Записки ружейного охотника Оренбургской губернии - Сергей Аксаков

Известно, что во время прибывающей полой воды рыба идет вверх. Покуда река не разлилась – она держится около берегов, а когда вода разольется по поймам, рыба также разбредется по полоям. Итак, береговой лов наметкою продолжается весною только до тех пор, покуда река не вышла из берегов, и повторяется тогда, когда начнет вода вбираться в берега. Этот лов повторяется всякий раз, когда река от проливных дождей прибудет и сровняется с берегами; чем мутнее, грязнее вода, тем лучше. Наметки бывают одиночные (поменьше) и двойные (побольше); с одиночною может управляться один сильный человек, а с двойною – непременно двое. Быстрое течение затрудняет ход рыбы, сносит ее вниз, а потому она жмется предпочтительно к тем местам берега, где вода идет тише: на этом основан лов наметкой. Рыбак, стоя на берегу, закидывает наметку (сетка которой сейчас надувается водою) как дальше, опускает бережно на дно, легонько подводит к берегу и, прижимая к нему плотно, но не задевая за неровности, вытаскивает наметку отвесно, против себя, перехватывая шест обеими руками чем ближе к сетке, тем проворнее.

Очевидно, что тут, кроме ловкости, надо много силы: быстрое течение сносит наметку вниз, для чего иногда нужно конец шеста положить на плечо, чтоб на упоре легче было прямо погрузить наметку в воду: ибо наметка должна идти прямо поперек реки и разом всеми тремя сторонами рамы прикоснуться к стенам берега, чтоб захватить стоящую возле него рыбу. Если как-нибудь течением воды наметку заворотит и она боком или краем ударится в берег, рыба от берега бросится в противную сторону, испугает и увлечет за собою всю другую рыбу, около стоявшую, хотя бы она и не видала, отчего происходит тревога, – и в таком случае здесь поймать уже нельзя ничего. Мутность воды мешает рыбе видеть приближение рыболовной спасти, и наметка загребает, так сказать, в свой кошель всякую рыбу, которая стояла у берега на этом месте. Обыкновенно попадаются щучки, окуни, ерши, плотва, по большей части мелкая, но иногда захватываются другие породы рыб, довольно крупные. В реках и речках, изобильных рыбою, крутоберегих, узких, особенно в верховьях больших прудов, в эту пору года и наметкой наловить множество рыбы. Весело вытряхивать на снег или на оттаявший берег тяжелую наметку, нагруженную в мотне рыбою, разнообразие которой особенно приятно. Тут и щука – голубое перо, и полосатый окунь, и пестрый ерш, до того уродливо полный икрою, что точно брюшко и бока его набиты угловатыми камешками. Тут и многие другие, золотистые, серебристые, проворные, красивые, давно не виданные охотником жители водяного царства!

Но вот летняя теплая туча засинела на юго-западном крае горизонта, брызнули дождевые капли… гром… и полился дождь… Пора обмыть землю, выходящую из-под снега, опутанную тенетниками, или паутинами, пора растопить и согнать последние снежные, обледенелые сугробы! Тронулись большие овраги, подошла лесная вода, бегут потоки, журчат ручьи со всех сторон в реку – и река выходит из берегов, затопляет низменные места, и рыба, оставляя бесполезные берега, бросается в полой. Наметка уже не годится: пришла пора употреблять другие рыболовные снасти. Эти снасти: морды, или верши, вятели,[78] хвостуши.

Морда (нерот, или нарот – по-московски, или верша – по-тульски) есть не что иное, как плетенный из ивовых прутьев круглый, продолговатый мешок или бочонок, похожий фигурою на растопыренный колпак; задняя часть его кругловата и крепко связана, к самому хвосту прикреплен камень, а передняя раскрыта широко, четвероугольною квадратною рамою, в аршин и даже в аршин с четвертью в квадрате.[79] Внутри этой отверстой стороны выплетено, из прутьев же, горло в виде воронки, для того чтобы рыбе войти было удобно, а назад выйти нельзя.

Для ставленья морд в полую воду приготовляются места заранее в межень, как говорится. Известно, по каким низменностям будет разливаться вода, а потому на ложбинках, небольших долочках и в неглубоких овражках, всегда на ходу рыбы, набиваются колья и заплетаются плетнем, шириною от одной сажени до двух и более, смотря по местности, поверх которого и сквозь который вода проходит, но рыба, кроме малявки, то есть самой мелкой, сквозь пройти не может. В середине этого плетня оставляются одни, иногда двое ворот, или дверей (в аршин или аршин с четвертью шириною), в которые вставляются морды, прикрепленные к шестам; два хода, или отверстия, оставляются иногда для того, чтобы было ставить одну морду по течению, а другую против течения воды: рыба идет сначала вверх, а потом, дойдя до края разлива, возвращается назад и будет попадать в морды в обоих случаях. Когда же вода пойдет на убыль, то все морды и другие снасти в этом роде ставятся против ската воды, то есть против течения. Места в полоях между кустами, устья ручейков, суходолов и вообще всякое углубление земли, сравнительно с прочею местностью, считаются самыми выгодными местами. В такие морды с загородками попадает всякая рыба без исключения не только крупная, но и мелкая, потому что сквозь плетеный нерот не может пролезть и плотичка. Морды, или нероты, ставят и без плетней, даже без шестов, на одних веревках, но это уже не весенний лов.

Вятель, вентель, или крылена, как зовут его в низовых губерниях, фигурою – совершенно длинная морда, только вместо прутьев на основании деревянных обручей обтянута частой сеткой и, сверх того, по обоим бокам раскрытой передней части имеет крылья, или стенки, из такой же сетки, пришитые концами к кольям; задняя часть или хвост вятеля также привязан к колу, и на этих-то трех главных кольях, втыкаемых плотно в землю, крылена растягивается во всю свою ширину и длину. Ее ставят по залитым водою местам, предпочтительно тихим, имеющим ровное дно. Название крылена очень выразительно, потому что боковые ее стенки из сети, заменяющие плетень около морды, имеют вид растянутых крыльев: общая фигура снасти представляет разогнутую широко подкову. Крылены имеют ту выгоду, что для них не нужно приготовлять мест заранее, набивать колья и заплетать плетни, что их ставить везде и переносить с места на место всякий день: ибо если рыба в продолжение суток не попадает, то это значит, что тут нет ей хода; но зато па местах, где вода течет глубоко и быстро, вятель, или крылену, нельзя ставить, потому что ее может снести сильным течением и может прорвать, если по воде плывут какие-нибудь коряги, большие сучья или вымытые из берега корни дерев. Морду поставить на узком и на довольно глубоком месте (заранее приготовленном), потому что рыба идет по дну; но крылена становится не глубже полутора аршина, а иногда и гораздо мельче, притом на местах пологих и широких, где бы могли растянуться ее крылья. И морду и крылену ставить с лодки, хотя это и не так ловко; но русские люди не боятся простуды (за что нередко дорого расплачиваются) и обыкновенно, бродя в воде, иногда по горло, становят свои рыболовные спасти. Морда утверждена, то есть крепко привязана, в двух местах снаружи к шесту, который проходит посередине отверстой стороны и, будучи длиннее вершка на три нижнего края морды, плотно втыкается в дно. Крылена привязана к трем главным кольям и еще к двум, так сказать, вспомогательным, находящимся посредине крыльев, имеющих в длину каждое до двух и более аршин; два вспомогательные колышка, поменьше главных, служат крыльям для лучшего растягиванья и сопротивленья течению воды. Все пять кольев крепко втыкаются в мягкое дно. – В крылены попадается, так же как в морды, всякая рыба, иногда в таком количестве и такая крупная, что сетка разрывается или даже выскакивают колья, на которых утверждена крылена.

В водополь очень ловко перебивать несколькими вятелями какой-нибудь значительный залив воды в узком его месте. Крылены ставят одну возле другой плотно, крыло с крылом, наблюдая, чтоб одна крылена стояла по течению, или ходу, воды, а другая – напротив, очевидно с тою целью, чтобы рыба – вперед ли, назад ли идет она – попадала в расставленные снасти.

Хвостуша уже названием своим показывает, что должна иметь длинный хвост. Это род морды; она также сплетена из прутьев, только не похожа фигурой своей на бочонок, имеющий в середине более ширины, на который похожа морда. Хвостуша от самого переднего отверстия, которое делается и круглым, и овальным, и четвероугольным, все идет к хвосту уже и связывается внизу там, где оканчиваются прутья, кончики которых не обрубают; бока хвостуши в трех или четырех местах, смотря по ее длине, переплетаются вокруг поперечными поясами из таких же гибких прутьев, для того чтоб вдоль лежащие прутья связать плотнее и чтоб рыба не могла раздвинуть их и уйти. Хвостуша всегда бывает длиннее морды, и прутья, для нее употребляемые, потолще; к хвосту ее, и также к двум концам нижней стороны привязываются довольно тяжелые камни для погружения и плотного лежанья хвостуши на дне, ибо она ничем другим на нем не утверждается; к тому же ставится всегда на самом быстром течении, или, лучше сказать, падении, воды, потому что только оно может захлестать, забить рыбу в узкую часть, в хвост этой простой снасти, где, по тесноте, рыбе нельзя поворотиться и выплыть назад, да и быстрина воды мешает ей сделать поворот. Мне случалось видеть хвостуши, До того полные рыбами, что задние или последние к выходу не умещались и до половины были наружи. Самое выгодное место для ставленья хвостуш – крутой скат воды, и самое выгодное время – спуск мельничных прудов, когда они переполнятся вешнею водою, особенно если русло, по которому стремится спертый поток, покато. Я живо помню эту ловлю в моем детстве: рыбы в реке, па которой я жил, было такое множество, что теперь оно кажется даже самому мне невероятным; вешняка с затворами не было еще устроено, в котором поднимать один запор за другим и таким образом спускать постепенно накопляющуюся воду. Вешняк запружали наглухо, когда сливала полая вода, а весной, когда пруд наливался как полная чаша и грозил затопить плотину и прорвать, раскапывали заваленный вешняк. Вода устремлялась с яростью и размывала прошлогоднюю запрудку до самого дна, до материка. Сильная покатость местоположения умножала водную быстрину, и я видал тут такую ловлю рыбы хвостушами, какой никогда и нигде не видывал после. Во всю ширину течения, в разных местах, вколачивали заранее крепкие колья; к каждому, на довольно длинной веревке, привязывалась хвостуш а так, чтобы ее было вытаскивать на берег не отвязывая.