Кучум (Книга 2) - Вячеслав Софронов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
-- Не считал... Немного, раз один справился.
-- И вот так... голыми руками?
-- А чем же еще? Не вас же на помощь звать. -- Усмехнулся Едигир.
-- С тобой однако лучше один на один на узкой дороге не встречаться...
-- Так я и не настаиваю,-- беззлобно отозвался Едигир, оглядывая растерянного князя.
Утром они с брезгливостью натянули на себя полосатые халаты и косматые шапки. Поглядев друг на друга, неожиданно залились смехом. Особенно нелепо выглядел Петр Колычев с ярко выделяющимися васильковыми глазами.
-- Татарин... Татарин, а глаза-то голубые,-- покатывался над ним Барятинский, -- надвинь шапку на глаза, Петька!
Едигир придирчиво осмотрел их и велел оставить в лесу пищали.
-- Не оставлю! -- вскипел неожиданно Репнин. -- Чего раскомандовался? Кто ты такой? Без роду, без племени, а туда же!
Но Едигир холодно глянул на него и бросил:
-- Оставайся с пищалью своей. С ней не возьму.
-- Не дури, Алешка,-- решительно поддержал Едигира Колычев, -- он правильно говорит -- засекут нас по пищали сразу. Схватят и стрельнуть не успеешь. И себя и нас погубишь. Точно говорю.
Репнин неохотно подчинился, спрятав пищаль меж деревьями, и вскоре никем не замеченные они выбрались из леска и поехали вдоль берега реки. Показались лагерные повозки, кибитки, шатры. Возле костров суетились кашевары, оглядевшие без всякого интереса четырех всадников, едущих тихим шагом.
-- Слушай, Василий,-- тихонько спросил Барятинский, -- а ты по ихнему, случаем, не понимаешь?
-- Немного,-- ответил Едигир.
-- И говорить умеешь?
-- Могу немного.
-- Скажи что-нибудь.
-- Зачем?
-- Ну скажи, услышать хочу. Едигир быстро заговорил, сыпля незнакомые слова. Барятинский восторженно улыбнулся.
-- Здорово у тебя получается! А если с ними заговорить, -- он кивнул на лениво пошевеливающих дрова в костре кашеваров,-- то они поймут тебя?
-- Отчего не поймут? Наши языки похожи. Я их понимаю, и они должны,-неожиданно он что-то громко крикнул ближайшим к ним сидящим на корточках крымцам. Те кивнули ему, произнеся несколько гортанных слов в ответ.
-- Что сказали? -- все также шепотом поинтересовался Барятинский.
-- Пожелали доброго здоровья. Я им, а они мне. Ничего хитрого нет.
Проехав мимо с десяток костров, где никто не обращал на них внимания, они увидели большой разноцветный шатер, который, вероятно, принадлежал самому хану -- Девлет-Гирею. Вокруг стояли голые по пояс воины с белыми тюрбанами на голове, опирающиеся на длинные копья, украшенные конскими хвостами на концах, на боку у каждого висела большая кривая сабля и торчала рукоять кинжала из-за пояса.
-- Его шатер, точно,-- показал глазами Барятинскому Едигир.
-- Да уж... Видишь, какая охрана. И как мы до него доберемся?
-- Думать надо. Вчетвером соваться туда нечего. Они повернули обратно, чтоб выехать из лагеря и решить, как им поступить дальше. Если раньше Едигир с Барятинским ехали первыми, то теперь впереди них оказались Колычев с Репниным. Уже на выезде из лагеря у последних костров, когда оставалось повернуть вправо, чтоб выехать на дорогу, ведущую к лесу, навстречу им неожиданно прыгнул вислоухий пес и уцепился за сапог Колычева.
-- Пшел вон! -- громко выругался он и хлестнул собаку плетью. Та завизжала и начала лаять. Кашевар, находившийся неподалеку, услышал и тут же поднял шум.
-- Русские! Русские в лагере! -- закричал он, что было сил. Его крик услышали остальные и уже человек двадцать с оружием в руках бежали к ним наперерез со всех концов лагеря.
-- Тихо! -- поднял руку Едигир, схватив другой Барятинского за кисть, -- уладим все без оружия, -- и он направил коня к ближайшим воинам, добродушно улыбаясь, когда Колычев вдруг выхватил саблю и рубанул кашевара, первым поднявшего крик.
-- Петр!!! Что ты наделал!!! -- во всю силу легких вскричал Барятинский, но Колычев уже не слышал его, а пришпорив коня, ринулся сквозь толпу, невольно расступившуюся перед ним.
Видя, что надо срочно уходить, Барятинский дал шпоры своему коню, но два татарина ухватились с обеих сторон за повод и крепко держали его. Федору ничего не оставалось, как тоже выхватить саблю и попытаться достать преградивших путь татар. Он видел, как Едигир, подняв коня на дыбы, крутился в толпе, не давая схватить себя. Алексей Репнин направил своего коня на костер и тот в прыжке, сбив передними копытами котел, вырвался из окружения и помчался в сторону спасительного леса.
-- Беги!!! -- прокричал Барятинский Едигиру,-- спасайся! -- но тот отрицательно покачал головой и устремился к нему, нахлестывая плетью по головам крымцев, выкрикивая не понятные Федору ругательства. Ему удалось вплотную приблизится к другу, когда наброшенный аркан свалил Барятинского на землю. Едигир кинулся к нему, соскочив с коня и расталкивая навалившихся на Федора татар. Орудуя кулаками, одного за другим сбивая крымцев с ног подбежал к другу, но тут и его свалили, набросив веревку на шею и вывернув руки, связали и с остервенением принялись пинать, нанося удары, куда попало.
-- А могли бы уйти...-- Прошептал Едигир, теряя сознание.
Когда он пришел в себя, то увидел склонившееся над ним скуластое лицо с ярко-рыжей бородой. Худощавый воин с морщинистым лицом внимательно разглядывал его. Все тело ныло от побоев, затек правый глаз и сочилась кровь из губы. Едигир с усилием приоткрыв глаза, заметил сидевшего рядом со связанными руками Федора Барятинского. Вид у него был не из лучших, но он улыбнулся ободряюще Едигиру и попытался что-то произнести.
-- Спасибо,-- скорее догадался, чем услышал Едигир.
-- Держись, Федор. Убивать они нас не станут. Выкуп будут ждать. -- Тот кивнул ему в ответ.
-- Кто вы? -- спросил их рыжебородый, -- как попали в наш лагерь? Откуда на вас эта одежда?
-- Попить дайте, -- выдохнул едва слышно Барятинский.
Рыжебородый быстро что-то приказал повелительным тоном стоявшему рядом нукеру и тот кинулся куда-то в сторону и вскоре поднес к губам Барятинского медный кувшин и наклонив через узкий носик, вылил несколько глотков тому в рот. Тем же способом дал напиться и Едигиру.
-- Теперь будете говорить? -- последовал вопрос. Рыжебородый довольно сносно говорил по-русски.
-- Я князь Барятинский, -- ответил спокойно Федор,-- отправьте к моему отцу письмо и он оплатит выкуп.
-- Хорошо,-- кивнул рыжебородый,-- а ты кто? На русского ты не очень-то походишь. Ногаец? Из Казани? Или из Крыма?
-- Не угадал, почтеннейший,-- Едигир улыбнулся разбитыми губами, -русский я и служу московскому царю.
-- Казак?! -- седые брови рыжебородого взметнулись вверх, и Едигир догадался, что ответь он утвердительно, и его тут же лишат жизни.
-- Нет. Я же сказал, что служу русскому царю.
-- А за тебя кто может дать выкуп? Кому отправить грамоту?
Едигир подумал, что окажись он в подобном положении в Сибири, и то посчитал бы унизительным для себя вести разговор о выкупе, а сейчас... Кто даст деньги за него? Кому дорога его жизнь? Может быть, Тимофей и поставил бы за него ведро другое меда, как за крестника своего...
-- Я выкуплю его, -- неожиданно проговорил Федор Барятинский, -- он из-за меня оказался здесь.
-- Он твой слуга? -- рыжебородый сверлил узкими, темными как смола глазами Едигира, словно пытался прочесть его мысли.
-- Нет,-- Барятинский затряс головой,-- он такой же воин, как и я.
-- Как твое имя?
-- Василий.
-- Кто послал вас?
-- Мы случайно появились в вашем лагере.
-- А кто из вас двоих убил нашего воина?
-- Он скрылся.
-- Чтоб сообщить о наших войсках?
-- Мы не можем ответить на твой вопрос.
-- Один из вас убил нашего человека. Выкуп будет очень большой, чтоб мы забыли о том.
В ответ Барятинский лишь пожал плечами. Едигир же попробовал незаметно крепость веревок и убедился, что самому от пут не освободиться. Но его движение не укрылось от цепких глаз рыжебородого и он проговорил с усмешкой:
-- Знаю -- будете пытаться убежать. Но мы закуем вас в цепи. А если все же попробуете, то подрежем жилы на ногах. Так что сидите спокойно и ждите, когда пришлют выкуп. Не буду спрашивать, зачем вы пожаловали в наш лагерь, и так все ясно,-- и он, круто повернувшись на высоких каблуках зеленых сапог, зашагал прочь.
Два стражника оставшиеся при пленных, ослабили путы на ногах и повели их куда-то. Вскоре они увидели плечистого человека с молотом в руках. Он стоял возле небольшой наковальни и отбивал на ней наконечник копья, время от времени любуясь своей работой. Увидев пленных, заулыбался и сделал широкий жест рукой, как бы приглашая их к поданному угощению. Через час Федор и Едигир были прочно закованы в ножные цепи, соединенные с железным поясом, надетым на голое тело.
Их отдали в распоряжение старого татарина, ехавшего следом за войском. Они должны были смотреть за лошадьми, собирать хворост для костра, варить обед, чистить посуду. Бежать было бессмысленно, поскольку их тут же могли поймать и убить на месте.