Грань бессмертия (сборник) - Кшиштоф Борунь

— И ты все это видел?!

— Нет. Позже мы установили связь при помощи световых сигналов, так как радио не работало. Тут-то я все и узнал. Ведь они там, в затопленной базе, жили. А я не мог им помочь, — добавил Конопатый, словно оправдываясь. — Не мог. Не располагал никакими приспособлениями, никакими транспортными средствами, имеющими защитное поле. Все ракеты Логер стянул туда, на планету. Проциониды выбрали подходящий момент! Они все время наблюдали за нами и знали, насколько мы беспомощны, когда нас окружает твердая антиматерия.

— А изнутри павильона нельзя было что-то предпринять?..

— Я же говорю: все приспособления оказались затопленными, погребенными, в стеклянной массе! Как можно пробиться при помощи полей сквозь антиматерию? Только с помощью аннигиляции. А именно это и было невозможно, так как означало бы смерть! Прежде всего от гамма-излучения. Люди внутри пытались растопить стекловидное вещество, усиливая напряжение поля, но из этого ничего не получалось. Нужна очень высокая температура, а значит — и охлаждение. А они не могли разбрасываться энергией, хотя имели возможность использовать охладительную аппаратуру ракеты. Ведь если бы не хватило энергии, если бы даже на мгновение наступил перерыв в ее подаче из реактора, вся база превратилась бы в колоссальную аннигиляционную супербомбу!

Он умолк, а я был так потрясен, что не мог произнести ни звука.

— Не известно, живы ли они еще, — помолчав, угрюмо произнес Конопатый. — Не помню, на какое время могло хватить энергии их роботам. Ведь достаточно, чтобы только у одного сдало поле. Только у одного! Последние недели роботы потребляли много энергии. Если говорить о базе и ракете, то думаю, что Петерсен нашел бы выход из положения. Он мог даже создать какой-нибудь аннигиляционный реактор, соединяющий нашу материю с антиматерией планеты. Но я им помочь не мог. Не мог помочь. Не мог убивать! — выдавил он голосом, дрожавшим от возбуждения. — Логер хотел, чтобы я принудил пропионидов освободить базу. А как я мог их принудить? Только убивая. — Он поднял голову и долго в упор смотрел на меня. — Скажи! Разве я мог?!

Я не знал, что ему ответить. Рассказ, хотя и убедительный, был тем не менее односторонним, а события — столь необыкновенными, что любые попытки оценить их, пользуясь аналогиями, были невозможны.

— Ну, скажи, — настаивал мой друг, — а ты, ты поступил бы иначе?

— Не знаю. Наверное, нет, — неуверенно ответил я.

Он резко перегнулся через диван и схватил меня за руку.

— Так, значит… Так, значит, ты думаешь, что надо было… что можно было иначе?

— Ничего я не думаю! — возразил я довольно резко, вырывая руку. — Мне трудно сказать что-нибудь определенное. Я не знаю всех обстоятельств, не знаю технических возможностей, которыми ты располагал.

— У меня не было никаких возможностей. Я мог только убивать! Уничтожать! Значит, ты думаешь, что надо было принудить проционидов силой?

— Я этого не говорил. Но ты хоть пытался им объяснить световыми знаками, что если они не освободят твоих товарищей, то рано или поздно доведут дело до взрыва, а значит — до полного уничтожения их столицы?

— Я знал, что ты об этом спросишь, — ответил он с горечью. — Все вы спрашиваете одно и то же. Словно это изменило бы положение. А если бы они их освободили, то какие у тебя гарантии, что Логер не стал бы мстить?! Не сомневайся — я старался объяснить проционидам, как обстоит дело. Может быть, они освободили наших. Кто знает?.. — Конопатый как-то странно взглянул на меня. — Да, наверняка освободили. Наверняка:

Я был обескуражен.

— Что ты говоришь?! Ведь только что ты утверждал…

— Допустим, что они никогда не были заключены, — сказал Конопатый, меняя тон. — Что вообще не было никакой ловушки.

Бредит? Нет, это не было бредом. Он говорил совершенно нормальным голосом. Мне показалось, что на губах у моего друга промелькнула усмешка. Неожиданная мысль пришла мне в голову.

— Значит, неправда, что база была затоплена?

— Допустим, — он снова как будто улыбнулся.

— Но почему… почему ты не принимаешь участия в новой экспедиции?

Конопатый вдруг побледнел. Глаза удивленно расширились. Но сквозь удивление нетрудно было заметить еще одно чувство: страх.

— Что ты знаешь об экспедиции? — глухо спросил он.

— Знаю, что через пять дней фотолет SF-37 „Молния“ должен стартовать со специальной базы на Эросе. И знаю» что цель экспедиции — система Проциона. А теперь знаю еще, что эта экспедиция — спасательная.

Конопатый поднялся с дивана и, казалось, готов был броситься на меня.

— Ты… ты… — прохрипел он, — притворялся! Все время притворялся, будто ничего не знаешь. Обманывал меня! Значит, даже ты! Даже ты!

— Не волнуйся, — пытался я успокоить его. — Я не собираюсь использовать то, что услышал от тебя. Думаю, что…

— Я знаю: встреча со мной была подстроена! — резко оборвал меня Конопатый. — Это была игра, рассчитанная на то, чтобы вытянуть из меня как можно больше! Значит, вся история с пенсией была обманом? А я, глупец, думал, что ты честный парень, каким был тогда, много лет назад…

Я чувствовал, что должен объясниться.

— Я не обманывал тебя, говоря, что ушел на пенсию. Полгода назад я оставил редакцию и не собираюсь туда возвращаться. Хочу заняться исключительно литературным трудом.

— И все-таки?.. — он подозрительно взглявул на меня.

— Три дня назад ко мне обратился старый товарищ. Я не мог отказать. Он знал, что мы были друзьями. Да я и не хотел отказываться. Хотел увидеться с тобой. Вспомнить старое.

— Ты наивен, если думаешь, что после всего этого я тебе поверю! Ты…

— Я еще не закончил! — спокойно перебил я его. — Не отрицаю, что моему товарищу, главному редактору одной телевизионной газеты, хотелось получить более подробную информацию об экспедиции «Молния» в систему Проциона. До сих пор по этому вопросу не опубликовано никакого сообщения. Все упорнее повторялись слухи о возвращении фотолета «Маттерхорн». Мой товарищ сказал, что с этим загадочным делом связано твое имя.

— И потому ты рылся в моей комнате? И потому тщательно переснял на микропленку содержание всех отрывков? — иронически спросил Конопатый.

Я чувствовал себя пойманным на месте преступления.

— Значит, ты все видел? — пробормотал я.

— Видел, — натянуто засмеялся он. — Все время наблюдал за тобой. Не думай, что я настолько глуп и наивен. Я с самого начала тебя подозревал.

— Я сейчас же при тебе уничтожу пленку.

— Не трудись. Если хочешь, можешь передать своему товарищу эти снимки с приветом от меня. А может, ты записал на пленку весь наш разговор?