Слуги Темного Властелина - Р. Скотт Бэккер

– Жаль, что даже сам шрайя подвержен сомнениям.

Священное воинство простецов уходило из Момемна не под фанфары. Их уход был ознаменован смятением и трагическими событиями. Поскольку лишь малая их часть принадлежала к армиям одного из Великих Имен, общего командующего у этого воинства не было, а потому практически отсутствовала какая бы то ни было дисциплина. В результате, когда нансурские солдаты принялись раздавать провизию, возникло несколько стычек, в которых погибло от четырехсот до пятисот верных.

Кальмемунис, надо отдать ему должное, быстро разобрался в ситуации и принял меры. Его конрийцам, с помощью галеотов Тарщилки, удалось навести порядок среди этой черни. Провизию, предоставленную императором, разделили более или менее честно. Оставшиеся раздоры усмирили мечом, и вскоре войско простецов было готово отправляться в поход.

Все граждане Момемна высыпали на стены, поглядеть, как уходят Люди Бивня. Вслед паломникам неслось немало насмешек: они успели заслужить презрение местных жителей. Однако большинство горожан хранили молчание, глядя на бесконечные потоки людей, тянущиеся к южному горизонту. Они видели бесчисленные тачки, нагруженные пожитками, женщин и детей, тупо бредущих в облаке пыли, собак, путающихся в бесчисленных ногах, и тысячи и тысячи людей низких каст, суровых и непреклонных, однако вооруженных лишь молотами, кирками да мотыгами. Сам император наблюдал это зрелище с южных ворот, изукрашенных обливными изразцами. По слухам, император будто бы сказал, что при виде такого количества отшельников, бродяг и шлюх ему хочется блевать, но он «и так уже отдал этой черни свой обед».

Несмотря на то что воинство не могло проходить более десяти миль в день, Великие Имена это в целом устраивало. Одной лишь своей численностью армия простецов создавала волнения вдоль побережья. Рабы, работающие в поле, замечали чужаков, бредущих через поля, вначале – безобидную кучку, следом за которой появлялись тысячи. Урожай вытаптывался подчистую, сады обдирали догола. Однако в целом Люди Бивня, накормленные императором, вели себя настолько дисциплинированно, насколько можно было рассчитывать. Случаи изнасилований, убийств и грабежей были достаточно редки, чтобы Великие Имена могли позволить себе по-прежнему вершить суд – и, что еще важнее, делать вид, что они командуют этими полчищами.

Однако к тому времени, как войско переправилось в приграничную провинцию Ансерка, паломники перешли к откровенному бандитизму. По ансеркским деревням рассеялись толпы фанатиков. По большей части они ограничивались тем, что «экспроприировали» скотину и урожай, но временами доходило до грабежа и резни. Разграбили город Набатра, славившийся своим шерстяным рынком. Когда нансурские отряды под командованием легата Мартема, которым велено было следовать за войском простецов, попытались приструнить Людей Бивня, это вылилось в несколько кровопролитных сражений. Поначалу, однако, казалось, что легату удастся взять ситуацию под контроль, несмотря на то что под его началом было всего две колонны. Однако численный перевес Людей Бивня и отчаянное сопротивление галеотов Тарщилки вынудило Мартема отступить на север и в конце концов укрыться в стенах Гиельгата.

Кальмемунис огласил воззвание, обвиняющее во всем императора. В воззвании говорилось, будто Ксерий III издавал указы с распоряжениями не давать припасов Людям Бивня, что напрямую противоречило его прежним клятвам. Хотя на самом-то деле указы эти издавал Майтанет, надеявшийся таким образом предотвратить поход полчищ на юг и выиграть время, чтобы убедить их возвратиться в Момемн.

Когда продвижение Людей Бивня замедлилось из-за необходимости добывать припасы, Майтанет издал новые указы. В одном он отменял свое шрайское отпущение грехов, дарованное прежде всем тем, кто встал под знамена Бивня, другим объявлял отлучение Кальмемунису, Тарщилке и Кумреццеру, а в третьем грозил тем же самым всем, кто продолжит поход вместе с этими Великими Именами. Нести об этих указах, вкупе с тяжким похмельем после предшествующих кровопролитий, заставили поход простецов остановиться.

На время даже Тарщилка поколебался в своей решимости. Казалось, зачинщики похода вот-вот повернут и отправятся обратно в Момемн. Но тут Кальмемунис получил вести, что в руки его людей каким-то чудом попал имперский обоз с припасами, по всей видимости направлявшийся в пограничную крепость Асгилиох. Убежденный, что то был знак свыше, Кальмемунис созвал всех владык и самозваных предводителей воинства простецов и произнес пламенную речь. Он требовал решить для себя, насколько праведны их действия. Он напомнил им, что шрайя – тоже человек и, подобно всем прочим людям, время от времени делает ошибки в суждениях. «Увы, – говорил он, – пыл в сердце нашего благословенного шрайи иссяк! Он позабыл о священном величии нашего дела. Но попомните, братья мои: когда мы возьмем приступом ворота Шайме, когда мы привезем в мешке голову падираджи, он об этом вспомнит! Он восхвалит нас за то, что мы не утратили решимости, когда его собственное сердце дрогнуло!»

И несмотря на то, что несколько тысяч дезертировали и в конце концов пробрались обратно к столице империи, основная масса войска простецов направилась вперед, окончательно перестав обращать внимание на увещевания своего шрайи. Отряды фуражиров бродили по всей провинции, в то время как основная часть воинства упрямо продвигалась на юг, все сильнее при этом рассеиваясь. Виллы местной знати были разграблены. Многочисленные деревни спалили, мужчин вырезали, женщин изнасиловали. Укрепленные города, которые отказывались открыть ворота, брали штурмом.

Наконец Люди Бивня очутились у подножия гор Унарас, которые так долго служили обороной с юга для городов Киранейской равнины. Каким-то образом войску удалось вновь объединиться и собраться под стенами Асгилиоха, древней киранейской крепости, которую нансурцы звали «Волнолом» за то, что ей трижды удавалось остановить нашествие фаним.

В течение двух дней ворота крепости оставались закрыты. Потом Профил, командир имперского гарнизона, пригласил к себе на обед Великие Имена и прочую знать. Кальмемунис потребовал заложников и, получив их, принял приглашение. Вместе с Тарщилкой, Кумреццером и еще несколькими знатными владыками поскромнее он вступил в Асгилиох, и его тут же арестовали. Профил предъявил ему ордер, выданный шрайей, и почтительно известил гостей, что они пробудут под арестом неограниченно долго, если не прикажут воинству простецов разойтись и вернуться в Момемн. Когда те отказались, Профил попытался их урезонить, объяснить, что им не стоит надеяться одолеть кианцев, поскольку на поле брани те не менее коварны и жестоки, чем скюльвенды.