Неизвестный Юлиан Семёнов. Возвращение к Штирлицу - Юлиан Семенов

class="p1">– На целый день это у их, – сказал Мыкола.

– Пойдемте, – сказал Янош.

– Неудобно, – сказал Иван. – Надо уважать веру.

– Прежде всего надо уважать революцию, которая ждет наш самолет в Будапеште, – сказал Янош и отворил дверь синагоги.

– Спасайтесь, евреи! – крикнул раввин и бросился к двери, которая вела во внутренние покои.

– Товарищи евреи! – сказал Янош. – Прошу простить, но спасаться от нас не надо! Мы – красные!

– Красные, ворвавшиеся в синагогу, перестали быть красными! – сердито сказал раввин. – Я с вами отказываюсь беседовать в святом месте.

– Я с вами тоже, – сказал Янош.

– Я буду молиться, чтобы вы исчезли с лица земли, – сказал раввин и ушел.

– Идиот, – сказал ему вслед седой старик. – А мишигинер идиот! Он не хочет беседовать с красными, которые впервые за 1919 лет сказали еврею «товарищ». Что вам от нас нужно? – спросил он Яноша.

– Нам нужно шасси, – сказал Иван.

– А что такое шасси? – спросил старик.

– Это колеса, – ответил Иван.

– Колеса для чего?

– Для самолета.

– А что такое самолет?

– Это летательный аппарат.

– Такого не может быть, – сказал старик. – Во всяком случае, в Талмуде про это не написано.

– Написано, написано, – сказал Янош и процитировал на древнееврейском цитату из Талмуда.

– Ты еврей? – спросил его старик.

– Я большевик, – ответил Янош, – интернационалист.

– Большевик-интернационалист – это неплохо, – сказал старик и покачал головой, – но, если б к тому вы еще были евреем, так было бы совсем хорошо. Евреи! – сказал он. – Большевикам нужны, как я понял, оглобли для летательного аппарата. У кого есть эти летательные оглобли? Пусть тот скажет «а»!

– «О», – сказали хором евреи.

– По этому поводу есть история, – сказал старик. – Учитель балагул принимал экзамен у молодого балагулы. «Ицка, – сказал он. – Вот ты ехал на базар с клиентом, и у тебя сломалась оглобля. Что ты сделаешь в этом случае?» – «Я подвяжу ее веревочкой», – ответил балагула. «Но у тебя нет веревочки», – сказал учитель. «Тогда я пойду в лесок, и срублю древесину, и сделаю из нее новую оглоблю». – «Да, но ты едешь по полю». – «Тогда я зайду в лавку к Моше Эйнштейну и куплю у него совсем новенькую оглоблю». – «Да, но ты едешь по пустыне, и Эйнштейна нет вовсе. Что тогда?» И молодой балагула не знал, что тогда, и не получил диплома, но спросил учителя: «Хорошо, ребе, а как бы поступили вы на моем месте?» – «Я бы подвязал оглоблю веревочкой», – ответил учитель. – «Но у вас нет веревочки». – «Тогда я бы срубил бы в лесу древесину». – «Но вы ж едете по полю». – «Тогда б я купил оглоблю в лавке Эйнштейна». – «Да, но вы едете по пустыне и тут нет Эйнштейна! Что ж тогда?» – «Таки плохо, – ответил учитель. – Таки очень плохо».

Горит горн, два старых украинца и два старых еврея пытаются бить молотами по наковальне, но силенок у них нет, они чуть не бегут за тяжелым молотом после замаха, не в силах остановить его, и попадают этой громадиной куда угодно, только не по железному листу. Умаялись старые кузнецы, и тогда Мыкола предложил:

– А мабуть, к этому иностранцу податься? Мабуть, у его що есть?

– Та цей иностранец, – сказал Рувим, – средь нас шесть лет живет и говорит жестами, як немой.

– Что за иностранец? – спросил Янош. – Откуда?

– С королевства Манаки, – ответил Мыкола. – У его охранная грамота исть, от предрика и Совнаркома, что его трогать нельзя.

Начальник погранзаставы, Янош и Иван долго стучались в дверь, забранную витой чугунной решеткой, пока наконец она отворилась. Они вошли в прихожую, заставленную хомутами, картинами Леонардо да Винчи, унитазами, иконами Рублева, сапогами, валенками, красками, слитками золота и дверными ручками.

Иностранец повел их за собой в зал, так же заставленный всяческими богатствами, сжимая в одной руке маузер, а в другой – стилет, ткнул стилетом на охранную грамоту, лежащую под стеклом на столе, и сказал:

– Совнарком охрана. Иностранная общество Монако. Не трогать.

– Вы говорите по-русски? – спросил Иван.

– Нет.

– Парле ву франсе?

– Но.

– Шпрехен зи дейч? – спросил Иван.

– Никс.

– Парле итальяно?! – вдруг обрадовался Янош.

– Но, – покачал головой иностранец, поигрывая пистолетиком.

– Вот болван, – сказал Янош.

– Может, притворяется… – сказал Иван. – Иностранцу у нас хорошо. Я, бывало, если хотел лучший люкс получить в «Яре», – так только по-французски! Администрация передо мной ковром стелилась. Давай, давай, – сказал Иван нерешительно, – давай, сукин сын, говори по-русски.

Иностранец участливо, но в то же время издевательски развел руками.

– От мать твою за ногу и об угол, – выругался по-венгерски Янош, и в тот же миг свершилось чудо – иностранец, бросив свое оружие, пантерой бросился на Яноша, поднял его на руки, стал бегать по комнате, осыпая его поцелуями, и рыдающе повторял:

– Сервус, сервус, мадьяр!

Янош и венгр засыпали друг друга вопросами – про жизнь, про бытье, про то да про се, а Иван сказал:

– Про шасси, про шасси спроси.

Янош спросил про шасси, венгр опустил его на пол, закивал головой и потащил за собой во двор, открыл амбар, привел в угол, а там стояло новенькое авиационное шасси.

– Скорее бы все это кончилось! – трещал без умолку представитель торговых кругов княжества Монако, – скорее бы зажить по-человечески, а не узником! Когда кончатся все эти пертурбации, я вернусь в Сехерварош миллиардером, куплю землю на Балатоне и буду наслаждаться жизнью! Я отдал миллион франков лучшим одесским жуликам, чтобы мне подделали эту совнаркомовскую охранную грамоту, теперь я молю Бога – только бы скорее! Только бы скорее все кончилось!

– Так у тебя липа? – спросил Янош, оглядывая шасси. – Ай да молодец! Значит, вся эта история с представительством Монако – фантазия?

– А что делать? Ты ж сам видишь – какие дикие времена! Русские испытывают трепет перед иностранцами – этот длинный русский был прав, когда говорил про это.

– Ты знаешь по-русски?

– Немного. Но никогда нельзя показывать вида – особенно в торговле и дипломатии.

– Логично, – согласился Янош, остановившись возле журнального столика, на котором среди прочих книг он увидел большой географический атлас Венгрии. Янош пролистал атлас, прикинул спичкой расстояние до Будапешта, вопросительно поглядел на Савостьянова. Тот понял его, мельком глянул на ту же карту и ткнул пальцем в маленький городок Рихварош у отрогов Карпат.

– Здесь, – сказал он, – иначе не дотянем.

– Граф Матиас, – сказал Янош, – хм-хм…

– Кстати, – сказал Янош «подданному Монако», – у тебя найдется для этого русского и для меня по паре хороших костюмов? Или по фрачной паре?

– Сейчас – фрак? Тебя ж в нем немедленно вздернут!

– Я лечу за границу.

– Домой в Венгрию?

– Да.

– Там сейчас такая же каша, как и здесь. Посиди тут, пережди смутные времена, и поедем вместе.

Венгр