Рыжий рыцарь - Андрей Белянин

– Слушаюсь, мой господин, – подавленно выдавил оправившийся от удара вампир.

– Пусть египетский жрец как угодно поступает с Нэдом Гамильтоном и его любовницей, но если хоть один волос упадет с головы Могучего Воина – Валеры Люстрицкого… Мой гнев будет столь ужасен, что вам было бы лучше вообще не появляться на свет из глубоких нор предвечной Тьмы!

– Я все исполню.

– Тогда почему ты все еще здесь?! – Щур картинно взмахнул руками, находясь, впрочем, в своей «зоне».

Раздалось шумное хлопанье крыльев, и обезьяноподобная нечисть, сорвавшись с крыши гаража, исчезла в ночном небе. Черный конь завистливым взглядом проводил его полет, пожал плечами, фыркнул и демонстративно повернулся к Щуру хвостом. Он знал, что пленник никогда не побежит. Действительно, карлик поворчал еще пару минут, потом улегся на импровизированное ложе и вплоть до самого утра проспал спокойным сном праведника. Никто не знает, какие сны снились ему в ту ночь на новом месте, в новом, незнакомом мире. Когда за ним спустились Илона и Нэд, ни на какие неудобства он не жаловался, но и о том, что происходило этой ночью, распространяться не стал. Бред мог бы рассказать, если бы умел говорить. Но, с другой стороны, если бы эта зверюга еще и разговаривала…

– И этот человек называет себя другом Нэда Гамильтона? – Валет едва удостоил небрежным взглядом бледного Безгина, вновь возвращенного в зал.

– Он утверждает, что видел его, разговаривал с ним, но не убил, хотя вроде бы имел для этого все возможности. Значит, он действительно его друг.

– Нет! – неожиданно завопил лейтенант, на четвереньках подгребая к трону. – Не так это, ваше величество! Не мог я его застрелить сразу. Нельзя! Не по уставу.

– Почему же?

– Ну так, во-первых, с ним же голубоглазый такой был из «органов», со спецзаданием. А во-вторых, они же актеры были! Из театра, для поддержания воинского духа в бойцах. Как же я при всех актера шлепну?

– Какая-то несусветная чушь, – презрительно скривил губы Валет. – Я впервые слышу, чтобы боевой дух рыцарей поддерживали жалкие балаганные артисты!

– Ты прав, сын мой. Мерзавец испытывает наше терпение. Но прежде, чем он умрет, я хочу знать, как Могучий Воин командовал его людьми. Разве рабы способны забыть имя своего господина?

– Так я и говорю же, – взвыл несчастный, выслушивая от Королевы такие страшные обещания, – из «органов» он! Особый отдел, чекист, наверняка из отряда борцов за чистоту рядов партии. Они же только офицерский состав и цедят! Рядовые им на фиг не нужны, но соколы товарища Дзержинского никогда не дремлют! Что я мог, когда он мне от самого… верховного! Я и… полностью содействовал.

– Нам нечего с него взять, кроме глупости и неуклюжей лжи. Повесить его.

– Да как же это? Да за что же? Да я же свой, вашенский, фашистский! – Но двое стражников сурово шагнули вперед, и совсем одуревший от страха Безгин пошел на отчаянный шаг. – А-а-а-а! Пустите меня! Коммунисты умирают, но не сдаются!

В руке лейтенанта тускло блеснул ствол трофейного пистолета.

Папа Илоны зарабатывал вполне достаточно для того, чтобы содержание Нэда Гамильтона никак не отражалось на семейном бюджете. Самому рыцарю и на ум бы не взбрело поинтересоваться, на какие деньги и за какие услуги его кормят. В Средние века хозяин замка, оставивший на постой воина-крестоносца, безропотно обеспечивал его столом, ночлегом и брал на себя все расходы по содержанию рыцарского коня. Это считалось честью! Дополнительная финансовая нагрузка на прокорм одного, но прожорливого карлика тоже вряд ли была бы такой уж заметной, но… Илона отлично понимала, что Нэд папе понравился и с ним проблем не будет, а вот «тренер» со своими слезливыми историями вызвал резкую антипатию, поэтому Щура надо было отправить домой как можно скорее. Завтрак прошел в холодной, недружественной обстановке.

– Я не буду это есть. Какие-то веревки из вареного теста.

– Это – спагетти! С сыром, кетчупом и чипсами, итальянская кухня, их сам Папа Римский знаешь как трескает!

– А почему они горелым пахнут?

– Ну, подумаешь, не уследила при варке… Я старалась! Мюсли будешь? Могу молоком залить.

– Это еще что за зверь?! Комочки какие-то, фрукты пересохшие… Да что ж вы тут все едите?! Этими мюслями овец только кормить!

– Сэр, мужчине не подобает быть столь непочтительно разборчивым в пище. Я же не спорю, дали – ем.

– А ты что этим хочешь сказать, рыжая голова? Что тебя тут травят, да?

В общем, Нэду достались обе порции, а привередничающий карлик довольствовался большим куском хлеба, солью и перцем.

– А где вчерашнее вино, чистое, как слеза ребенка, и столь крепкое, что кажется, будто живой огонь пробегает по жилам?

– Водки нет, кончилась. Будет чай с печеньем и сыром. Не желаешь кусочек сыра на бутерброд?

– Вот этого?! Да он же весь в плесени! Ты что, смерти моей хочешь?!

– Это – рокфор! Французский сыр, деликатес, весь смак именно в этой плесени… Нэд!

– А что я, леди Илона? Я же молчу.

– Ага, да у тебя на лбу написано: «Франки всегда отличались недалеким умом…»

Чай Щуру не понравился, от кофе он категорически отплевывался, но, сумрачно глядя в окно, всухомятку перетаскал почти все печенье из вазочки. Когда все уже встали из-за стола и выстроились в прихожей, подоспел Валера Люстрицкий. Могучий Воин был совершенно здоров, щеголяя в белоснежной рубашечке с короткими рукавами, голубых шортах с кружавчиками и новеньком браслете на левой ноге. Первым делом он одарил всех троих пламенными поцелуями.

– Илона, ты настоящее чудо! Нэд рассказал, сколько вам пришлось испытать, добывая для меня лекарство. О, мой золотоволосый герой, я… у меня слов нет… я хочу облобызать ваше колено! Почему нельзя? А когда можно будет? Ах, Щур… мой славный, мой добрый, мой заботливый Щур! Не вырывайтесь, не вырывайтесь, я все равно вас так не отпущу.

– Ну ты, отлечившийся! Надо бы твоей светлости постельный режим на неделю втемяшить, да ведь ты потребуешь, чтоб «милый Нэд» тебя в той же постели и навещал. Лекарство разведенное пьешь?

– Само собой! – клятвенно захлопал ресницами Валера. – А куда это вы собрались? Я с вами.

– В центральную аптеку. Надо прикупить некоторые ингредиенты, Щура домой отправлять будем.

Уже на улице встал серьезный вопрос: как ехать до аптеки? Обычно катались на Бреде, против троих всадников он не возражал, но везти на своем горбу еще и карлика отказался категорически. Нэд посадил его впереди – черный конь повернул голову и сдернул несчастного наземь зубами. Беднягу посадили позади всех – Бред смел его хлестким ударом хвоста. Посовещавшись в поисках разумного компромисса, договорились, что Илона и Нэд едут верхом, а Валера и Щур идут рядышком пешим маршем. По пути леди Щербатова, ненавязчиво прильнув к рыжему рыцарю, исподволь выясняла, что он, собственно, намерен делать в своей средневековой Англии, когда вернется. В том смысле, не хочет ли он привнести туда полезные технические новинки: электрифицировать Лондон, установить телефонную связь между Нотингемом и Вестминстерским аббатством, пустить первую железную дорогу, в конце концов, изобрести королю Ричарду обыкновенный велосипед! Нэд Гамильтон-младший выразил серьезные сомнения, но категорически ни от чего не отказывался, а темные очки поправлял постоянно, считая их высшим достижением современной цивилизации. Валера и Щур болтали о своем, вернее, сэр Люстрицкий, как всегда, задавал кучу провокационных вопросов, а карлик, краснея от натуги, пытался сообразить, чего же от него хотят. Был ли у них в Мальдороре СПИД? Отличают ли там геев от гоев? Есть ли у них вообще такое понятие, как нетрадиционные сексуальные меньшинства? И почему, если девушка целует девушку, то это – эротика, а вот мужчина мужчину – уже порнография?

В аптеку они тоже вошли вдвоем, Илона осталась с рыжим рыцарем и купила Бреду пакет с подсоленным попкорном. Огромное помещение, пропахшее всеми видами лекарств, блестящее (пестрящее) баночками, наклейками, пузырьками и коробочками, поначалу привело карлика в немое восхищение. Скандал начался гораздо позднее, когда дворцовый маг, овладев собой, начал перечислять толстой девице в белом с марлевой повязкой на носу, что ему, собственно, надо:

– Змеиные мозги сушеные, лягушачья кровь – две пинты, моченые хвосты зеленых ящериц, три берцовые кости полевой мыши (желательно левые), шерсть с пестрого яйца, снесенного черным индюком, две большие горсти вшей, несвежие внутренности трехцветной кошки.

– Марьванна! Мне… плохо… – Молоденькая толстая продавщица качнулась и, сведя глаза, рухнула вбок, под прилавок.

– Припадочная какая-то, – недовольно проворчал Щур, пока две подбежавшие женщины совали несчастной под нос ваточку с нашатырем.

– Эй, там! Оставьте эту дуру и быстро дайте мне то, что я приказал найти!

Валера просто ахнул от такого неприкрытого хамства, а в окошечке появилась суровая физиономия видавшей виды шестидесятилетней аптекарши.