Путь Стратега 4. РеалРТС - Луций Корнелий
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Мой взор пронесся по коридорам и залам этого большого дома, где царила какая-то нездоровая суета. Множество людей, по большей части мужчин, что-то горячо обсуждали, часто срываясь на брань. Все они выглядели чужаками. Не хозяевами, не гостями, а именно чужаками. Это было легко понять по той грубой небрежности, с которой они хлопали дверями, опрокидывали изящные столики, разбрасывали вещи.
Мой взор нырнул в небольшую комнатку, обставленную не так торжественно как главные залы. Там в пятне света под узким окном сидела на циновке девочка, читавшая какой-то текст из длинного свитка. Арамию я узнал в ней с большим трудом. Дело было даже не в чертах лица, которые не так уж сильно у нее изменяться с возрастом, а скорее в вещах более тонких. Эмоции, мимика, грация, позы. Арамиа всегда двигалась с каким-то притворным, кукольным изяществом. Маски, ужимки, театральщина. Она соблюдала это даже в моменты, когда за ней никто не смотрел. Девочка на циновке такого пока не умела. Она сидела сутулясь и свободной рукой теребила от скуки край своей свободной одежды. Чтение едва ли ее увлекало. Процесс скорее напоминал зубрежку, чем смакование художественной литературы.
— Тогда господин Гу-Сани обратился к учителю Па-Нга и попросил у него разъяснить суть вопроса о… — сухо, медленно прочитала девочка, затем сбилась и снова повторила. — Гу-Сани обратился к учителю…
Её зубрежку прервал хлопок двери. В комнату вошла молодая женщина, явно находившийся не в самом радужном настроении. Было ощущение, что она вот-вот заплачет, но изо всех сил держится. Девочка оторвалась от свитка, обратив взгляд на вошедшую женщину.
— Арамиа… — вздохнула та, а затем будто собралась с силами и начала говорить очень быстро, чеканя каждое слово. — Арамиа, дочка, сейчас ты будешь меня слушать и слушать очень внимательно. Все в точности запомнишь, поняла?
— Да мама, а что…
— Слушай меня. — ласково, но твердо перебила ее женщина. — Слушай и запоминай, я умоляю тебя. Запомни. Тебе восемь лет. Не девять и тем более не десять. Я успела, подкупить городского чиновника. Он выправит запись о твоем рождении. Я всего лишь незнатная наложница, а ты девочка. Они не должны проверять тщательно.
— Мама, но что… — на лице девочки отразился испуг.
— Отец арестован в столице. Тихо. У тебя все будет хорошо. Однажды. — мать села напротив нее и обняла. — Помни все о чем я тебе говорила. Все, чему тебя учила. Ты очень умная девочка и, уверена, сможешь найти свое место в мире. О тебе позаботятся другие люди. Во всем их слушайся, как слушалась меня. Поняла? Пообещай мне.
— Но ма…
— Соберись! — голос женщины стал жестче. — Ты должна жить, поняла. Чтобы не случилось, как бы тяжело не было, но справляйся. Ради меня и бабушки с дедушкой. Мы больше не увидимся, но я буду наблюдать за тобой и очень расстроюсь, если ты не справишься. Все. Мне надо уходить. Сиди здесь и жди. Когда придут — назови свое имя, возраст — восемь! — женщина выделила голосом эту цифру и повторила ее еще раз . — Восемь лет. Ты ни с кем не помолвлена, в завещаниях не указана. Запомни!
Женщина быстро поцеловала девочку в щеку и направилась к двери.
— Но…
— Сиди здесь! — воскликнула женщина, на глазах которой выступали слезы.
Она захлопнула дверь и заперла ее снаружи на деревянную щеколду. Девочка осталась одна, надрывно дыша и, видимо, пытаясь успокоиться. Она явно балансировала между хладнокровием и истерикой, отчаянно кусая губы и заламывая руки. Вскоре за ней пришло двое бритых наголо мужчин. Они были одеты в тёмно-синие, а по центру груди у каждого вышит некий символ, заключенный в круг. Что-то типа униформы, наверное.
— Назови свое имя, родителей и возраст. — строго наказал один из них.
Арамиа в точности последовала инструкциям матери.
Второй чиновник или солдат развернул длинный список, начав водить по нему мозолистым пальцем и щуриться.
— Да. Есть такая. Пойдем, девочка.
Арамию отвели в большую комнату, где уже находились десятка два детей и несколько бритых мужчин в форме, которыми заправлял старик в красной накидке и широком синем поясе. Наверное, чиновник. Перед ним поставили столик, на котором он развернул кипу бумаг. Особое место занимала печать в серебрянной оправе. Время от времени в комнату заходили разные люди, которые сначала приглядывались к детям, затем шептались с чиновником и выкладывали на его столик монеты с квадратным отверстием посередине. Мужчина в красной накидке считал деньги, убирал их в поясную сумку и начинал писать какой-то документик, на который после ставил свою печать. Гости забирали эту бумагу и кого-то из детей. Быстрее всего раскупили мальчиков, затем несколько девочек постарше, но остальные уже пошли со скрипом. Многие покупатели приходили и, осмотрев товар, покидали комнату без покупки. Затем пришёл последний клиент. Это был пожилой мужчина, хотя точный его возраст понять было невозможно из-за отпечатка его непростой профессии. Он положил на стол чиновника шнурок, на который сквозь отверстия было нанизано довольно много монет.
— Всех. — коротко и емко произнес заклинатель крови.
Суть его профессии была ясна мне из-за следов глубоких порезов на запястьях, а также посеревшей коже, которая будто была на пару размеров велика носителю. Я помню как Арамиа готовила для меня кровавый эликсир. Такое сложно забыть. Тело сосуда раздулось, а готовый продукт выпускали через надрезы на запястьях. Арамиа говорила, что особые мастера этого искусства замешивают эликсир прямо в собственном теле. Видимо, покупатель был именно из таких. Пока чиновник заполнял документы, колдун окинул живой товар холодным, цепким взглядом, от чего многие дети отвернулись или заплакали. С заклинателем крови было двое помощников: вооружённый коротким мечом мужчина и женщина с зонтиком.
— Сейчас поймем кого на что. — задумчиво произнес колдун. — Подходите ко мне по одной и вытягивайте левую
