Незримое пламя (СИ) - Евтушенко Сергей Георгиевич

Теперь я отстранился, поскольку лёгкое гудение в голове плавно перешло в полноценную боль, нарастающую с каждой секундой видения. Я даже проверил полоску здоровья — 95 из 95, никаких дебафов. Ожесточённый массаж висков слегка облегчил мои страдания, но я понимал, что боль вернётся сразу после продолжения сеанса. Дьявол побери.

Император спешился, и все склонили пред ним головы. Даже ветер утих, и солнце остановило бег, когда он положил руку на створки Врат. Не размыкая уст он поведал им своё желание — потаённое, невыразимое, наполненное до краёв страстью, доступной лишь богу. Одно желание — и Врата Безмолвия распахнулись…

Кажется, минуты две я просто кричал. Затем держался за голову, уже молча, но всё ещё не поднимаясь на ноги. Когда я успел упасть — неизвестно, но солнце за это время успело добраться до горизонта и благополучно за него зайти. Вечерняя прохлада подействовала на меня благотворно, хотя тень адской боли всё ещё оставалась внутри, затаившись в районе затылка. Неудивительно, что за последние три сотни лет у этого места не нашлось новых посетителей. Стоило пройти через все круги преисподней, чтобы вместе с долгожданными ответами получить приступ мигрени.

Ладно, что мы можем вынести из видения? Чтобы открыть Врата, надо положить руку на створки — с этим проблем быть не должно. А вот второй пункт сложнее — надо высказать про себя желание, по-видимому связанное с тем, чтобы попасть внутрь. Причём желание такой силы, что на него способны только боги, что и было продемонстрировано на примере «Вечного Императора». Выглядел он, к слову, не особо-то божественно, обычный худощавый мужик лет пятидесяти, даже без короны и регалий. Судя по обстановке, правда, происходило видение ещё до того, как он затеял всю байду с инквизицией и культом себя, любимого, но табличка с уровнем — 100 — как бы намекала, что силушки у него и несколько веков назад было хоть отбавляй. Из нашей весёлой компании самой высокоуровневой была Дея, но разницу между двадцатым и сотым объяснять не стоило.

Впрочем, времени на более длительные размышления и отдых у меня почти не оставалось. Я потерял счёт часам после последнего сна-воспоминания, да и видения Безымянного съели гораздо больше времени чем хотелось бы. Вполне возможно, что отведённые системой сутки подходили к концу, и смерть от жажды уже стояла за спиной, нетерпеливо поглядывая на часы. Жаль, нельзя уточнить у Эми.

Жаль, что нельзя хотя бы просто быть с ней рядом.

Скрипнув зубами, я заставил себя подняться на ноги.

— Почему… — я запнулся на секунду, пытаясь сформулировать вопрос на ходу. — Почему не стоит открывать Врата Безмолвия?

Вот так. Второй вопрос — второй ответ, перетерпеть боль, получить экспу за успешно закрытый квест и хорошенько подумать над тем, как выбираться отсюда. Пока что главным моим рабочим вариантом было «попытаться с разбегу взбежать на стенку», а когда зона антимагии кончится, спуститься со скалы можно и с помощью «Шага». Читай — «управляемо упасть».

«ПРИКОСНИСЬ».

Отклик из пустоты пришёл с солидной задержкой, словно Безымянный серьёзно раздумывал, давать его или нет. Да, дружок, я тоже остался не в восторге от сегодняшнего сеанса и лучше бы отдохнул. Просто завтра я уже рискую проснуться под привычный скрежет крышки саркофага Фраата III, и с тех пор просыпаться так до конца времён. Мне нужен ответ сегодня, или…

Что «или» я додумать не успел, поскольку по всему телу прокатилась непреодолимая волна слабости. Ноги подкосились, и я бухнулся на каменный пол «чаши» с грациозностью куля с картошкой. Веки поползли вниз сами собой. Нет, нет, я не должен спать. Я не…

Кто-то настойчиво брызгал мне в лицо водой, но как только я открыл рот чтобы начать возмущаться, понял, что это капли дождя. Забыв обо всём, я дрожащими руками извлёк бурдюк из заплечного мешка и подставил его под капли, которые постепенно превращались в полноценные струи. Затем запрокинул голову с открытым ртом и какое-то время сидел так. Ардор — 1, смерть от жажды — 0. Я не понял только, где моё повышение удачи за такой подарок судьбы?

— Не отвечай. Молчи, — знакомый шёпот из заплечного мешка был еле слышен из-за усиливающегося дождя. — Кивни если слышишь и всё. Оно пока дремлет, но проснётся, если услышит твой голос.

Я кивнул, даже не поворачивая головы, хотя почти физически ощущая облегчение, не связанное с утолением жажды. Маэстус в самом деле был жив.

— Тварь, которая нас сюда затащила — оракул. Я должен был догадаться раньше, это место куда старше, чем несколько столетий. Его создавали настоящие чудовища, даже по меркам нынешних тёмных времён.

Я бросил быстрый взгляд на грубую фигуру из песчаника, которая с такого ракурса казалась просто странным выступом, каменным столбом естественного происхождения. Струи дождя искажали в и без того смазанные черты, а глазницы, наполненные вчера пугающей тьмой, пустовали. Некромант был прав — чем бы ни являлся Безымянный на самом деле, сейчас он отсутствовал.

— Погибшие паломники для него — пища, живые — как наркотик. Пока ты задаёшь ему вопросы, он тянет из тебя силы. Но убивать не торопится, вон, даже дождь наслал.

Это, в принципе, объясняло, почему моя удача не спешила повышаться. От жажды, конечно не умер, но повезло ли мне вообще — большой вопрос. Его я задавать Безымянному не собирался.

— Единственная его слабость — если он признал тебя достойным, то обязан давать ответы. Он может тянуть время, уклоняться, манипулировать, но он обязан. Если у тебя получится…

Маэстус замолчал так же резко, как и начал говорить, а следом тут же прекратился дождь. Статуя оракула вновь «ожила», пристально смотря на меня двумя чёрными провалами. Хотя Маэстус не объяснил, почему его присутствие надо было скрывать, я понимал это и так — душа, заключённая в магическом предмете, вряд ли могла считаться паломником, и с точки зрения оракула скорее всего предназначалась на утилизацию. Странно, что столь могущественная сущность, знающая ответы на вопросы вселенной, не почувствовала его присутствия, но, возможно, её «нюх» был настроен исключительно на живых существ.

Перед тем как повторить вчерашний вопрос я встряхнул в руке почти полный бурдюк. Этого мне хватит надолго, а смерти от голода можно не ждать ещё несколько дней. Если повезёт, то через три дня я сменю точку сэйва и тогда…

Нет, нет, это тоже плохая идея. Как поведёт себя Безымянный, если узнает, что к нему в лапы попался бессмертный чужак? В лучшем случае начнёт «закидываться» им до бесконечности, в худшем — будет раз за разом сбрасывать в костяную яму. В случае с Фраатом у меня хотя бы оставался шанс на бой, пусть и совершенно нечестный, а здесь я целиком во власти сущности, созданной «чудовищами даже по нынешним тёмным временам».

Получить ответ и бежать. Получить ответ и бежать. Эта грёбаная гробница сосредоточила в себе все худшие стороны «Анимы онлайн» и попортила мне столько крови, что инквизиция Ламитерна могла только позавидовать. Я и так нахожусь в ней дольше чем стоило бы по всем правилам приличия, а малейшая ошибка приведёт к тому, что останусь на ПМЖ.

— Оракул, ты здесь? — спросил я громко и чётко, смотря прямо в глаза уродливой статуе. Я знал ответ, но стоило заранее обозначить свои намерения, чтобы свести для него возможность уйти от ответа к минимуму.

«ЗДЕСЬ».

— Тогда ответь мне, почему не стоит открывать Врата Безмолвия?

«ПРИКОСНИСЬ».

Вроде как без пауз и уловок. Новая стратегия? Тем лучше. Я шагнул вперёд, протягивая руку и сжимая зубы — если видение будет по длине сравнимое со вчерашним, последствия могут оказаться ещё хуже. Была не была.

Слабый живой огонёк танцует во тьме — тёплый оранжевый цвет сменяется бледно-голубым, перетекает в яркий изумруд. Из тьмы к огоньку тянется рука — нечеловеческая, шипастая, покрытая острой чешуёй, каждый палец венчает огромный загнутый коготь. Огонёк не может спастись, и рука настигает его, смыкается на нём, поглощая, обрывая жизнь. Затем остаётся лишь тьма.