Третья сила - Дмитрий Ермаков

Попав на станцию, беглецы убедились окончательно: далекий путь через все метро оказался напрасной тратой сил. Буддисты покинули свой дом, или погибли в бою с неизвестным врагом, или вымерли от болезни. Некому было приютить измученных путников. Лучи двух фонарей напрасно шарили вокруг — везде видны были лишь брошенные вещи, покрытые слоем пыли.

В полном изнеможении Молотов рухнул на колени посреди станции, уронив автомат. Сильные руки сталкера повисли, точно плети. Голова поникла.

— Жопа, — прошептал он чуть слышно. Крупная слеза выкатилась из глаза Молота, соскользнула по щеке и приземлилась на пыльную гранитную плиту.

Бадархан скрылся в темноте. Его шаги раздавались то тут, то там. Луч света мелькал среди изящных светильников, выстроившихся в ряд по центру станции. Потом раздался удивленный возглас, какая-то возня, топот уже не двух, а четырех ног. Опять странный шорох и неразборчивые выкрики. Наконец, Будда появился перед друзьями, волоча за руку мальчишку лет пятнадцати, замотанного в грязную, рваную оранжевую накидку.

— Вот, прятался в железном баке! — доложил бурят, выталкивая вперед местного жителя.

Мальчик испуганно озирался по сторонам. Судя по всему, есть и мыться ему не доводилось давно. На лысой макушке красовалось огромное пятно. Щеки паренька ввалились. Руки и ноги дрожали.

— Помнишь его, Буд? — обратился сталкер к товарищу.

— Смеешься? Когда я уходил отсюда, этому пацану исполнилось лет восемь. А они в этом возрасте все на одно лицо.

Борис кивнул, признавая правоту слов Будды, и приступил к допросу чудом уцелевшего буддиста.

— Кто ты? Где остальные? — спрашивал сталкер. Мальчик сначала молчал. Потом вдруг громко вскрикнул, точно его ужалили, и затараторил:

— Ясная Поляна. Лев Толстой. Лев Толстой — Будда. Ясная Поляна.

— Кто ты? Где все? — Молотов терпеливо задавал одни и те же вопросы. Но в ответ слышалась все та же абракадабра про Толстого и Ясную Поляну.

— Ты знаешь Данзана? Данзана Доржиева? — подключился к допросу Будда. — Это философ. Самый мудрый человек на станции. Мы с ним дружили, — объяснил бурят Лене и Борису.

— Ясная Поляна! — упорно твердил паренек.

— Отвечай на вопросы! На станцию напали? Нет? Эпидемия случилась? Нет? — спрашивал Борис.

— Лев Толстой — Будда! — слышал сталкер в ответ.

Так продолжалось минут десять. А потом мальчик рухнул на пол и громко захрапел.

Борис Андреевич сплюнул с досады.

— Вот жопа так жопа… — протянул он.

Молотов хотел присесть на скамейку, но та оказалась настолько трухлявой, что тут же начала разваливаться. Борис поспешно вскочил и разразился потоками брани.

— А-а-а! Поляна, мля! Толстой, мля! — рычал он, обхватив голову руками, вращаясь на одном месте, точно юла. — Да когда ж это кончится?!

Лена приблизилась к Борису, осторожно положила ему руку на плечо. Шепнула: "Дядь Борь, не надо, не кричите". Молотов сразу успокоился, перестал ругаться, но выражение тоски и обреченности в его глазах лишь усилилось.

Перед ним стояла чужая в этом жестоком ледяном мире гранита и мрамора девушка. Та, что лишилась в одночасье родных, друзей, дома. Борис дал себе слово во что бы то ни стало спасти дочь своего друга. Поклялся найти такое место, где она будет в безопасности. Лена доверилась ему, покорно шла следом, сбивая в кровь ноги. А он завел Рысеву на самую окраину обитаемого мира и остался в прямом смысле слова у разбитого корыта.

К приморцам нельзя. На голубой линии делать нечего. До Северной Конфедерации им теперь не добраться — соединительный туннель обрушился после взрыва РГД. Патронов к "стечкину" осталось всего два десятка, да двенадцать к АКМ. Борису негде купить ей еды. Им негде переночевать. Никакого выхода. Сплошная безнадега, сплошная пустота, куда ни посмотри.

Борис застонал, обреченно махнул рукой и сел прямо на пол. Он готов был выть волком и биться головой о гранитные плиты. Или рыдать в голос, проклиная судьбу.

"Нельзя. Они смотрят на тебя — Будда, Ленка, — неимоверным усилием взял себя в руки Борис Молотов. — Нельзя при них".

Короткий приступ отчаяния прошел. Сталкер немного успокоился. От ругани и слез толку все равно не будет, значит, надо что-то делать. Действовать, искать выход.

"Господи, помоги! — взмолился Борис Андреевич. — Господи, дай мне сил!" — потом резко повернулся к Будде и спросил: — А что на соседней станции? Что на "Комендантском"?

Бурят почесал в затылке. Поморщился. Так он обычно делал, когда пытался сосредоточить мысли.

— Ничего там нет, — объявил Будда, закончив манипуляции с головой. — Станция обрушилась. Один раз ходили туда с Данзаном. Ничего нет.

— Тогда ищи, где у них тут запасы пищи. Матрас для Ленки отыщи. Если оружие найдешь — вообще супер. Ну, и одежду теплую какую-нибудь. Понял? А этого психа все-таки попробуй разговорить. Вдруг он еще не совсем того.

— А ты куда? — спросили Лена и Будда почти одновременно.

— На Спортивную, еды куплю и лекарства какие-нибудь достать попытаюсь. Гаврилову записку передам. Попробую узнать, ищут ли меня в Альянсе. Пока не вернусь, позаботься о Ленке, друг, — обратился Борис к азиату.

Это было единственным разумным решением, которое пришло в голову сталкеру. Тащиться к границам Альянса втроем смысла не имело. А вот провести разведку в одиночку стоило.

Девушка обняла Бориса на прощание. Тревога сквозила в ее глазах, губы слегка вздрагивали, но это был страх не за себя — Лена боялась, как бы беда не случилась с ним.

— Возвращайтесь скорей, дядь Борь! — шепнула девушка, украдкой утирая слезы, и отвернулась, чтобы не видеть, как Молотов исчезает в кромешном мраке.

"Хм. Или у меня от усталости ум за разум заходит, или Ленка в меня влюбилась, — размышлял сталкер, шагая мимо станции Крестовский остров. — Она, может, и сама этого еще не понимает, но я влюбленных женщин много видел. Это состояние трудно спутать. Вот еще не хватало… Что теперь делать-то? Она ж еще девчонка. А я — взрослый мужик. Не дело это".

Немного подумав, Борис решил пока отложить решение этого вопроса на потом. Имелись трудности куда более насущные.

На Чкаловской творилось что-то странное. Молотов понял это еще на половине пути. Во-первых, на станции, где светильники были разбиты лет двадцать назад, а кабели разворованы, горел свет. Во-вторых, оттуда доносился шум — голоса, топот ног, лязг и скрежет. Создавалось ощущение, что за какие-то полчаса "Чкала" превратилась из заброшенной станции в густонаселенную[42].

— Вот те раз. Неужто "спортсмены" услышали Ленкины причитания и решили своих "нижних" переселить? — бормотал сталкер, ускоряя шаг. Но до станции он не дошел.

Во мраке внезапно вспыхнул прожектор. Коротко рявкнул тяжелый пулемет. Трассирующие пули прошли над головой Бориса и, срикошетив от тюбингов, разлетелись по полу.

Молотов упал ничком, вжался в камни. Застыл. Затих. Пулемет больше не стрелял. Автомат был под рукой, в кобуре ждал своего часа АПС[43], но сталкер даже не дотронулся до оружия. Один против тяжелого пулемета он не имел никаких шансов.

Мощный луч электрического света скользнул по рельсам и остановился на одинокой фигуре, лежащей на путях.

— Проход закрыт! — зазвучал громоподобный голос. — Лучше даже не суйтесь, всех положим! — потом наступила мертвая тишина. Прожектор погас.

Минут пять сталкер лежал, не смея пошевелиться. Потом начал осторожно отползать обратно во тьму.

— Плохие новости, — обратился Борис к товарищам, вернувшись обратно на Старую деревню. — "Чкала" занята какими-то бандитами. Черт их знает, откуда взялись… Серьезные ребята. Прожекторы, пулеметы.

— Почему ты решил, что это бандиты? — поинтересовался Бадархан.

— А кто тогда? Пришельцы из космоса? Демоны Крестовского? Моряки "Вавилона"? — усмехнулся сталкер. — Но ты прав, не имеет значения, кто это, важнее другое. Мы тут застряли, ребят. По поверхности не обойти. Там сплошные реки, а мосты рухнули. Вот такие пряники. А что наш Лев Толстой? На вопросы отвечать начал?

— О да! — расплылся в улыбке Будда. — Только ты ушел, он сразу заговорил. Сначала ни черта не было понятно, а потом мы вроде разобрались. Лен, перескажи. Ты же его расколола.

Борис взглянул на девушку с уважением. В который раз Лена преподнесла приятный сюрприз. Мальчик в оранжевой хламиде казался совершенно невменяемым. И все же Лена сумела выбить информацию даже из него.

— Скажешь тоже, "расколола", — фыркнула Рысева. — Просто терпеливо слушала ту ахинею, которую он нес. И голос не повышала. Не уверена, что все поняла верно, но в общих чертах дела такие. Его зовут Сяо Яо, я так поняла. Во всяком случае, он эти слова часто повторяет и стучит себя кулаком в грудь.

— Да пусть хоть Джекки Чаном зовут, — небрежно отмахнулся сталкер. — К делу.