Панкрат - Андрей Воронин

В десяти шагах перед зданием находился шлагбаум, перегораживающий неширокое дорожное полотно. Он был сварен из железных труб и выкрашен в традиционные красно-белые полосы; на нем красовался круглый знак “стоп”, а железные черепахи бронетранспортеров, стоящих позади него, ненавязчиво намекали на возможные последствия в случае несоблюдения этого требования.

На обочине, противоположной той, где находилось строение, служившее укрытием для солдат, были вырыты два окопа, окруженные мешками с песком. Из щели между этими мешками любопытно выглядывали стволы крупнокалиберных пулеметов.

Из соображений безопасности им и не дали подойти вплотную. Их остановил сиплый, усиленный мегафоном голос, со скрытой угрозой приказавший:

— Стойте, иначе будем стрелять! Все пятеро остановились.

— Сложите оружие!

Поколебавшись, Суворин первым положил в грязь под ногами сначала автомат, а потом и пистолет. Подумав, нож оставил в ножнах на поясе, лишь передвинул их на видное место — вперед.

— А может, не стоит, командир… — почему-то шепотом произнес Шумилов, хотя с такого расстояния его не расслышали бы, даже говори он в полный голос.

— Давай, Мирон, не раздражай патруль, — ответил Панкрат. — Они тут не каждый день ходоков встречают, могут и пальнуть от незнания манер.

Его спутники повиновались и тоже сложили оружие у своих ног.

— А теперь сделайте двадцать шагов вперед! — произнес тот же голос. — С поднятыми руками!

Когда они подчинились, заурчал двигатель одного из бронетранспортеров, и тяжелая тупорылая машина, разбрасывая колесами грязь, вырулила из-за железобетонной будки. На ее левом борту сидели трое бойцов в форме внутренних войск, и они держали на прицеле странных пришельцев, неторопливо шагавших с поднятыми руками к будке, в которой, судя по всему, и находился тот, кто говорил в мегафон. Впрочем, руки подняли не все, Шумилов, нога которого еще не пришла в порядок, вынужден был опираться на трость, а потому и не подумал подчиниться команде. Бронетранспортер, надсадно взревев мотором, съехал на обочину, огибая шлагбаум, тут же вскарабкался обратно на дорогу и подрулил к спецназовцам. Машина затормозила, непочтительно обдав их при этом грязью, и солдаты спрыгнули с брони.

— Руки на затылок! — резко скомандовал старший, судя по нашивкам — сержант. — Живо, кому говорю!

— Вы — командир патруля? — спросил Панкрат, благоразумно подчиняясь требованию солдата.

— Увидишь еще командира, — хмуро буркнул тот. — Вперед, к шлагбауму.

Один из солдат подошел к Шумилову, который шел, как и прежде, опираясь на трость. С каким-то странным удовлетворением в голосе он еще раз, медленно и тщательно проговаривая каждое слово, повторил:

— Руки. На. Затылок.

Тот посмотрел на него так, как смотрят на человека, сказавшего полную чушь — взглядом, в котором сквозит откровенное сомнение в умственных способностях собеседника. Солдат дернулся под этим взглядом, словно от пощечины, и рывком выхватил из руки Шумилова трость, одновременно толкнув его стволом автомата в спину. Сержант пошатнулся, не удержал равновесие от неожиданности и сделал шаг вперед — на больную ногу. Скривившись, он осел, инстинктивно выставив руку, которой уперся в землю. Вернее, в жидкую грязь.

— Что ж ты, сука, делаешь… — сквозь зубы ругнулся он, пытаясь подняться под насмешливым взглядом солдата, гордого сознанием собственного превосходства. — Ты же свой вроде, мать твою так!

Остальные двое делали вид, что не замечают происходящего — они подгоняли Илзу, послушно положившую руки на затылок, и удрученного Рашида, с глаза которого сбилась повязка, обнажив темно-коричневый рубец раны.

Увидев, что Шумилов упал, Чепрагин и Панкрат, не долго думая, кинулись к нему, чтобы помочь подняться, но тут же хлестнул окрик:

— Назад!

Ему вторил лязг передергиваемого затвора.

Они молча переглянулись и едва заметно кивнули друг другу.

В следующую секунду Суворин будто приклеился к плотно сбитому пареньку, толкнувшему сержанта, в результате этого его автомат перешел в распоряжение Панкрата, а сам боец, совершив немыслимый кульбит в воздухе, всей спиной шлепнулся в плотоядно чавкнувшую жижу. Тут же в его шею, в ямку под ключицей, уперся ствол автомата. Суворин стоял над лежащим и, хищно сузив глаза, смотрел на конвоиров, которые не успели даже выстрелить, боясь попасть в своего.

Чепрагин помогал подняться Шумилову.

— Стоять, — холодно проговорил Панкрат, заметив, что один из солдат шелохнулся. — Стоять и слушать. Второй раз повторять не буду.

Краем глаза он заметил, что двое, выбравшиеся из заехавшего им за спину бронетранспортера, дабы собрать оставленное оружие, тоже замерли и наблюдают за происходящим.

— Я что, похож на чеченца? — громко спросил Суворин, сильнее надавливая стволом на шею лежащего — так, чтобы он плотнее вжался в жидкую грязь. — Или, может быть, он похож? — и он указал на Шумилова, отиравшего грязь с колена. — Вы что, здесь совсем озверели? Он же свой, черт вас задери, русский, как и все мы… Какого хрена, а? Только попробуйте еще раз что-нибудь подобное выкинуть, герои!

Последнее слово было наполнено таким презрением, что командир конвоя стушевался.

— Ладно, отпусти его, — негромко произнес он, кивком головы показав на своего подчиненного, лежавшего на спине, словно раздавленный жук. — Кто вас знает, кто вы такие… По лицу не определишь, что у тебя в голове. Тут таких русских хватает, которые своих же за “зеленые” мочат…

Панкрат при этих словах непроизвольно покосился на Илзу.

Наемница стояла неподвижно, держа руки на затылке, ссутулившись и уперев глаза в землю. Одно только слово, подумал Панкрат. Одно только слово, и эти парни растерзают ее здесь же. Привяжут к бэтээрам и начнут медленно-медленно разъезжаться в противоположные стороны.

Он не сказал ничего. Молча убрал оружие и отошел в сторону, давая бойцу возможность подняться. Тот вскочил, наградив Суворина испепеляющим взглядом, и, не выдержав, по-собачьи встряхнулся. В отличие от многослойных костюмов, в которых щеголяли “охотники”, сквозь ткань, хотя и плотную, обычного камуфляжа грязь проникала и липла к телу.

Панкрат протянул бойцу автомат. Тот буквально выдернул оружие у него из рук.

— Пойдемте, — вздохнув, махнул рукой сержант, по-прежнему с подозрением оглядывая Рашида и Илзу.

Патрульные пошли вперед, Суворин и его спутники — следом, а в арьергарде сыто урчал бронетранспортер.

Командовал патрулем, контролировавшим блокпост, широкоплечий приземистый “шкаф”, представившийся капитаном Киселевым. Звали капитана Андреем, а отчество у него оказалось редкое — Евграфович. Узнав, что одного из незваных гостей зовут Панкратом, а второго — Мироном, Киселев и удивился, и обрадовался одновременно:

— Есть еще, есть русский дух! — воскликнул он своим сиплым голосом, потрясая руками. — Пока мы свои, исконные русские имена не забудем, не погибнем! А то называют же детей Альбертами да всякими прочими именами, что только для пидоров и годятся…

Капитан даже предложил им по стаканчику, как он выразился, шнапса, от которого Суворин и его спутники вежливо отказались. Однако возвращать им оружие гостеприимный капитан не собирался.

— Прошу меня извинить, — сказал он, когда они вошли внутрь домика, изнутри удивительным образом оказавшегося гораздо просторнее, чем могло показаться снаружи. — Ваше оружие останется.., хм-м.., у меня. До некоторого времени, разумеется, — и потом безо всякого перехода, спросил, подсаживаясь к столу, на котором стоял аппарат спутниковой связи:

— Так как, вы говорите, здесь оказались?

— Бежали из плена, — коротко ответил за всех Панкрат. — Вот, “языка” прихватили, — и он указал на Рашида.

Капитан глянул на чеченца так, словно только что его заметил. Задумался. Присмотрелся внимательнее.

— Что-то этот одноглазый похож…

— Это он и есть, — скромно заявил Суворин, опередив умозаключения Киселева. — Рашид Усманов, собственной персоной.

У капитана глаза полезли на лоб.

— Откуда ж вы, ребята, взялись, такие ушлые? — качая головой, спросил он.

— Отдел “ноль” при Службе Безопасности, Андрей Евграфович. Вряд ли вам это что-нибудь говорит, но постарайтесь на всякий случай забыть о том, что я вам сейчас сказал.

Капитан с умным видом кивнул. Потом не удержался и, кивнув в сторону Илзы, спросил:

— И эта девица тоже оттуда? Панкрат опередил наемницу.

— Она работала под прикрытием. Медсестрой в отряде Усманова.

Чеченец сверкнул на Суворина своими черными зенками, но промолчал — вовремя понял, чего ему может стоить неосторожное слово.

— Ясно, — произнес Киселев. — Ну, присаживайтесь пока. Мне нужно о вас сообщить, чтобы прислали машину.

Панкрат кивнул понимающе, не сомневаясь, однако, что капитан ни на секунду не поверил ни единому его слову. Да и с какой стати? Он и сам бы не поверил, а посему…