Подземный левиафан - Джеймс Блэйлок

Эдвард пожал плечами.

— Я уверен, — заявил Уильям, — что дело здесь не только во встрече отцов и детей.

— А в чем еще? — удивился Лазарел.

— Я хочу сказать, что решение навестить отца Гил принял не сам. Его туда отослали. Пиньон и Фростикос взяли от Гила все, что им было нужно, и теперь боятся, что он попадет нам в руки. Они гораздо больше боятся нас, чем мы думаем. Вот и сплавили Гила в Англию.

— Но он им нужен, — возразил Эдвард. — Чтобы привести землеройную машину в действие. Они не стали бы прятать его так далеко. Только не теперь.

Уильям покачал головой, подзуживаемый бесом спора.

— Откуда ты знаешь, что он им так уж нужен? Это только твои рассуждения. Крот готов — тому есть все признаки. Вполне вероятно, что магия, которую Гил туда заключил, и без него никуда не денется.

Лазарел все еще сомневался.

— Я так не думаю. Это устройство состоит из спринцовки для носа и мотка веревки. Оно не способно работать никак — ни плохо, ни хорошо. Для того чтобы крот сдвинулся с места, в нем должен сидеть Гил.

— Далась тебе эта спринцовка для носа, Расс! — воскликнул Уильям, нацеливая черенок трубки в профессора. — Ты выдумал себе удобную физическую Вселенную и заперся в ней, как в башне из слоновой кости. Может оказаться, что ты ни черта не смыслишь в этой спринцовке для носа, над которой все время насмехаешься — лично я готов верить в таинства, которые скрыты в мотках веревки. В конце концов — ты когда-нибудь всерьез изучал веревки, Расс?

— Нет, — вынужден был признаться Лазарел, — но…

— Никаких «но», — выкрикнул, словно подводя итог, Уильям. — Птица умеет летать, и все тут. А мы, если так и будем отсиживаться здесь в надежде на то, что двадцать первого все как-нибудь утрясется само собой, проиграем как пить дать. Кстати, кто сказал, что они начинают двадцать первого? Так было записано в дневнике Гила со слов Пиньона. Вы умиляете меня, честное слово. Все подстроено, и газетная статья тоже. Почему мы должны поверить в эту дату? Откуда мы знаем, что Пиньон и Фростикос не переиграют все и не дадут кроту старт на день раньше?

— Что конкретно ты предлагаешь? — спросил Эдвард. — Нам остается только ждать возвращения Гила.

— А почему бы нам самим не отправиться за ним, черт возьми? Это будет лучше, чем протирать штаны дома, как ты считаешь? Во сколько нам обойдется перелет — в несколько сотен долларов? К чему тебе будут эти деньги, когда мир развалится на куски, как гнилушка?

— Дело не в деньгах, — ответил Лазарел, всегда готовый истратить несколько долларов на дело науки. — Просто стоит трезво подойти к вопросу…

Перебив профессора, Уильям выхватил из кармана часы.

— Шестьдесят тысяч — вот сколько у тебя осталось для трезвых подходов. После этого ты будешь считать звезды бок о бок с пещерным человеком.

— Шестьдесят тысяч чего! — спросил Лазарел, медленно закипая.

— Минут, старина. Заметь, совсем недостаточно для трезвого подхода. Ненавижу трезвость и практичность. Если бы Пиньон смотрел на вещи трезво, не видать бы ему левиафана как своих ушей. Вспомни нас, вспомни себя. Где бы ты был сейчас, старая канализационная крыса Уильям Гастингс? А старина Лазарел, застрявший в окне и оставшийся в одном ботинке?

Лазарел что-то буркнул и нахохлился в кресле. Эдвард пожал плечами и поднял бровь. С кухни донесся голос Джима:

— На этот раз вам не удастся от меня избавиться.

— Вот это наш человек! — воскликнул Уильям. — К черту упырей! Никто не догадается искать нас в Виндермеере. Мы заскочим туда на минутку, захватим Гила, и ищи нас свищи. Бэзил на нашей стороне. Знаете, что я понял? Здесь они допустили свою самую большую ошибку, и я буду не я, если не обставлю их теперь. Либо ноги в руки и вперед, либо продолжаем сидеть и хандрить. Что скажете?

— Я скажу, что я еду обязательно, — повторил Джим. — Без меня вам Гила не уговорить. Он послушает только меня.

— Молодец, — отозвался Уильям. — Господи, да если у вас духу не хватает, то мы с Джимом и без вас справимся. Нам всего-то нужна неделя. Семейный паспорт у нас есть. Он годен на семь лет, кажется?

— У тебя ничего не выйдет, — подал голос Эдвард. — Тебя возьмут еще в аэропорту. Возможно, все это специально устроено только ради того, чтобы выманить тебя из норы. Это ловушка, Уильям.

— Ха! — воскликнул Уильям, который никогда не соглашался идти в последних рядах. — Уже две недели прошло. Неужели полиция две недели будет держать своих людей в аэропортах из-за человека, который всего-то пару раз ударил кого-то по голове фонариком? А стоит мне выбраться из страны, так я вообще в безопасности. Я стану свободным человеком. Все дело в том…

Доводы Уильяма прервал телефонный звонок. Это была Вильма Пич — крайне взволнованная. Она не понимала, что происходит. Только что она разговаривала по телефону с Гилом. Эдвард прикрыл микрофон ладонью и быстро сообщил новость друзьям. Это было событие первостепенной важности. Несколько секунд Эдвард молча прислушивался к трубке, и его лицо становилось все серьезнее. Гил звонил откуда-то неподалеку. По крайней мере так миссис Пич показалось по его голосу. Гил хотел вернуться домой. Опасность, грозящая нам всем, по его словам, была огромна. Сейчас его путешествие подходит к концу, и он ждет не дождется его завершения. Добраться до полого центра планеты, попасть в Землю Обетованную, в край своих предков, вот чего он хочет. Однако угроза велика — Земля при этом может лопнуть, как мыльный пузырь на космическом ветру. О чем, кричала Вильма Пич, говорит мой мальчик? О каких предках? Ее мать и отец, зашив все деньги в одежду, приплыли на пароходе из Эстонии; Бэзил родом с Великих Озер. Что такое Земля Обетованная?

Эдвард попытался аккуратно объяснить расстроенной женщине смысл слов Гила, делая многие понятия более благозвучными и смещая акценты, но под конец запутался и сбился. Откуда был сделан этот звонок, из Виндермеера? — сверлила голову мысль. А если нет, тогда как объяснить почтовую открытку? Почему это Гил вдруг так заторопился домой? И где он сейчас? — его насильно прячут, в этом нет сомнений. Эдвард повесил трубку, чрезвычайно озадаченный.

Некоторое время все молча дымили трубками. Первым слово взял профессор Лазарел, чьи сомнения подкрепил неожиданный поворот событий.

— Нас обманули. Теперь это ясно как день. Гила в Виндермеере нет. И никогда не было. Его почтовая открытка — подделка, для того чтобы выкурить Уильяма из норы на свет или сбить нас со следа — отправить на другой конец света в погоне за тенью. Я уверен, что в Лондоне мы довольно скоро получили бы какие-нибудь новые доказательства, которые направили бы нас совсем в другую сторону. В плане Пиньона и Фростикоса где-то случился сбой, вот что я думаю — возможно, из-за неторопливости почты. Шестьдесят тысяч минут не так уж много — тут ты прав. Не стоит этим временем разбрасываться попусту. — Лазарел победно посмотрел на Уильяма.