Отраженный кошмар - Макдермид Вэл

Дюваль смотрела на него со скучающим видом.

– Прекрасно. Значит, начнем с признания.

Редфорд как будто смутился, но спустя мгновение его лицо вновь просияло.

– Я понимаю! – торжествующе воскликнул он. – Вы пытаетесь выбить меня из колеи, делая вид, будто я вас не очень интересую. Что ж, будьте уверены, я достаточно видел и читал, и вам меня не провести, старший инспектор Дюваль. Даже не надейтесь. А поскольку я считаю себя писателем, то начну с самого начала.

– Нет, – довольно язвительным тоном перебила его Сара Дюваль. – Почему бы не предпочесть более радикальный подход? Вообразим, будто мы Мартин Эмис и Маргарет Этвуд [23]. И начнем с конца, то есть с Джорджии Лестер.

– Бог ты мой! – с восхищением воскликнул Редфорд. – Литературно образованный полицейский. Надо будет тщательно следить за сюжетом. А почему вам не хочется послушать, как я возненавидел авторов триллеров?

Дюваль достала листок из папки, в которой было все необходимое.

– Я показываю мистеру Редфорду одну из листовок, которые сегодня он раскидывал в конференц-зале, – проговорила она для записи. – Насколько я понимаю, вы все тут изложили? Вы посылали им свои романы в надежде, что они помогут вам. А они не только проигнорировали вас, но, как вы считаете, украли ваши сюжеты и выпустили в печать плагиаты. Я правильно изложила суть?

Сара Дюваль произнесла все это резким тоном. Ей было необходимо во что бы то ни стало лишить его покоя, и она решила добиться своего. Она почувствовала, как адреналин выплеснулся ей в кровь, как она вновь стала сильной и энергичной и напряглась, словно натянутая струна. Довольно редко случалось так, что допрос превращался в поединок, а Дюваль получала удовольствие от противостояния.

– Ну да, – отозвался он с видимой досадой. – Но я думал, вам захочется узнать обо мне побольше. Как я решил убивать. Вас это должно интересовать.

Сара Дюваль пожала плечами.

– Мистер Редфорд, в детективной литературе мотиву уделяют слишком много внимания. Помните врача из Манчестера? Гарольда Шипмэна? Его обвинили в убийстве при помощи морфия пятнадцати престарелых пациентов. Никто, в общем-то, не знает, зачем он это сделал, однако присяжные все равно его осудили. Мотив оставим адвокатам. Меня интересует другое. Что, как и где вы делали. И начнем мы с Джорджии Лестер. Ну же. У вас еще будет возможность обсудить все, что вы хотите, с другими представителями правоохранительной системы. Итак, убедите меня в том, что вы имеете отношение к убийству Джорджии Лестер.

Редфорд откинулся на спинку стула и соединил пальцы с высокомерным видом университетского ученого.

– Я знал, что у нее дом в Дорсете, – заговорил он.

– Откуда? – перебила его Сара Дюваль, желавшая во что бы то ни стало контролировать ситуацию и добиться своего.

– Как это откуда? Один журнал посвятил ей в прошлом году целый номер. Там были и фотографии дома снаружи и изнутри. Там же я узнал, что дом находится в семи милях от Лайм-Реджис. Найти его оказалось делом нетрудным. Ну, я поехал туда – и выработал план. Сначала удостоверился, что знаю ее распорядок…

– Как вы узнали его?

– На ее страничке в Интернете. Там есть все ее встречи с читателями и пресс-конференции. Я знал, что в Дорсет она ездит в основном на уикэнды, и мне ничего не стоило вычислить, когда она собирается вернуться в Лондон. Зачем вы меня все время перебиваете? – раздраженно спросил Редфорд.

– Я думала, вам нравится, что я задаю вопросы, – почти ласково отозвалась Дюваль. – Вы же сами сказали, мол, хотите, чтобы я вам поверила. Да вам еще благодарить меня надо за то, что я подкрепляю ваше признание фактами.

У Редфорда глаза полыхнули злым огнем.

– Думаете, вы самая умная? Ну уж нет, до меня вам далеко. Я убил их, и вам придется обвинить меня в убийстве Джорджии Лестер.

– Или в убийстве, или в создании помех правосудию, мистер Редфорд. Итак, вы преследовали Джорджию Лестер. Очень трогательно. А дальше что?

Через час, когда Сара Дюваль закончила допрос, она была как выжатый лимон. Ей не удалось выудить из Чарльза Редфорда ни одной подробности, которой не было бы в газетах или в романах самой Джорджии Лестер. Войдя в соседнюю комнату, она увидела, что полицейский из Дорсета сидит в кресле и что-то пишет в блокноте.

– Ну, что вы думаете? – спросила она.

Он покривился.

– Думаю, вам нужно от него что-то конкретное, чего не было в газетах. Он же не сказал ничего такого. Наверно, ему хочется предстать перед судом, но не хочется быть обвиненным. Так мне это видится. И еще он полагает, будто он умнее вас.

Дюваль прислонилась к стене и скрестила руки на груди.

– Вот на этом-то я его и поймаю. Посмотрите листовку. Она удивительно похожа на письма с угрозами, которые получили несколько писателей. Если я привлеку экспертов, то наверняка смогу доказать его причастность к этим письмам, даже если мы не найдем оригиналов в его компьютере. А если нам удастся связать письма и убийства, тогда все будет в порядке. Но поработать придется немало.

– Вы считаете, что он убийца?

Дюваль оттолкнулась от стены и подошла к зеркалу. Редфорд смотрел прямо на нее, словно мог ее видеть.

– Вот этого-то я пока и не знаю.

Полицейский из Дорсета показал на блокнот.

– Когда я прочитал листовку, мне стало интересно, а сделал ли он сам что-нибудь, чтобы напечатать свои книги?

Дюваль вздохнула. Он высказал как раз ту мысль, которая все время не давала ей покоя.

– Думаете, он мог пойти на убийство?

– Он пошел на признание в убийстве. – Полицейский покачал головой. – Я вам скажу кое-что, старший инспектор Дюваль. У меня нет желания драться с вами за то, чтобы этот хомут достался мне.

Фиона отыскала Кита в гостиной, где он, вытянувшись во весь рост, лежал на диване. На груди у него стоял почти пустой стакан, а глаза не отрывались от экрана телевизора, на котором разыгрывалась австралийская мыльная опера, но Фиона понимала, что Кит ничего не видит.

– Я принесу еще бутылку, – сказала Фиона.

– Неплохая идея, – отозвался Кит совершенно трезвым голосом.

Вернувшись, Фиона, скрестив ноги, уселась на полу возле дивана и вылила себе в стакан остатки из стоявшей на столике бутылки.

– Не могу выразить, как мне жалко Джорджию.

– Мне тоже, – сказал Кит и, приподнявшись, уселся на диване. – И еще я боюсь. Кому-то пришло в голову убивать писателей, и я не могу избавиться от мысли, что я следующий на очереди.

– Я понимаю. – Фиона выпила и взялась за полную бутылку. – И при этом не могу ни сказать, ни сделать ничего такого, чтобы что-то изменилось. Господи, как я ненавижу себя за это.

Она схватила его за руку.

В гостиной надолго воцарилось молчание, прерываемое лишь любовным лепетом телевизионных подростков. Больше всего на свете Фионе сейчас хотелось иметь волшебную палочку, чтобы прогнать нависшую над ними обоими угрозу, которая липла к ним, как паутина, и делала слепыми ко всему, кроме самих себя.

– Стив молодец, что сам приехал, – в конце концов прервала молчание Фиона. – Учитывая нашу ссору…

– Он слишком тебя любит, чтобы это стало препятствием.

Фиона удивленно посмотрела на Кита. Она всегда думала, что любовь Стива – тайна для всех, кроме нее самой. До сих пор Кит ни разу даже не намекнул на это, и она была абсолютно уверена, что он принял ее версию дружеских отношений, опровергающую теорию, будто дружба между мужчиной и женщиной невозможна.

Устало улыбнувшись, Кит покачал головой.

– Думаешь, я слепой?

– Но ведь ты никогда даже вида не подал, будто о чем-то подозреваешь.

Кит взял бутылку и наполнил стакан.

– А что тут скажешь? Он ведь никогда не представлял собой угрозу нашей жизни. Мне было известно, что ты не любишь его. Да нет, любишь, конечно же, любишь, но как друга. И он ни разу не попытался наставлять меня, как мне нужно вести себя с тобой. Никаких проблем.