Миры Айзека Азимова. Книга 2 - Айзек Азимов

— Но все целуются, дорогая! Так было и во времена твоей бабушки. Поцелуй — это ерунда, сущая ерунда. Молодая кровь, Арта, молодая кровь!

— Молодая кровь? К дьяволу! За последние пятнадцать лет этот ужасный уродец имел молодую кровь лишь однажды — когда ему сделали переливание. Он на четыре дюйма ниже меня, отец! Как мне показываться в обществе с пигмеем?

— Он значительный человек. Очень значительный!

— Это не добавляет ни одного дюйма к его росту. Он кривоногий, как все они, и у него воняет изо рта.

— Воняет изо рта?

Артемизия сморщила носик:

— Вот именно, воняет. Просто смердит. Мне это не понравилось. Я так ему и сказала.

У Хинрика отвисла челюсть. Постояв так пару секунд, он хрипло прошептал:

— Ты сказала ему об этом? Ты сказала, что высокий представитель Королевского Дворца в Тиране имеет неприятную личную особенность?

— Конечно, имеет! Ты знаешь, у меня есть нос! Поэтому, когда он приблизился ко мне, я его оттолкнула. Ну и видик же был у него! Представляешь, лежит себе на спине, как жук, и дрыгает в воздухе ногами!

Арта увлеченно жестикулировала, описывая эту сцену, но Хинрик уже ничего не видел. Он со стоном согнул плечи, закрыв лицо руками. Потом сквозь пальцы жалобно взглянул на дочь.

— Что же теперь будет? Как ты могла так поступить?

— Ничего я этим не добилась. Знаешь, что он сказал? Нет, ты представляешь, что он сказал?! Это было последней каплей! Я поняла, что не вынесла бы этого человека, даже если бы он был десяти футов ростом.

— И… и что же он сказал?

— Он сказал… Держись за что-нибудь, отец! Он сказал: «Ха! Горячая девушка! Такой мне она нравится еще больше». Двое слуг помогли ему встать на ноги. Больше он не пытался дышать мне в лицо.

Хинрик согнулся в кресле, наклонившись вперед, и уставился на Артемизию.

— Ты ведь выйдешь за него? Не стоит относиться к этому слишком серьезно. Почему бы ради политической выгоды…

— Что значит «несерьезно», отец? Скрестить пальцы левой руки, подписывая брачный контракт?

Хинрик выглядел смущенным.

— Конечно, нет. Что это даст? Скрещенные пальцы не отразятся на законности брачного контракта… Ну, Арта, я удивлен твоей непонятливостью.

— Тогда что ты имеешь в виду? — вздохнула Артемизия.

— Что я имею в виду? Ты меня совсем запутала. Я не могу заниматься делом, когда ты со мной споришь… О чем это я говорил?

— О моем замужестве. Вспомнил?

— Ах да. Я говорил, что ты не должна относиться к этому слишком серьезно.

— Значит, я могу завести любовника?

Хинрик фыркнул, потом нахмурился:

— Арта, мы с матерью воспитывали тебя скромной, сдержанной девушкой. Как ты можешь говорить такие вещи? Стыдно!

— Но разве ты не это имел в виду?

— Я могу так говорить! Я мужчина и взрослый человек. Но девушкам негоже такое повторять.

— Пусть так. Однако, если меня принуждают выйти замуж по политическим мотивам, я, вероятно, все-таки заведу любовника. Всему есть предел. — Она уперлась кулаками в бедра, пелерина скользнула вниз, обнажив загорелые плечи и округлые руки. — Но что мне делать, когда я останусь с ним наедине? Он же будет моим мужем, а мне противно даже думать об этом!

— Он стар, дорогая. Жизнь с ним будет недолгой.

— И на том спасибо, хотя как знать? Пять минут назад ты говорил, что у него молодая кровь. Помнишь?

Хинрик беспомощно развел руками:

— Арта, он тиранит, и весьма влиятельный. Он пользуется доверием при дворе Хана.

— Возможно, Хану нравится его запах. Наверное, он и сам вонючка.

Рот Хинрика от ужаса округлился в виде буквы «О». Он невольно оглянулся, потом хрипло сказал:

— Никогда не повторяй этого.

— Буду, если почувствую, что он воняет. У него было уже три жены. Я имею в виду не Хана, а своего жениха, — предупредила Артемизия возражения отца.

— Но они мертвы, — сказал отец. — Арта, их уже нет в живых. Не думай об этом. Неужели ты считаешь, что я выдам свою дочь за многоженца? Мы попросили его показать документы. Он женился последовательно, а не одновременно, и теперь они мертвы, совершенно мертвы, все три.

— Неудивительно.

— Нет, я этого не вынесу. — Хинрик сделал последнее усилие: — Арта, приходится платить за право быть членом семьи Хинриадов и дочерью Правителя.

— Я никого не просила об этом.

— Но тут уж ничего не поделаешь. Вся история Галактики, Арта, показывает, что государственные интересы, безопасность планет и их народов требуют… э-э…

— Чтобы бедная девушка продавала себя?

— О, какая вульгарщина! Когда-нибудь, вот увидишь, когда-нибудь ты выдашь что-то вроде этого при всем народе.

— Однако по сути я совершенно права. И я скорее умру, чем пойду на это.

Правитель вскочил и протянул к Артемизии руки. Губы его дрожали, но он не говорил ни слова. Она в слезах подбежала к нему и отчаянно обняла.

— Я не могу, папа, не заставляй меня! Он неуклюже погладил ее по спине.

— Но если ты не согласишься, подумай, что может произойти. Тираниты будут недовольны. Они сместят меня, посадят в тюрьму, может быть, даже каз… — Он поперхнулся и сглотнул остаток слова. — Настали тяжелые времена, Арта. Ранчера Вайдемоса приговорили на прошлой неделе. Я думаю, он уже казнен. Ты помнишь его, Арта? Он был у нас при дворе полгода назад. Высокий человек с круглой головой и глубоко посаженными глазами. Вначале ты его даже испугалась.

— Помню.

— Да, скорее всего, он мертв. Кто знает, может быть, следующая очередь за мной? Твой бедный, беззащитный старенький папа… Плохие времена! Ранчер был у нас при дворе, а это очень подозрительно.

Она отодвинулась от него:

— Почему подозрительно? Ты ведь не был связан с ним?

— Я? Конечно, нет. Но если мы открыто оскорбим Хана Тиранитского отказом его фавориту, они могут подумать что угодно…

Речь Хинрика была прервана гудением сигнала связи. Он беспокойно заерзал.

— Я поговорю из своей комнаты, а ты отдыхай. Поспав, ты почувствуешь себя лучше. Сама увидишь. Сейчас ты немного взвинчена.

Артемизия посмотрела ему вслед и нахмурилась. Лицо ее стало напряженно-задумчивым, и в течение минуты только легкое, в такт дыханию, волнение груди выдавало ее смятение.

В дверях послышались шаги. Она обернулась:

— Что?

Вопрос прозвучал тревожнее, чем ей хотелось.

У Хинрика было желтое от страха лицо.

— Вызывал майор Андрос.

— Из внешней полиции?

Хинрик кивнул.

— Но это не значит… — Артемизия замолчала, не в силах облечь ужасное подозрение в слова и ожидая разъяснений.