Айдол-ян. Часть 3 - Андрей Геннадьевич Кощиенко

— Ух ты! — восхищённо восклицает лейтенант, повернув голову и увидев над перилами две изящно смотрящиеся женские туфли на высоком каблуке. — Это кто же там так расположился? Связистки? Их общежитие рядом.

— Это Агдан, — объясняет лейтенанту солдат. — Это её ноги.

— А ты что, знаешь, какие у неё ноги? — услышав в пояснении солдата нотки превосходства, поворачивается к нему лейтенант.

— Так ведь сегодня ей командир части на построении разрешил носить «шпильки». И живёт она в общежитии связистов. Это Агдан, — поясняет солдат последовательность своих умозаключений.

— Я не был на построении. Готовился к наряду, — объясняет лейтенант, чтобы у солдата не возникла мысль, что он умнее офицера и предлагает. — Пойдём, посмотрим, что там за нарушение внешнего вида…

(несколько позже)

— Эй, хён, говорят, что твою Агдан патруль арестовал.

— Патруль? — удивляется ЧжуВон. — За что?

— Пока точно неизвестно, но говорят, она пользовалась планшетом.

— Вот чёрт! Командир же сегодня запретил пользоваться смартфонами! Чем она слушала?

— Девушка, хён. На них нельзя сердиться. Наверное, о свадьбе думала…

— Аджжж…

(гораздо позже)

Сижу, смотрю как майор, занимающий должность главного, отвечающего за безопасность в части, опустив голову, читает, знакомясь с содержанием какого-то доклада, или рапорта, который, похоже, касается меня. Меня арестовали! За то, что я пользовался планшетом! Вообще, безобразие! Сидел, как говорится, никого не трогал, вдруг откуда ни возьмись, словно из-под земли, появился патруль и увидев у меня в руках планшет, арестовал его и меня. Отвели в помещение гауптвахты, где я полтора часа просидел на неудобном диванчике, ожидая, что будет дальше. Хоть диванчик и был неудобным, это не помешало мне на нём вздремнуть. Начав тренировки ещё в «Кирин» по мгновенному засыпанию в любом месте и в любое время, я уже неплохо так «наблатыкался» в этом уменье и поэтому, из полутора часов, проведённых в ожидании, даром практически ничего не пропало. Поняв минут через десять, что это может затянуться надолго и не имея больше никакого занятия, кроме как ждать, я попросил разбудить меня, когда понадоблюсь и «отрубился».

Вот, разбудили, привели под ясные очи майора, который, как я понимаю, сейчас определит степень моей вины и что со мной делать. Кроме него и меня ещё в комнате присутствует заместитель командира части и ещё какой-то военный в чине капитана, которого мне не представили. Я же стою перед столом, за которым сидит майор и жду, когда он, наконец, перестанет тянуть кота за хвост и приступит к делу.

— Сангсии, вы ведь были сегодня на утреннем построении? — наконец подняв голову от бумаг, спрашивает у меня майор.

— Так точно, — подтверждаю я.

— Значит, должны были слышать приказ командира части о запрете использования коммуникаторов, — делает вывод майор и интересуется. — Почему вы пользовались планшетом?

Так! И чего же мне делать? Вариант первый — «включить блондинко», вариант второй — попробовать осуществить план, который пришёл мне в голову «о расставании с воинской службой». Правда, он «сырой» и почти не продуман, но момент, чтобы заявить о себе выглядит подходящим. Можно, конечно, «влететь», поскольку от меня ждут «блондинку и покаяние», чтобы пожурить и простить на первый раз. А с другой стороны, можно создать у себя соответствующее реноме, чтобы от меня постарались побыстрее избавиться. Даже если я «влечу», на первый раз тоже должны «пожурить» и не свирепствовать. Эх, где наша не пропадала!

— Прошу прощения, господин майор, — возражаю я, — но господин полковник запретил использовать только смартфоны. О планшетах он ничего не сказал. Я точно помню, что запрет касался исключительно смартфонов, господин майор. О коммуникаторах ничего не говорилось.

Получив ответ, майор смотрит на меня, я смотрю на него. Пауза.

— Это подразумевалось автоматически, — помолчав, говорит майор. — Вы должны были это понять.

— Прошу прощения, господин майор, — снова возражаю я на эту фантазию. — Но согласно указа Президента Республики Корея от 10.11.2005 за номером 1495 «Об утверждении общевоинских уставов Вооруженных Сил Республики Корея», вместе с «Уставом внутренней службы Вооруженных Сил Республики Корея» и «Дисциплинарным уставом Вооруженных сил Республики Корея», в пункте сорок указа, сказано, что — «Приказ формулируется ясно, кратко и четко без употребления формулировок, допускающих различные толкования»…

Смотрю в глаза майору, он смотрит в мои.

— … Требование ко мне о чём-то догадываться и подвергать различным толкованиям приказ, ясно, кратко и чётко отданный командиром части, нарушает пункт сорок указа Президента Республики Корея от 10.11.2005 за номером 1495.

В кабинете становится очень тихо. Майор продолжает смотреть на меня, я, объяснив ему, что он не прав, смотрю на него. Все ждут, что будет дальше. Майор переводит свой взгляд на капитана, секунды три смотрит, потом возвращается ко мне.

— Хорошо, — произносит он. — Я понял вашу точку зрения на ситуацию, сангсии, перейдём к следующему вопросу. Я располагаю информацией, что вы положительно отозвались о военной программе нашего основного противника — вооружённые силы КНДР. Вы подтверждаете этот факт?

Задав вопрос, безопасник холодно смотрит на меня, словно большая рыба на маленькую рыбку, сбираясь её сожрать.

— Прошу уточнить, господин майор, мне нужно знать время и место, где произошёл этот факт, чтобы полно и правильно ответить на ваш вопрос, — отвечаю я.

— Произошло это день назад, возле ворот вашей воинской части, сангсии, когда вы давали интервью журналистам. Имеется видео этого момента.

— Это серьёзное обвинение, — признаю я и интересуюсь. — Господин майор, могу ли я увидеть это видео? — интересуюсь я.

— Можете, — кивает тот и обратившись к компьютеру, стоящему у него на столе, находит на его жёстком диске нужный файл и запускает.

— Вот, смотрите, — предлагает он, разворачивая монитор экраном в мою сторону.

С первых же видеокадров я узнаю