Лорд-дикарь - Патриция Коулин

— Лорд Сейдж, мне послышалось… — раздался его голос.

— Вон! — закричал Леон, оборачиваясь на звук голоса. — Немедленно вон. И не смейте называть меня милордом.

Калвин исчез за дверью.

Леон снова обратил свой яростный взгляд на Ариэл.

— И не смейте мне больше говорить, что меня волнуют этот дом и эти вещи, иначе я разобью их на мелкие кусочки, — заявил он, указывая на коллекцию урн. Он обвел взглядом комнату. — Я сокрушу здесь все, если вы еще раз мне скажете, что я принадлежу этому дому. Я докажу вам, что он меня ни капли не волнует.

— Кому докажете, мне? Или себе?

Леон резко отвернулся от Ариэл, и из его груди вырвался мучительный стон, эхом отозвавшийся в огромном холле, напоминая крик раненого животного. Его грудь вздымалась, дыхание было хриплым. Опершись руками о мраморный подоконник, Леон посмотрел в темное окно, в котором увидел свое искаженное мукой лицо и великолепный холл, освещенный свечами. Он надрывно рассмеялся и уронил голову на грудь.

Будь проклято это место! Ему не следовало сюда приезжать. Надо было покончить со всем этим фарсом еще в Лондоне и не тревожить души предков, населяющих этот старинный замок. Ему нет никакого дела до них. Он никому из них ничем не обязан и меньше всего последнему маркизу Сейджу.

Слишком поздно, слишком поздно, шептал его внутренний голос. Его измученная душа металась, пытаясь справиться с новыми, пока незнакомыми чувствами, охватившими его.

Леон не слышал, как к нему подошла Ариэл и молча положила руку на плечо. От ее легкого прикосновения он вздрогнул, как от удара сыромятным ремнем.

Он отлично понимал, что Ариэл хочет его утешить, но ее прикосновение внезапно наполнило его всего хорошо знакомым чувством — желанием, которое вытеснило все остальные чувства, оставив место только слепой животной страсти. Это он хорошо понимал и знал, как себя вести в данной ситуации.

Не дав Ариэл опомниться, Леон заключил ее в объятия и крепко поцеловал. Ее глаза расширились от удивления, губы раскрылись навстречу его губам. Кровь застучала в висках у Леона, и он еще крепче прижал Ариэл к себе.

Он целовал ее снова и снова, как человек, после долгой жажды припавший к роднику, как сражающийся воин, для которого вдали забрезжила победа.

Его поцелуи были безжалостными и грубыми, но он пытался сдерживать бушующую в нем страсть, боясь раньше времени напугать Ариэл. Руки Леона дрожали, внизу живота болело, но он нашел в себе силы оторваться от губ Ариэл и дать ей возможность перевести дыхание.

Откинув голову, Ариэл своими синими глазами посмотрела на него, и в этом взгляде было все: немой вопрос, удивление, колебание, но этот взгляд не говорил ему — нет. Леон взял Ариэл за подбородок и большим пальцем руки стал нежно очерчивать овал ее лица, водить за ухом, скользить вдоль шеи. Эта ласка привела ее в трепет, и Леон, заглянув ей в глаза, увидел, как там вспыхнул ответный огонь желания.

Леон снова поцеловал Ариэл. Его язык раздвинул ей губы и проник глубоко в рот. Началась игра языков. Он молча учил ее, что нужно делать, и она быстро усваивала его уроки. Волосы Леона свесились вперед, иссиня-черным занавесом отделяя их от всего на свете; руки его, забравшись под накидку, блуждали по ее спине, по всем изгибам ее тела.

Продолжая ласкать Ариэл, Леон откинул ее голову и взглядом, полным страсти, посмотрел ей в глаза.

— У меня нет под рукой эля, — сказал он хрипло, — но уж коль скоро ты решила испытать все на свете, я научу тебя такому, чего ты никогда не испытывала раньше. Ариэл покраснела и потупила взгляд.

— Так да или нет? — спросил Леон, нежно целуя ее в уголки рта.

— Разве обязательно об этом спрашивать, — ответила Ариэл, все еще избегая его взгляда. — Неужели мне нужно отвечать на этот вопрос?

— Как же тогда я узнаю, чего ты хочешь? — спросил Леон, стараясь говорить спокойным, ровным голосом. — Или что ты чувствуешь по отношению ко мне?

— Не понимаю, как можно об этом спрашивать. Все должно быть естественным. Разве животные спрашивают разрешения? Они просто делают, что им надо. Это инстинкт. Мне всегда казалось, когда это случится, если случится вообще, все будет просто и естественно. Меня подхватят на руки и возьмут силой. И еще…

— Ты сказала достаточно, — прервал Леон, подхватывая Ариэл на руки и прижимая к груди. — Ну что же, мадам, вы получите то, что желаете: силой — так силой.

Ариэл не знала, где она находится: в раю или в аду. Ее голова покоилась на руке Леона, а взгляд был устремлен на куполообразный потолок, по которому летали розово-золотистые ангелы всех размеров и с самыми разными выражениями лиц. Леон нес ее наверх по широкой лестнице замка, и ангелы как бы парили в воздухе над ее головой.

Куда они летят, спрашивала себя Ариэл, взмывают вверх или камнем падают вниз?

Ее собственная судьба была ей совершенно понятна: она катилась вниз и не имела ни малейшего желания остановиться. Душевные страдания Леона глубоко тронули ее, и она пыталась убедить себя, что только жалость к нему привела ее в его объятия, но в душе-то она знала, что это не так. Она поступила так не только ради него, но и ради себя. Впервые за всю свою жизнь Ариэл осознала, что, заботясь о нуждах других, она научилась немножко заботиться и о себе.

Благодаря Господу Леон быстро взбегал по лестнице, не оставляя Ариэл времени передумать, да она и сама этого не хотела. Голова ее кружилась, тело наполнялось сладкой негой, ей хотелось, чтобы это сумасшествие длилось вечно.

Леон предложил ей запретный плод, и Ариэл не терпелось вкусить его. Господи, прости ее душу, но она желала его. Именно его и больше никого на свете. Глаза Леона были полны страсти, которую Ариэл никогда раньше не видела в глазах мужчин, но которую сейчас хорошо понимала.

Его страсть передалась и ей, раскрепостив ее, отбросив все условности, выдвинутые обществом, сделав ее податливой, жаждущей, нетерпеливой. Сегодня она чувствовала себя красивой и смелой, готовой отдаться на волю своих чувств, которые, как ее учили, надо уметь сдерживать.

В большой спальне не было ни души. Освещенная огнем в камине и единственной свечой, стоявшей на каминной полке, она была достаточно светлой, чтобы Леон сразу нашел то, что сейчас больше всего его интересовало, — большую кровать у дальней стены.

Дамастовое покрывало было отогнуто, открывая белое льняное белье. Рядом с кроватью на подставке стоял его сундук с вещами. Бархатный полог свисал с прикроватных столбиков, позволяя видеть заднюю стенку кровати, на которой Леон сразу же заметил родовой герб, сделанный из золота и эмали.

Герб Сейджей, подумал Леон про себя и тихо выругался. Скорее всего он угодил прямо в покои маркизов Сейдж.