Добудь Победу, солдат! - Сергей Абенов

не отпускали. Тогда она пригласила на сцену остальных артистов, и они вместе пели румынские и русские песни. Но всему есть свое время и когда какой-то офицер поднялся на сцену и объявил, что концерт окончен, она спустилась в зал. Камал сразу подошел к ней и стоял рядом, пока зрители благодарили ее и выражали восхищение, она держала его под руку и смотрела на него горделиво. Потом всех пригласили на банкет в столовую, которая находилась во дворе гарнизона и, пока люди выходили на улицу, Марита в коридоре потянула Камала за руку и отвела в сторону.

– Пусть все выйдут. Мне надо что-то сказать тебе, – сказала она, открывая дверь, ведущую в кулисы, там уже никого не было, и дверь в гримерку была не заперта. – Мне надо взять мои вещи. – Он обнял ее, и она прижалась к нему, но тут же отстранилась и снова повторила настойчиво:

– Мне надо сказать тебе что-то! – она надела свой серый плащ.

– Марита! Я начинаю верить твоей Деве Марии! Я не знал, как найти тебя, и вдруг ты появляешься на сцене! Разве это не чудо!?

– Подожди! – Камал почувствовал беспокойство в ее голосе, а она опять сказала, что должна сказать ему что-то.

– Что случилось? Что-то серьезное?

– Сейчас! Только обещай мне, что не оставишь меня, когда я скажу тебе это! Обещаешь?

– Говори, что случилось? – он стал серьезным и смотрел ей в глаза пристально.

– Обещай мне, что не уйдешь, что бы я ни сказала!

– Господи, Марита, говори же, наконец, или мы до утра тут будем стоять?

– Нет, ты пообещай сначала… так, ну, как будто ты стоишь перед Девой Марией! Ты ведь теперь веришь в нее!

– Хорошо! Я стою перед Девой Маритой и обещаю, что не покину ее ни при каких обстоятельствах! Теперь ты скажешь?

– Хорошо! Давай присядем. У тебя есть здесь человек, которому ты доверяешь?

– Марита, у меня здесь целая дивизия людей, которым я доверяю!

– Нет, это слишком много. Нужен всего один человек. Там на сцене… ты обещал! – напомнила она, и он слушал ее с напряжением, уже сердцем чувствуя опасность. – Там, на сцене стоит портфель. Его надо вынести и… выбросить куда-нибудь. Понимаешь?

– Понимаю… – он встал со стула, и она схватила его руку и держала крепко, боясь, что он оставит ее одну. – Пойдем, девочка, пойдем медленно, не спеша и будем думать.

Они вышли в опустевший коридор и Камал ускорил шаг, и Марита шла рядом, держа его под руку. На улице еще стояли военные, и Арбенов спросил кого-то, не видели ли они Студеникина и ему ответили – да вот же он, с кем-то разговаривает.

– Товарищ майор! – Арбенов попытался освободить руку, но Марита не отпускала ее, и он сказал ей, – девочка моя, я тебя не брошу, я же обещал, но мне нужно поговорить с человеком, которому я доверяю. Стой здесь, я буду недалеко, я только поговорю вон с тем офицером и сразу вернусь к тебе.

– Товарищ майор! – старшина говорил спокойно, но Студеникин сразу уловил тревожные нотки в его голосе. – Надо взять минеров, счет идет на секунды, там, на сцене портфель, нужно его вынести и обезвредить. Сами понимаете, все надо сделать тихо, без шума, но счет идет на секунды.

– Понял, – сказал Студеникин, – ты поставил охрану?

– Какая охрана, товарищ майор! Время идет, надо действовать немедленно.

– Ясно, понял тебя, старшина. Ладно, тебя ждут, и когда ты успел, такая красавица, а как пела, ладно, я сам все сделаю, иди к своей зазнобе.

В столовой были накрыты столы, гости и военные рассаживались по своим местам, и все обратили на них внимание, когда Камал с Маритой вошли в зал. Их звали со всех сторон, и какой-то офицер, крупного телосложения, подойдя, галантно склонил лысеющую голову перед девушкой и, представившись – подполковник Щетинин – пригласил ее за свой стол. Она отказалась, извинившись и не заметив короткого, злобного взгляда, брошенного офицером на ее спутника.

Вот же падла, этот старшина! – подумал Щетинин, какую бабу отхватил! Везет же некоторым. И что она в нем нашла? Одни неприятности от этого старшины, да, взять хотя бы вчерашний случай. Это ему еще аукнется!

Они присели за столик недалеко от входа и, когда командир дивизии на правах хозяина встал и, постучав вилкой по бокалу, требуя тишины, начал говорить тост, Марита прошептала Камалу на ухо:

– Здесь не очень-то весело. Я не люблю собрания. Это всегда очень скучно.

– Подожди, сейчас официальная часть закончится, все выпьют, и начнется веселье.

– Я не люблю, когда много людей, и здесь никак не поговорить.

– Что же делать, Марита, поговорим потом.

– Нет, давай убежим отсюда!

Он улыбнулся ей, и сказал:

– Это было бы здорово, Марита! Но я не могу. Я на службе и мне надо кое-что выяснить.

– Ты все думаешь об этом портфеле? – спросила Марита. – Я же вижу, ты неправильно улыбаешься, ты думаешь об этом! Я тебе обещаю, все будет хорошо!

Они вышли на улицу и Камал сказал:

– Мне надо убедиться, что он сделал все как надо!

– Тот человек, которому ты доверяешь?

– Да, я ему доверяю, но я должен убедиться.

– Он ходит вот так! – сказала девушка и показала походку Студеникина, и Камал засмеялся.

– Девочка, как это у тебя получается?

– Не знаю, я всегда в детстве всех передразнивала.

На проходной КПП лейтенант вышел из комнаты дежурного навстречу Арбенову и, поглядывая с интересом на Мариту, спросил:

– Провожаешь гостью, старшина? Или как?

– Да, провожаю. Слушай, лейтенант, ты Студеникина видел?

– Был недавно. Пошел в актовый зал, потом вышел с каким-то портфелем и нес его, знаешь, как будто только что младенца родил, бережно так. А что?

– Это хорошо, что бережно! Тут такое дело, лейтенант, мне надо отлучиться. Как бы это аккуратно провернуть?

Лейтенант заартачился сначала, потому что увольнения в тот день запретили, но ему очень хотелось помочь старшине. Он записал в журнале время выхода, взяв с Арбенова слово, что тот его не подведет и крикнул вслед:

– Чтоб в двадцать три ноль-ноль был здесь как штык!

Глава 10

Майор Студеникин Андрей Анатольевич был очень осторожным человеком и не любил поспешности в делах. Спешка важна при ловле блох, но даже в таком деле нужно быть осторожным. Вообще, если не торопиться, дела сами как-то разрешаются. А если вмешаться в какое-то дело, которое происходит само по себе, то можно все испортить. Этот принцип никогда его не подводил.

Он не сразу увидел портфель, и когда приблизился к нему, сразу