Здравствуй, земля героев! - Влад Силин

О метке этой ходили легенды. Никто не знал, откуда она берется. Получивший ее управленец долго на своем посту не задерживался. Или недостача обнаруживалась, или хищения, а то и загадочный несчастный случай случался.

– Вон отсюда!! – заорал губернатор. – Мерзавец!! Элиза!

– Убить? – с надеждой осведомилась роботесса.

– Увести. В камеру двадцать прим. Мальчишку туда же. О, я вырву им сердца! – Перегнувшись через стол, губернатор добавил: – Ну, инспектор… Не знаю, как ты это сотворил, но жить тебе осталось недолго.

– Только после вас, Валериан Гракхович. Прощайте!

– Прощай, фондовый мой.

«Элиза» увела Владислава Борисовича в камеру. Яри уже сидел там, изучая упаковки лжуфлекса.

– Все в порядке, Владислав Борисович? – поднял он взгляд.

– Все в полном порядке. – Инспектор уселся, привалившись спиной к стене. – Умаялся я, братка. За амулет спасибо. Спас он меня.

– А что с этим делают? – Яри помахал пачкой лжуфлекса.

– Ничего особенного. Едят. Хотя, погоди…

…Через несколько минут узники увлеченно играли в шашечные поддавки.

Закончилась игра сама собой. Яри вдруг помрачнел. Настала его очередь ходить, но к «шашкам» он так и не прикоснулся.

– О чем задумался, Яри?

– Да так… О Катеньке думаю. Владислав Борисович, а мы ее спасем?

– Конечно, Ярик. Иначе и быть не может.

Де Толль пересел к мальчишке и обнял его за плечи.

– Ты меньше думай. И больше доверяй своему сердцу. С нею все будет хорошо, уверен.

Яри вздохнул и доверчиво прижался к старику.

– Знаете, Владислав Борисович, – сказал он, – вы мне моего дедушку напомнили. Он все мечтал, чтобы я стал музыкантом. А я отбрыкивался. Мне в детстве хотелось пиратом стать.

– Пиратом? – удивился де Толль.

– Да. Только не таким, как на Версале, а… а как раньше!.. Понимаете? Плавать по океану на паруснике, с испанцами сражаться.

– Понимаю.

– У меня знакомая есть. Таис… Тайка. Мы с ней вместе книжки читали. О пиратах. Изучали такелаж, команды морские всякие.

Де Толлю показалось, что он вновь слышит полузабытую мелодию, тревожную и зовущую в бой. И вроде даже слышны слова.

А еще он понял, что в чем-то предает мальчишку.

Понять в чем он не успел. Часть стены уехала в сторону, и вошел офицер в сопровождении двух роботов: уже знакомой инспектору «Элизы» и тумбочкообразного надзирателя. Де Толль смахнул с «доски» таблетки и отправил в рот.

– …лжуфлекс не весь съели, – докладывал надзиратель. – Наглядную агитацию читали нерегулярно. Побег замышляли…

– Хватит, – остановил его офицер. – Рапорт в письменном виде – и на печать. Стоп! «Элиза», иди сюда.

Секретарша выжидательно замигала лампочками. Офицер перевел ее в режим уничтожения документов и подкатил вплотную к надзирателю. Зажужжал принтер. Листы бумаги заскользили из лотка в лоток, прямиком в шредер секретарши.

– Еще, милый, – на низких обертонах выдала она, – не останавливайся.

Офицер же присел на корточки. Мелкий, костлявенький, с гладко выбритым, словно восковым лицом, он вмиг провонял всю камеру дешевым одеколоном.

– Де Толль Владислав Борисович? Вершинский Ярослав Дмитриевич? – Офицер сверился с записями. – Славненько, славненько… Мы вас не трогали, вы нас не знаете, а прогуляемся вместе.

– Это что, на допрос? – уточнил Яри.

– Можно и так сказать. Вы проходите, ребята, не стойте.

Ни конвоя, ни штрих-пометки охранной системы на погонах гостя. «Ай, как нехорошо…» – огорчился Владислав Борисович. С детства приученный к порядку, дилетантизма он не терпел. Даже у тюремщиков и наемных убийц.

До мальчишки тоже дошло.

– Вы не полицейский, – сказал он немного удивленно. – Вы что, киллер?

– Догадливый мальчик… Глядишь, вырос бы Фандориным. Извини, не сложилось. – Веселость в голосе убийцы исчезла. – Руки за голову и на выход! – приказал он.

В этот миг Яри метнулся, закрывая инспектора своим телом.

Затрещала пистолетная очередь.

Мальчишка запнулся на полшаге. Инспектору в лицо плеснуло горячим. «Это… что же?!..» – мелькнула нелепая мысль, обрываясь пустотой.

Яри осел на линолеум. Под телом его намокало темное пятно, разлапистое, словно морская звезда.

Убийца же шагнул в сторону, вскидывая ствол.

– Я-а-арри-и! – Инспектор не узнал собственного голоса.

Пистолет дернулся, выпуская комки пуль, и…

…мир прожгло оранжевым светом. Неясное сияние аварийки померкло.

– Прошу прощения за "беспокойство, – вылепилась из тумана бесформенная фигура. – Это агентство новостей «Прэта-плюс», главный пипиар-менеджер[37] Гений, В народе Известный. Вы не согласитесь ответить на пару вопросиков?

Когда случается нечто необъяснимое, человек совершает много лишних движений. Он моргает, трясет головой, кашляет. Таким образом тело примиряется с новой реальностью. Ну, а уж вслед за телом и сознание.

Де Толль этой возможности оказался лишен. Оранжевый свет надежно сковал его. На расстоянии вытянутой руки, умытые свинцовым блеском, в воздухе толпились пули.

Каким-то образом прэта остановил время. Впрочем, их наука это позволяет.

– «Прэта-плюс»? – переспросил инспектор. И потребовал с тупой решимостью: – Удостоверение покажите.

– С удовольствием, – отвечал Гений. Казалось, он даже обрадовался такому повороту дел. Пузырчатая капля повисла перед носом инспектора. – Еще вопросы есть?

– Что вы мне суете? – разозлился де Толль. – Что это за сопли? Вы с кем разговариваете, прэта?!

– Прошу прощения… Это наше капельковое письмо, а вот дубликат в человеческом виде. Извините еще раз.

– Так-то лучше.

Выдрав из оранжевого сияния руку, инспектор взял удостоверение. Строчки расплывались перед глазами. «Господи… Что я делаю?.. – мелькнула мысль. – Там Яри. Он, наверное, еще жив…»

– Наше агентство, – любезно объяснил прэта, – получило заказ. Некая влиятельная особа решила уничтожить Луврского губернатора. Ну, вы знаете, как это бывает. Подготовка народного мнения, то се, тайные делишки, компромат… Мы работаем без осечек.

– Понятно. Черная метка ваша?

– Наша. Я, собственно, вот для чего, Владислав Борисович, – заторопился тот. – Хочу спросить: вам удалось выяснить, зачем владелец «Котлеты Котлет» встречался с Майей?

– Нет.

– Как же так? – удивленно запузырился прэта. – Флешка с картинами у вас.

– Она запаролена.

– Жаль… – Гений потемнел. – Какой эффектный мог быть удар! Вы извините, но мы, прэта, все привыкли доводить до конца. Собранной мною информации хватит, чтобы шантажировать несколько планет человеческого доминиона и всю расу асуров. Открытие асурского ученого Норбу, – он принялся загибать ложноножки, – преступление Морги Дрейкана, тайна, которую Велетин Шепетов узнал в предыдущей жизни… Хотите сделку? Я спасу вам жизнь, а вы откроете флэшку. Идет?

– Еще вы спасете мальчика.

– Любите вы, люди, торговаться… – развел ложноножками прэта. – К сожалению, тут мы бессильны. Ваш друг уже мертв.

– Как… мертв?..

– Он принял пулю, предназначенную вам. Извините.

«Предал, предал, предал!» – застучало в висках.

И вдогонку, нелепым обрывком: «Мечтал, что я стану большим скрипачом. И даже в далеком Милане…»

Кто?..

Зачем?..

– Если вам это поможет, – продолжал прэта, – я расскажу, как расправиться с убийцей и самому спастись. Для начала расслабьте левое колено и перенесите вес тела чуть вперед…

…Объяснения свои он повторил несколько раз. У де Толля оставалось около четверти секунды, чтобы пропороть киллера планарником. И двигаться следовало с филигранной точностью.

– …Адрес, где вы найдете Катю, я вам дал. Что делать, вы знаете. В добрый путь!

Оранжевый туман на миг исчез и вновь появился.

– Ну кисть же расслабьте, Владислав Борисович! – укоризненно прогудел прэта. – Вы мимо бьете. Имейте в виду: часто останавливать время опасно. С Богом!

Реальность обрушилась на инспектора жаром и болью. Лезвие пропороло стену, гася свет, – видимо, проводка не выдержала удара. Убийца бесформенной кучей осел на пол. Отрубленная кисть кувыркнулась в коридор, унося захлебывающийся очередью пистолет.

Следующий удар отбросил в камеру слившихся в экстазе роботов. Темнота ухнула и раскрылась огненным пионом. Волны огня напирали, оттесняя инспектора назад.

– Яри! – закричал он, закрывая рукавом лицо. – Яри-и-и!

Как он выбрался из губернаторского особняка, как брел по улицам Виттенберга, пытаясь унять боль, вылетело из памяти инспектора. Словно пожар выжег часть его души.

«А на Дачном арбузы цветут… – мелькнула безразличная мысль. – Яри, наверное, любил арбузы».

Отболело все, что могло болеть. Левая рука онемела, и сердце покалывало, но эту боль уже можно было терпеть.

Надо было жить дальше.

Найти Катю.

Найти убийц.