядаИ спрашивает рыбака:Что, далека или близкаДорога в здешнее селенье?Но что он видит в удивленье?Сколь опечалился рыбак!В его очах ‑ могильный мрак.Он грустно молвит: «Милый друг,На тридцать ‑ сорок верст вокругЖилья не сыщете людского.Здесь нет селенья никакого…А впрочем, добрый господин,Тут замок ‑ слышал я ‑ одинНевдалеке виднеется…Вам есть на что надеяться!Спешите же скорей туда,Где скал кончается гряда,Но будьте крайне осторожны:Глядишь, и оступиться можно!..Чтоб в замок вас могли впустить,Вы попросите опуститьСначала мост подъемныйНад пропастью огромной.Опустят если ‑ добрый знак…»«Что ж. Я поеду, коли так…»«Вам надо торопиться!Но бойтесь заблудиться!Я это говорю к тому,Что нынче ночью вас примуКак гостя в замке этом,С почетом и приветом.Страшитесь же прибрежных скал!..И, попрощавшись, поскакалВ тот странный замок Парцифаль…«Коль этот юноша чудесныйВдруг рухнет со скалы отвесной,Клянусь, мне будет очень жаль…»Сказал рыбак, безмерно грустный…Но мчится всадник наш искусный,Господней милостью храним,И видит ‑ замок перед ним…Не просто замок: чудо‑крепость!Попытка взять ее ‑ нелепость.Штурмуй хотя бы тридцать лет,Обрушься на нее весь свет,Вовнутрь ворваться невозможно:Защита больше чем надежна…Парцифаль при свете звездГлядит: подъемный поднят мост,И только ветер или птицаСпособны очутиться,Перемахнувши через ров,В одном из внутренних дворов…Вдруг страж заметил Парцифаля;И говорит: «Узнать нельзя ли,Откуда вы? Кто вы такой?Что наш тревожите покой?»Парцифаль сказал тогда:«Рыбак прислал меня сюда.С ним встретясь волею судеб,Заночевать, спросил я, где б…Он мне дорогу показалИ на прощанье наказал,Чтоб мост подъемный опустилиИ в замок чтоб меня впустили…»«О славный рыцарь! В добрый час!Все будут рады видеть вас!Все к вашим здесь услугам,Коли Рыбак зовет вас другом!»Страж мост подъемный опустилИ, как устав велит, застылПеред высокою персоной,Сюда судьбою занесенной…А Парцифаль во весь опорВо внутренний влетает двор,Угрюмой стражею допущен…Но как же этот двор запущен!Зарос крапивой и травой.Души не видно здесь живой,Давно здесь стычек не бывало,И все зачахло, все увяло.Плац с незапамятных временНе видел яркости знамен,Давно здесь рыцари не бились,Лихие кони не носились(Так делать нечего бойцуИ в Абенберге,{207} на плацу)…Но пестрой, праздничной картинойБыл подменен сей вид пустынный…С восторгом Парцифаль взирал,Как все, кто был здесь, стар и мал,Его приветливо встречали,И клики радости звучали.И, празднично одеты,Пажи или валеты,{208}Готовящиеся в бойцы,Коня хватали под уздцы,Несли скамеечку для ног,Чтоб спешиться удобней могНаш юный рыцарь вдохновенный,Воистину благословенный…Он ловко спешился. И тутС почтеньем в дом его ведут.От ржавчины и пылиЕго лицо отмыли.Затем он получает в дарПлащ, что пылает, как пожар:То был арабский шелк блестящий,Шуршащий, нежно шелестящий,Тот плащ, что, по словам пажа,Носила прежде госпожа,Святая королеваРепанс{209} ‑ «Не Знающая Гнева»…(Признаюсь вам, что и онаБыла пораженаКрасою Парцифаля…)Все словно бы воспряли.Печаль с угрюмых лиц сползла,И словно Радости ПослаСкорбящие встречали,Забыв свои печали…И все заботятся о немИ сладким потчуют вином.С него доспехи сняли,Чтоб плечи отдыхали,И унесли копье и меч,Но все ж, страшась нежданных встреч,Он счел опасным и ненужнымВпредь оставаться безоружным…Здесь случай вышел несуразный:Ворвался некто безобразныйИ, погремушками звеня,Героя чуть ли не дразня,Сказал ему: «Поди‑ка,Тебя зовет владыка!..»Герой, оставшись без меча,Ударил дурня сгорячаСвоим тяжелым кулаком.Поверженный упал ничком,Кровь из ноздрей бежала,Спина его дрожала.И рыцари все как вздохнут:«О рыцарь! Он ведь только шут!А с шуткою, пускай и вздориой,Нам легче в этой жизни черной.Мы извиненья вам приносимИ за него прощенья просим.Слова ж его толкуйте так:Вернулся с озера Рыбак.И он уже, как нам сказали,Вас ожидает в тронном зале…»И вот вступает наш гордецВ досель не виданный дворец.В роскошном королевском зале,Наверно, сотни свеч сияли,И сотней свеч освещенаБыла здесь каждая стена.И сотни в королевском залеПерин пуховых разостлали,Покрытых сотней покрывал…Вот что наш рыцарь увидал…В трех креслах восседали чинноТри неизвестных паладина,О чем‑то говоря друг с другом,Вблизи стоящих полукругомТрех изразцовых очагов.Огонь, достойный и богов,Справлять свой пир не уставалИ яростно торжествовалНад деревом Aloe Lignum{210}Название дано из книг нам.(Но в Вильденберге у меня{211}Нельзя согреться у огня.)Вот на кровати раскладнойВнесен, усталый и больной,Дворца роскошного хозяин.Тяжелой хворью он измаян.Глаза пылают. Хладен лоб.Жестокий бьет его озноб.У очага, что посредине,Приподнялся он на перинеИ с грустью на друзей взирал.Чем жил он? Тем, что умирал,Пусть в славе, пусть в почете,Но с Радостью в расчете…И тело хворое не грелиНи печи, где дрова горелиСтоль жарким, яростным огнем,Ни шуба, что была на немС двойным подбоем соболиным,Ни шапка с пуговкой‑рубином,Надвинутая на чело,Чтоб было голове тепло,Ни меховое покрывалоНичто его не согревало…Но вопреки ужасной хвориОн, с лаской дружеской во взоре,Увидев гостя, попросилЕго присесть… Он был без сил,Но добротой лицо лучилось…И вдруг ‑ нежданное случилось…Дверь ‑ настежь. Свет свечей мигает.Оруженосец в зал вбегает,И крови красная струяС копья струится,{212} с острияПо рукаву его стекая.И, не смолкая, не стихая,Разносится со всех сторонИстошный вопль, протяжный стон.И это вот что означало:Все человечество кричалоИ в исступлении звалоИзбыть содеянное зло,Все беды, горести, потери!..Вдоль стен, к резной дубовой двери,Копье оруженосец нес,А крик все ширился и рос,Но лишь за дверью скрылся он,Тотчас же смолкли крик и стонИ буря умиротворилась…Тут дверь стальная отворилась,И в зал две девушки вошли:Златые косы до земли,Прекрасны, словно ангелочки,На голове у них веночки,Одеты в праздничный наряд,В руках светильники горят.С красавиц люди глаз не сводят.Но вот за ними следом входятГрафиня со своей служанкой,Лицом прелестны и осанкой.Как восхитительны их черты!Каким огнем пылают их рты!И с восхищеньем видят гостиСкамейку из слоновой кости,Что обе вносят в зал,Где Муж Скорбящий возлежал.Они смиренно поклонилисьИ к девам присоединились…Но тут под сладостный напевВступают восемь новых дев.Четыре девы в платьях темныхНесли в светильниках огромныхГромады свеч: их свет светилСветлей надоблачных светил.У четырех других был камень,Ярко пылавший, как пламень:Струилось солнце сквозь него.Яхонт, гранат зовут его…И девы устремились тожеК тому, кто возлежал на ложе.Уже поставлен перед нимСтол с украшением резным.Возникли чаши, кубки, блюда,Драгоценная посуда,И радовали взорыИз серебра приборы…Я сосчитал, что было тамПрекрасных восемнадцать дам,В шелка и бархат разодетыхВеличественней в мире нет их.Но, счет закончить не успев,Я шестерых прибавлю дев,Возникших посреди другихВ двухцветных платьях дорогих…И к трапезе приготовленьеСим завершилось… И явленьеЧудесное произошло.Не солнце ли вспыхнуло так светло,Что ночь, казалось, отступила?Нет! Королева в зал вступила!..Лучезарным ликом все освещала,Чудеса великие предвещала.И был на ней, как говорят,Арабский сказочный наряд.И перед залом потрясеннымВозник на бархате зеленомСветлейших радостей исток,Он же и корень, он и росток,Райский дар, преизбыток земного блаженства,Воплощенье совершенства,Вожделеннейший камень Грааль…{213}Сверкал светильников хрусталь,И запах благовоний пряныхШел из сосудов тех стеклянных,Где пламенем горел бальзамУслада сердцу и глазам…. .Да. Силой обладал чудеснойСвятой Грааль… Лишь чистый, честный,Кто сердцем кроток и беззлобен,Граалем обладать способен…И волей высшего царяОн королеве был дан не зря…Она приблизилась к больному(И не могло быть по‑иному),Поставила пред ним Грааль…Глядит с восторгом ПарцифальНе на святой Грааль… О нет!На ту, в чей плащ он был одет…Но дело к трапезе идет…И слуги вносят для господЧаны с нагретою водою…Рук омовенье пред едоюСвершает благородный круг.И вот для вытиранья рукГостям подносит полотенцаПаж с кротким обликом младенца…Дымится в чашах угощение:Столов, наверно, сто ‑ не менее.Четыре гостя за каждым столом(Гостей ‑ четыреста числом).Предивно убраны столыСкатерти что снег белы…. .Владыка на исходе силСам перед трапезой омылСвои слабеющие руки.И, верен рыцарской науке,Парцифаль по зову честиСо страждущим омылся вместе,У многих вызвав умиленье…И преклонил пред ним колениКакой‑то очень юный граф,Обоим пестрый плат подав…Но слушайте, что было дале!У каждого стола стоялиЧетыре кравчих… Из них двоимВменялось господам своимИ нарезать, и наливать,А двум другим ‑ все подавать…Затем с достоинством, без спешки,Вкатили кравчие тележки,На коих не один бокалЧистейшим золотом сверкалИ, ярким светом залитая,Сияла утварь золотая…Но вот вступает сотня слуг,Чтоб совершить по залу круг.Добавим, что в руках у нихСто белых скатертей льняных(Зачем, узнаете впоследствии).Гофмаршал возглавляет шествие…Остановились пред Граалем,И тотчас дал хлеба Грааль им.(Здесь я рассказываю вамЛишь только то, что слышал сам.)Грааль в своей великой силеМог дать, чего б вы ни просили,Вмиг угостив вас (это было чудом!)Любым горячим иль холодным блюдом,Заморским или местным,Известным исстари и неизвестным,Любою птицей или дичьюПредела нет его величью.Ведь Грааль был воплощеньем совершенстваИ преизбытком земного блаженства,И был основою основЕму пресветлый рай Христов.О, сколько в чашах золоченыхВареных, жареных, печеныхЯств у Грааля! Он готовК раздаче мяса всех сортов.Он разливал супы на диво,К жаркому предлагал подливыИ перец, обжигавший рты,Набив обжорам животы.Он кубки наполнял искристымВином, и терпким и игристым,Он, тот, пред кем склонялся мир,Справлял гостеприимства пир,И не случайно в этот залОн в гости рыцарей созвал!..Но что же с молодым героем?Он потрясен, смятен ‑ не скроем.Спросил бы: что творится здесь?Однако скромность, а не спесьЕму задать вопрос мешаетИ права спрашивать лишает.Ведь Гурнеманц предупреждал,Чтоб Парцифаль не задавалПри неожиданных соблазнахВопросов лишних или праздных:От любопытства кровь бурлит,А вежество молчать велит!..«Нет, любопытством не унижуЧесть рыцаря!.. А то, что вижу,Мне объяснят когда‑нибудь,Лишь надо подождать чуть‑чуть…»Что ж, может быть иной вопросецПорой и вправду ни к чему…Но тут приблизился к немуС мечом в руках оруженосец,Меч Парцифалю преподнес,Великую радость ему принес.Сей радостный подарокСтоил бы тысячу марок:Вся из рубинов рукоять!А лезвие! Не устоятьВрагу пред этой сталью!..Тут с ласковой печальюНегромко вымолвил больной:«Был этот меч всегда со мной,Всегда служил мне верно.Теперь же дело мое скверно,Рука не в силах меч держать.И он тебе принадлежатьОтныне будет: воздаяньеЗа добрые твои деяньяИ нечто вроде возмещеньяЗа скромность угощенья…»Как речь столь странную понять?Но Парцифаль молчит опять.Молчит! Хоть все, кто были в зале,Сейчас вопроса ожидали.Он, очевидно, нужен всем.Но Парцифаль, как прежде, нем…А почему бы не спросить?(Молчанья этого проститьЯ Парцифалю не намерен!Он в послушанье неумерен:Задай вопрос он хоть один,И сразу б ожил господин,Которого мне жаль до слез.Но на губах застыл вопросУ сына Гамурета.И я не делаю секрета,Что сим ‑ какой уж тут секрет?Не пользу он принес, а вред:Ведь только при одном условьеМог господин вернуть себе здоровье…)Меж тем закончен странный бал,И гости покидают зал,Как бы спеша скорей отсюда.И слуги кубки и сосудыУносят с каждого стола.И кто последней в зал вошла,Уходит первой… Парцифалю,Владельцу замка и ГраалюОтвесив царственный поклон…Герой понуро вышел вон.(Ах, неспроста он так печален…)Но вот в одной из ближних спаленОн примечает старика.(Кто это? Помолчим пока.Потом, когда настанет время,Вы познакомитесь со всеми,Кто вам доселе незнаком:И с этим дивным стариком,Чья борода была,Как иней утренний, бела,И с этим королем несчастным,К моей истории причастным…)Пока же слышит наш пришелец,Как замка дивного владелецСказал: «Должно быть, вы усталиИ, мнится мне, давно не спали.Ступайте же! Уж поздний час,Постель постелена для вас…»Гость был сражен такой заботой.Но сводит рот его зевотой,И сон уже смежает очи.Хозяин молвит: «Доброй ночи!»И в спальню входит наш герой.Клянусь, что не было второйТакой роскошной спальни чудной:Блеск золотой, свет изумрудныйВолшебно падал на постель…Подумать только: неужельБогатство в мире есть такое?Не нахожу себе покоя,Дворец описывая сейПри вечной бедности моей!..Итак, он с королем рассталсяИ в комнате один остался,Сказав послушной свите:«Я спать ложусь. Вы тоже спите…»Но тут пажи вбежалиИ обувь с ног его усталых сняли,И, скинув облаченье,Почувствовал он облегченье.Но сразу обомлел, узревЧетырех прекрасных дев,Возникших на порогеВ таинственном чертоге…Он живо ‑ шмыг под одеяло.Но так лицо его сияло,Что даже и не при свечахОн отражался в их очах.Смиренно девы попросили,Чтобы, дремоту пересиля,Он подкрепился перед сномСначала тутовым вином,{214}Затем пленительным, прохладным,Пьянящим соком винограднымИ чтоб отведал от плодов,Из райских присланных садов…. .Чуть закусив, он сном забылся.Слуга тихонько удалился,А вслед за ним и девы ‑ прочь…Так юный рыцарь встретил ночь.Он спал… Но скверно, неуютно.Из мрака выплывало смутноОдно виденье за другим…Храпит горячий конь под нимИ все куда‑то мчится, мчится,Не может приостановиться…(Я даже умереть готов,Чтоб не видать подобных сноп.)Вот он немного покачнулся:Наверно, ранен?.. И очнулся.В окно чудесный день глядел.«Эй! Кто здесь? Кто меня раздел?А слуги где? И свита?..»В ответ ‑ ни звука. Дверь закрыта.Он ничего не понималИ тотчас снова задремал.Когда же он опять проснулся,От удивленья ужаснулся:Ярчайший полдень на дворе,А у постели, на ковре,Доспехи красные лежали,Те, что ему принадлежали,И тут же ‑ два меча. ПричемОдин меч ‑ был его мечом,Испытанным и старым,Зато другой был ‑ даромВладельца замка. Вот в чем суть!..Герою в сердце вкралась жуть:«Сон, видимо, был в руку.Я обречен на муку,На испытание войной.Войну сулил мне сон ночной,И бой, возможно, грянетСкорей, чем снова ночь настанет!..Что ж, я с охотой бой приму,В надежде угодить емуИ в угождение жене,Чей дивный плащ сейчас на мне…Однако сердцем и мечтойПринадлежу не ей, а той,Кого супругою зову,Чьим светлым обликом живу,Кто красотою вешнейЕще прекрасней здешней!..»Он сделал все, что долг велел:Доспехи бранные наделИ, опоясавшись мечами,Сверкнул воинственно очами,Готовый встретиться с врагом,И вышел. Чуть ли не бегомЧерез дворцовые покои.Но диво, диво‑то какое!Во всем дворце нет ни души,Все словно замерло в тиши.И за окном нет никого,Лишь быстроногий конь егоСтоит, привязанный к перилам.Все выглядит мертвым и унылым.Наш рыцарь в дом вбегает сноваМолчанье, глуше гробового.Герой спешит из зала в зал:В оцепенении молчалДом, где вчера еще шумели гости.Герой Парцифаль вскричал от злости;И с криком выбегает вон!Вдруг нечто замечает он:Распахнуты в саду ворота,Как если б распахнул их кто‑то.Трава потоптана. ГлядитДа тут все сплошь следы копыт!Видать, ворота отворились,Чтобы гости удалились…Что ж, делать нечего. И онДворец покинуть принужден,Причем без промедленья.Вдруг страж, стоявший в отдаленье,От посторонних скрытый глаз,Мост опустив, сказал: «Для васПусть день померкнет ясный!Пришелец вы злосчастный,Вас злобный рок сюда занес!Вопрос! Всего один вопросЗадать вам стоило, и крутоВсе изменилось бы в минуту.Но вы не для славы рожденыИ слыть глупцом осуждены!..»Герой Парцифаль чуть не плачет:«Страж, что же это все значит?Что за вопрос? Кому? Зачем?..»Но страж молчит. Он снова нем,Как если б сон объял его…Не называет никого.И понял Парцифаль в тот миг(Хотя всего и не постиг),Что он в полной изведает мереПечали, несчастья, потери,Судьбу беспредельно злуюВ оплату за радость былую…«Ну, а пока ‑ вперед, вперед!К тем, кто, наверно, бой ведет,Предписанный всевышним.Я там не буду лишним, иСредь тех, кого я полюбил,Обласкан кем и принят был(Мне вечер памятен вчерашний),Драться я стану еще бесстрашнейЗа дорогую госпожу,А господину докажу,Сколь я ему благодаренЗа меч, что мне им подарен…»Он разглядел следы подков,Сел на коня ‑ и был таков,Души моей герой любимый,Бесчестья враг непримиримый.И я его не оскорблюТем, что не скрою, сколь скорблю:Пошто он в замке не остался?..…Итак, сперва широкий стлалсяПуть перед рыцарем моим.Однако рок неотвратим,Чем глубже в лес, тем путь все уже,Смеркаться начало к тому же,Беда грозит со всех сторон.Вдруг женский голос слышит он:Дева на ветви древа сидела,Набальзамированное телоУбитого друга в объятьях держа.(Слушая это, от горя дрожа,Вы испытаете потрясеньеИначе вам не видать спасенья…)Он сразу ее не