Собрание сочинений в трех томах. Том III - Сергей Фудель

В феврале 1853 года «Летопись» передает сообщение о новом разговоре Натальи Петровны с митрополитом Филаретом об издании книг. В мае 1853 года «Летопись» сообщает о письме архимандрита Игнатия (Брянчанинова) с просьбой разрешить Наталье Петровне выслать в его Сергиеву пустынь 24 книги Феодора Студита и Симеона Нового Богослова[758].

К началу 1853 года оптинское издательское дело шло полным ходом. В одном письме отца Макария от 5 января 1853 года есть такое место: «Вы пишете о богатстве вашем книг отеческих и выставляете нашу пустынь виновницею оных изъятия из–под спуда неизвестности. Конечно, стоит на обертке книг: «Издание Оптиной пустыни». Но что бы мы могли сами сделать, ежели бы не помощь Божия содействовала? И Он послал таких людей, кои были главным орудием и действовали в сем деле и теперь оное продолжают… Итак, через чужие труды мы пользуемся славой»[759]. Старец, может быть, имел в виду здесь своих мирских «содетелей», таких, как Киреевские, но, конечно, он не забывал и своих монастырских сотрудников по издательству: иеросхимонаха и будущего старца Амвросия, монахов Ювеналия (Половцева), Леонида (Кавелина) и других. Были у него сочувствующие ему люди и в Синоде.

За апрель 1854 года «Летопись» дает изложение письма Натальи Петровны с сообщением о том, что в Синоде недавно зашел разговор об изданиях обители. Возникли разные и более неблагоприятные мнения. Но владыка Никанор, митрополит Санкт–Петербургский, остановил эти толки одним словом. «Мы не должны, — сказал владыка, — препятствовать им в сем, ибо не они у нас, а мы у них должны учиться»[760].

Необходимо отметить, что даже и у митрополита Московского Филарета, наиболее близкого по духу к деятельности Оптиной, были вначале, очевидно, некоторые сомнения. В мае 1853 года «Летопись» дает копию письма Натальи Петровны к старцу, из которого видно, что московский владыка сказал Ф.А. Голубинскому «Уж не слишком ли много старцы оптинские хотят издавать?». Голубинский представлял ему оптинское издание «Жития преподобного Симеона Нового Богослова»[761]. Но, судя по дальнейшим записям «Летописи», эти сомнения рассеялись. Январь 1854 года: владыка «благословил (по ходатайству] Щатальи] Щетровны]) отдать перевод (на русский язык книги Варсонофия Великого. — С. Ф.) на просмотр цензору. Итак, есть основательная надежда когда–нибудь видеть его напечатанным».

Апрель 1854 года: «К великой радости и утешению Батюшки и всех нас, Наталья Петровна Кир[еевская] прислала три экземпляра вновь отпечатанной книги: Подвижнические слова св[ятого] Исаака Сирина. Книга же, как изволил признавать Батюшка, обязана своим появлением в свет особому вниманию В[ысоко–преосвященнейшего] Филарета… Старание же об издании вполне принадлежит неутомимой и преданной старцу Н.П. Киреевской. Оно стоит до 1500 р[ублей] сер[ебром], себе экземпляр обходится 1–60. А вообще все издания стоят уже 15.000 р[ублей] ассигнациями]».

Октябрь 1854 года: «Прибыла в обитель Н.П. Киреевская, приехавшая нарочито из Москвы переговорить… о издании русского перевода к[ниги] св[ятого] Варсонуфия. Она привезла всей скитской братии благословение Владыки и особенное благословение… на переложение с древ[него] славянского перевода сотницы Максима Исповедника».

Ноябрь 1854 года. Выписка из письма Н.П. Киреевской: «Вот беседа со мною Владыки… Он принес листок написанный и сказал: «Читал я наш академический перевод книги св[ятого] Исаака; нет, перевод еще темнее, не хорошо. Я написал к ректору, чтобы он прислал мне греческий текст: он прислал, я сличил их вместе… Сличая 18–ю главу, нашел перевод темнее подлинника и подлинник неясным. Я попробовал сам перевести немного, вот перевод мой… Прошу Вас, перешлите Старцу, мне желательно слышать, как они найдут мой перевод»».

Февраль 1855 года: «Владыке послана через Н[аталью] Щетров–ну]… переведенная у нас по его благословению 1–я сотница Фалас–сия Ливийского»[762].

Июнь 1855 года. Выписка из письма Натальи Петровны к отцу Макарию о свидании ее в лавре с митрополитом: «Владыка возвратился (из другой комнаты. — С. Ф.), держа в руках 1–ю сотницу св[ятого] Фалассия: «Вот 1–я сотница, я ее прочитал, некоторое изменил, в одном месте думал, что догадался, переправил, а как здесь, в Лавре, нашел греческий подлинник, то увидел, что я ошибся, и изменил поправку… Вот, отдайте от меня старцам и спросите, угодны ли им будут мои поправки?»… Я очень благодарила и говорила, что Вы примете милость Владыки с глубочайшим чувством признательности и что поправки — благодеяние. Владыка сказал: «Ну, это как старцы найдут»»[763]. Обычно принятая в сношениях с высшими духовными лицами утомительно–стандартная лесть не затемнила монашеского взора мудрого митрополита, сознававшего все значение духовного разума старцев. Это видно и из письма митрополита к отцу Макарию по вопросу о редакции книги святого Исаака. Митрополит пишет: «Простите меня, что я дерзновенною рукою коснулся некоторых примечаний Ваших, не имея возможности предварительно изъяснить Вам, почему так коснулся»[764].

В письме от 16 августа 1855 года к Т.И. Филиппову отец Макарий пишет: «Вы надеялись… получить рукопись преподобного Фа–лассия и приступить к печатанию оной — хорошо, если бы так случилось, но в цензуре много дел, может быть, и замедлится рассмотрение оной, а еще и потому, что не так давно посланы туда последние три сотницы, и только одна первая сотница поступила к ним (в цензуру), переданная самим митрополитом»[765]. (Далее сообщение о местопребывании Киреевских.)

В другом письме отец Макарий пишет: «Издание оной книги (святого Исаака Сирина) в русском переводе нимало не воспрепятствовало напечатанию ее и [на] славянском по милости Владыки, покровителя духовных Отеческих учений»[766].

Киреевские участвовали во всех стадиях издательской деятельности монастыря. Вот характерная запись «Летописи».

23 мая 1854 года: «Сегодня Н.П. Киреевская прислала с подводой 315 книг св[ятого] Исаака Сирина, из которых Батюшка оставил себе 154, остальные отдал о[тцу] архимандриту, и все будут разосланы и розданы безденежно».

При такой щедрости неудивительна и следующая запись.

Февраль 1855 года: «В этом месяце получена из цензуры и начато печатание рукописи русского перевода книги св[ятых] Варсоно–фия и Иоанна. Для этого издания к оставшимся у Н.П. Киреевской от продажи наших изданий 100 руб[лей] сер[ебром] Батюшка занял 200 р[ублей] сер[ебром]… и почти столько же собралось от доброхотных дателей».

А вот запись другого рода.

Июнь 1854 года: «Н.П. Киреевская доставила полученное ею от Ф.А. Голубинского оглавление бесед блаженнейшего Григория Па–ламы, для выбора из оных, по мнению Батюшки, лучших, к напечатанию от нас или от Академии. Кроме 10 бесед, исправленных и напечатанных в 1785 г. в Москве… Батюшка отложил несколько бесед, включив замеченные И.В. Киреевским, самим Ф.А. Голу–бинским и переведенные старцем Паисием, так что всего набралось 30 бесед. Н[аталья] П[етровна] предполагает просить Ф.А. Голубинского, чтобы он поручил перевести их… а когда будут переведены, тогда легче будет согласить Владыку напечатать их… Батюшка согласился и благословил Н.П. содействовать сему делу»[767].

Эта запись важна свидетельством большого значения, которое придавал отец Макарий участию И. В. Киреевского в деле перевода книг для издательства. Напечатанные уже письма Киреевского к отцу Макарию дают много доказательств не только переводческого, но и чисто редакционного его участия в этом деле. В письме 1952 года в связи с переводом оптинским на русский язык Исаака Сирина он пишет: «Мне кажется, во всех тех местах, где Вы отступаете от перевода лаврского, Вы совершенно правы, и смысл у Вас вернее. Но, несмотря на это, мне кажется, что перевод Паисия все еще остается превосходнее». Далее идет несколько доказательств. Из того же письма видно, что старец прямо спрашивал совета у Киреевского по поводу темных мест переводов: «Что же касается до того, что Вы изволите писать мне, чтобы я вник и уразумел и сказал Вам свое мнение (!) о той не совсем понятной материи, которая заключается между 16–й и 20–й строками 28–го листа на обороте, то это приказание Ваше… потому показалось мне поразительным, что в самом деле Бог устроил так, что я могу Вам сообщить на это ответ. Ибо тому 16 лет, когда я в первый раз читал Исаака Сирина, Богу угодно было, чтобы я именно об этом месте просил объяснения у покойного отца Филарета Новоспасского, который сказал мне, что это место толкуется так, что под словами «главо и основание всей твари» понимается Михаил Архангел».

Для биографии Киреевского важен и этот факт, что уже в 1836 году он читал Исаака Сирина. По поводу издания Максима Исповедника он пишет старцу в 1853 году: «Голубинский сделал некоторые прибавления и, кажется, напрасно… Вставку (его. — С. Ф.) я взял на себя смелость вычеркнуть, потому что мне кажется, что она может навести на ложное понимание. Голубинский взял ее из рукописи латинской… Для чего же из этих латинских изданий брать речения, которых нет в переводе Паисия… Державши корректуру, я думал, что мы не имеем права приписывать Паисию то, что он не писал и что сомнительно даже, написал ли бы он… ибо латинские монахи в таких случаях не знают совести… Основываясь на этом… я вычеркнул слова, прибавленные Голубинским»[768].