Уроки страсти - Мэдлин Хантер

– А ты что думаешь?

– Мне кажется, это он. В сущности, он почти признался. И, не скажи я, что камея поддельная, мог бы все рассказать. Это была ошибка. Не мог же он, в самом деле, объявить себя преступником, чтобы доставить мне удовольствие? Но его поведение, тот факт, что он узнал камею, его ответы, хотя и уклончивые, свидетельствуют о том, что он знал, что моя мать владела этой камеей и считала ее подлинной.

Эллиот внимательно выслушал ее, но медлил с ответом. Он так долго молчал, что Федра не выдержала.

– Так что ты думаешь? – снова спросила она.

– Я думаю, ты получила ответ, правда, он отличается от выводов, к которым пришел твой отец.

– Как это?

– Найджел Торнтон не был мошенником, который использовал чувства женщин, чтобы обирать их с помощью подделок. Он любил Артемис Блэр. И кажется, до сих пор любит.

Федра ошеломленно молчала, но все в ней протестовало. Наблюдение Эллиота не вписывалось в образ бессовестного соблазнителя, нарисованный ее отцом в мемуарах. Оно лишало смысла гнев и возмущение, которые вызывал в ней любовник матери. Если он любил Артемис, это все меняет.

Вот только Эллиот скорее всего прав. Когда Торнтон увидел камею, атмосфера в лавке изменилась. Воспоминания и чувства, заполнившие помещение, были почти осязаемы.

– Если он любил ее, выходит, мне не за что его ненавидеть?

– Смотря какую историю ты предпочитаешь. Что твою мать соблазнили, чтобы воспользоваться ее связями и вовлечь в преступный замысел? Что эта связь привела ее к самоубийству? Или что твоя мать полюбила мужчину намного моложе себя, который по невежеству продал или подарил ей предмет искусства, не будучи уверен в его подлинности? Тебе придется решить, какая версия тебя больше устраивает, но я не верю, что мужчина, с которым мы сегодня разговаривали, сознательно злоупотребил доверием твоей матери.

– Мне трудно поверить, что мой отец мог настолько заблуждаться относительно характера Торнтона и его мотивов.

– Твой отец потерял любовь всей своей жизни, которая была центром его вселенной, уступив ее молодому сопернику. Наверное, он считал, что твоя мать лишилась рассудка вместе с сердцем. В такой ситуации трудно оставаться объективным.

Он ни на чем не настаивал, но не сомневался в том, что произошло на самом деле. Федра могла считать Торнтона загадкой, но Эллиот покинул лавку, убежденный, что узнал в Торнтоне все признаки влюбленного мужчины.

– Если я продам ему камею, он, наверное, снова попытается выдать ее за подлинную древность. Ты говорил, что его деятельность вызывала вопросы. Если так, он вполне мог использовать мою мать в своих целях.

Эллиот взял ее за руку и увлек в укромный уголок галереи.

– Почему ты так цепляешься за эту версию? Неужели тебе хочется верить, что твою мать обманули? В Неаполе ты сказала, что могла бы понять, почему она завела любовника. Разве не легче смириться с этим фактом, если ее избранник платил ей взаимностью?

Федра не нашлась что ответить. Ее сердце восставало против простого объяснения, которое Эллиот так легко принял.

– Думаю, если бы кто-нибудь проверил сделки Торнтона, то нашел бы и неясности, и неопределенности, но не откровенный обман, – заметил Эллиот. – Как он сказал, коллекционеры слышат то, что хотят. Уверен, он знает, как извлечь из этого выгоду, не опускаясь до мошенничества. Что же касается камеи, если ты продашь ее ему, вряд ли он перепродаст ее. Скорее сохранит как память о твоей матери до своего смертного часа.

Федра представила себе Найджела Торнтона, каким он был восемь лет назад, когда ослепил стареющую Артемис Блэр своим уверенным видом, молодостью и привлекательной внешностью. Она вспомнила, как потеплел его взгляд, когда он увидел камею и заговорил о ее матери.

Эллиот скорее всего прав. Его версия к тому же объясняет, почему друзья ее матери не знали имени таинственного любовника. Торнтон был настолько молод, что Артемис, видимо, скрывала связь с ним, чтобы не выглядеть посмешищем в глазах окружающих.

– До чего же прозаичная разгадка моей великой тайны, – пробормотала Федра.

Эллиот обнял ее за плечи.

– Ты разочарована?

Федра не знала, что ответить. В последние недели ее возмущение предполагаемым любовником поутихло, но обвинения отца все еще жгли ее сердце. Возможно, ей хотелось найти виновного в гибели матери, и отец дал ей повод для этого. А может, она сердилась на мать за предательство того совершенства, каким могла быть свободная любовь.

Она вздохнула, освобождаясь от остатков ярости, которая привела ее в Неаполь. Возможно, Найджел Торнтон не являл собой образчик порядочности, однако не был расчетливым соблазнителем. Даже если Артемис расстроилась, узнав правду о камее, вряд ли это послужило причиной ее смерти.

Федра нащупала в кармане камею. Пожалуй, ей следует отдать ее Найджелу Торнтону, раз он до сих пор хранит Артемис в своем сердце.

– Можешь вернуться к своему привычному образу жизни, Кристиан. Никакого побега не будет. И дуэли тоже. Кэролайн согласилась с моим мнением в этом вопросе.

Лорд Хейден Ротуэлл говорил уверенным тоном человека, который убежден, что все должны следовать его указаниям. Федра не сомневалась, что так оно и было в большинстве случаев.

Он сделал это заявление, сидя напротив нее за столом. Общество, собравшееся за обедом, который устроила Алексия, оказалось куда более тесным, чем Федра ожидала. Кроме нее и Алексии, на нем присутствовали только три брата Ротуэлл.

Когда Алексия прислала ей приглашение, Федра подумывала о том, чтобы отказаться. Хотя Алексия с мужем лишь недавно вернулись из загородного поместья, они могли знать о мемуарах. Если это так, то она попадет в неловкое положение. Однако теперь она пришла к выводу, что Алексия и Хейден не в курсе последних событий. В отличие от маркиза Истербрука. Он относился к ней корректно, даже любезно, но Федра не могла не заметить, что он наблюдает за ней, как ястреб за полевой мышью.

– Боюсь, ты не совсем понимаешь суть дела или неправильно понял нашу кузину, – возразил Истербрук. – Мне было бы спокойнее, если бы твоя жена что-нибудь сказала или хотя бы кивнула в знак согласия.

Алексия слегка покраснела, смущенная тем, что ей предлагается либо поддержать, либо опровергнуть мнение мужа.

Федру все еще поражало, что ее лучшая подруга влюбилась в Хейдена. Алексия вышла замуж по самым практическим соображениям и лишь потом отдала свое сердце мужу. Федра и представить себе не могла подобного развития событий, особенно с этим мужчиной.

Лорд Хейден, вне всякого сомнения, был красив, но суров и холоден. В отличие от Эллиота его фамильные черты не смягчались приятными манерами и общительным характером. Впрочем, Алексия утверждала, что никто не знает его по-настоящему.