Миры Роджера Желязны. Том 6 - Роджер Желязны

Но до этого момента он даже не знал, что сей непомерный груз существует.

— Три мои королевы, — сказал Абернати Питу, — бьют твои карты. Извини.

Он забрал себе смехотворно маленькие ставки.

Тибор обратил внимание, что количество фишек у Абернати неуклонно увеличивается — священник постоянно выигрывал.

— А можно мне сыграть? — спросил Тибор. Игроки переглянулись с довольно отрешенным видом, словно не до конца осознавали присутствие постороннего в комнате, а уж его вопрос и вовсе недослышали.

— Хотите войти в игру — выкладывайте доллар серебряной мелочью, — сказал Пит. Он бросил фишку на свободное место на столе. — Пусть она символизирует доллар, который вы должны банкомету. У вас имеется доллар? Не бумажный, мы принимаем только монеты.

— Докажи Тибору, что ты говоришь не просто так, — мягко вмешался священник. — Покажи ему, что у тебя есть.

— Пожалуйста, я всегда могу доказать, что не блефую, — сказал Пит. Он запустил руку глубоко в карман и вытащил несколько коричневых бумажных свертков, в которых находились столбики десятицентовых монет.

— Ух ты! — удивился Тибор.

— Я никогда не проигрываю в блэк-джек, — сказал Пит. — Я просто удваиваю ставки, пока не сорву весь куш.

Он развернул коричневую бумагу и высыпал на стол горку монет. Это были серебряные десятицентовики — настоящие, с давних-предавних времен.

— Теперь, когда вы знаете, против каких капиталов предстоит играть, — вам не расхотелось играть? — спросила Лурин Рей, насмешливо поводя рыжими бровями.

Но у Тибора в кармане имелось достаточно денег — тридцатипроцентный аванс за фреску от Церкви Служителей Гнева. До сих пор он не истратил ни цента — ибо опасался, что в один ужасный день придется возвращать аванс, не выполнив по какой-то причине работу. Однако сейчас он залихватским движением манипулятора извлек из кармана шесть серебряных четвертаков. Пока Пит Сэндз подсчитывал количество красных и голубых фишек, которые причитались Тибору за полтора доллара, тот подкатил свою тележку к столу и установил на тормоз на удобном расстоянии. Партия продолжилась — теперь играли вчетвером, а это уже настоящая игра!

Глава 4

Позже, когда хорошенькая рыжеволосая Лурин Рей ушла, а Тибор Макмастерс укатил на своей тележке, влекомой голштинкой, Пит Сэндз решил обсудить свое наркотическое видение с доктором богословия Абернати.

Тот не одобрил его исступленных опытов с наркотиками.

— Если ты не прекратишь баловство с видениями, я в конце концов рекомендую тебе не появляться в церкви и перестану причащать!

— Вы хотите лишить меня допуска к величайшему, святому таинству? — ахнул Пит, не веря ушам своим. Похоже, этот невысокий краснолицый немолодой толстячок, вечно держащий голову по-петушиному, сегодня временно не в духе — впрочем, он постоянно слегка угрюм.

— Да-да, — ворчливо продолжал священник, — если у тебя регулярные видения, то тебе совсем не нужно посредничество служителя церкви или спасительная сила святого причастия…

Пит перебил его:

— Хотите я расскажу, как Он выглядит?

— Я и не подумаю обсуждать Его внешний вид! — запальчиво возразил Абернати. — Еще чего! Он не какая-нибудь экзотическая бабочка, о раскраске которой позволительно дискутировать!

Но Пит был парень не промах и быстро нашелся:

— Тогда примите мою исповедь, святой отец. Прямо сейчас.

Он шустро опустился на колени и в ожидании сложил руки перед грудью.

— Я неподобающе одет.

— Вздор!

Патер Абернати горестно вздохнул, сходил в прихожую, вынул из чемоданчика белую накидку, надел ее и вернулся уже в подобающем виде. Развернул стул и сел спиной к Питу. Перекрестившись и молча сотворив молитву, он произнес:

— Да услышат уши Твои кроткую исповедь сего человека, грешного раба Твоего, который оступался, но ныне восхотел вернуться в лоно Твоей бесконечной милости…

— Вот как Он выглядит… — начал было Пит. Патер Абернати перебил его и чуть громче прежнего закончил:

— …поскольку сего человека, Твоего грешного раба, распирает сейчас от суетной гордыни и он воображает в своем непроходимом невежестве, что он имел случай воочию видеть Твой лик — хотя грош цена этим видениям благодаря химическим веществам или магическим действиям, на коих не почит церковное благословение…

— Он постоянно присутствует в мире, — сказал Пит.

— Во время исповеди не рассказывай о действиях других — даже о Его действиях!

Пит одним духом выпалил:

— Я униженно признаюсь в том, что я по доброй воле глотал наркотические таблетки, воздействие которых непредсказуемо, с целью покинуть наш обычный мир и заглянуть в мир запредельный, идеальный, что было грехом с моей стороны. Далее я искренне сознаюсь, что верил и все еще верю в истинность моего видения, что я действительно видел Его, а если я ошибаюсь, то умоляю Его простить меня, но если то был все-таки Он, тогда Он, скорее всего, хотел…

— Прах и в прах возвратишься, — перебил Абернати. — О человек, как ты ничтожен! Господь наш Вседержитель, открой внутреннее сердце сего придурка для Твоей безмерной премудрости, гласящей, что ни один человек не вправе зреть Тебя и после этого заурядными прилагательными описывать Твой лик и Твою сущность!

— Далее я признаюсь, — сказал Пит, — что решительно восставал и решительно восстаю против того, что мне запрещают вести самостоятельный поиск индивидуального пути к Господу, и я свято верю в то, что один отдельно взятый человек способен единолично найти дорогу к Господу! Мимо посредничества священника, мимо святых таинств, мимо самой церкви! Кротчайше признаю, что верю во все вышесказанное, знаю, что это все от лукавого, и все же продолжаю в это верить.

Некоторое время оба, разгоряченные, сидели в полном молчании. Первым подал голос Пит Сэндз. Более спокойным тоном он сказал:

— Забавно, что вы упомянули это место «прах и в прах вернешься». Мне это напомнило слова О Хо о том, что он сотворен из прах земного.

Патер Абернати резко повернулся к прыщавому богоискателю и пристально уставился на него.

— Вы что? — заробел Пит.

— Ты сказал, О Хо?

— Ну да. В моем видении был глиняный горшок, который назвался этим именем. Глупый горшок, дурацкое имя. Когда наглотаешься этих галлюциногенов, иногда такой вздор примерещится. Очевидно, я ошибся в пропорции и глотнул слишком много довоенного наркотика, который нарушает пространственную ориентацию…

Патер Абернати произнес до странности мрачным голосом: