Там. Часть II - Айдар Фартов

голос. Губы девушки легонько коснулись его уха. Глаза светились авантюристским светом. В эту минуту рядом с ним она выглядела счастливой.

– Смотрю, кусочек слишком маленький, – отшутился Кайрат, целенаправленно беря со стола чайную ложку.

– Мама угостит ещё! – словно ракеткой отбилась Лиля.

– Нет! Спасибо! – отшатнулся парень, – у меня полная тарелка!

– Кушай! Губадии – целая сковородка! – услышала мама последние слова разговора молодой пары. – Положу добавки!

– Спасибо! – словно попугай поспешно повторил Кайрат. Брать сверхрекорды он был не готов.

– Где, Кайрат, Вы учитесь? Или работаете? – спросила мама, когда Кайрат разжевал и проглотил с ложки первую порцию ненавистной губадии.

– Окончил энергоинститут. Теперь работаю…, – он запнулся, подбирая слова.

Кайрат не имел представления, как правильно описать своё нынешнее времяпровождение на рынке.

– Мама, дай человеку покушать! – лаконично вмешалась Лиля.

Кайрат заметил, как Стебелёк всегда выручает и приходит на помощь в нужный момент. Словно какая-то внутренняя интуиция подсказывала девушке, те минуты, когда он испытывал некоторые трудности.

– Лиля рассказывала о Вас! – продолжила разговор Рашида апа.

– Мама, не только я рассказывала, но и Рания апа! – сказала правду девушка.

– Где работаете, Рашида апа? – Кайрат довольно заметил, как в разговоре на тарелке прилично уменьшилась доля враждебного пирога.

– Мамочка всю жизнь проработала на заводе, – ответив за неё, Лиля улыбнулась матери.

– Да. На военном заводе. У меня приличный стаж работы, – поддакнула Рашида апа. – Почти двадцать лет.

– Ого! Так много?! – искренне восхитился Кайрат.

– Время быстро летит, – задумчиво изрекла мама.

Кайрат уловил в интонации Лилиной мамы ностальгию. Подобным настроением и светлой грустью вспоминают стремительно умчавшуюся молодость.

– Вам не нравится работа? – высказал Кайрат один из предполагаемых причин для грусти.

– Мамочку на работе очень любили. Она была уважаемым работником, – перехватила Лиля ответ матери. – Когда она увольнялась, не хотели отпускать. Правда, мамочка?

– Правда! Правда, Лилия! – улыбнулась женщина, – меня вызвал директор, чтобы поговорить по душам. Интересовался причинами увольнения. Это был понимающий человек.

– Зачем же Вы уволились? – удивился Кайрат.

Рашида апа глубоко вздохнула.

– Перестройка в стране. Перестройка в душах людей. Изменение приоритетов. Оборонка переживала непростые времена. Меня позвали в лифтовое хозяйство. Я приняла решение, переквалифицироваться в лифтёры. По крайней мере, заработную плату в жилищно-коммунальном хозяйстве выплачивали вовремя. Тем более новая работа располагалась недалеко от дома.

Рашида апа провела рукой по цепочке, словно проверяла целостность звеньев.

– Когда Лиля была маленькой, я водила её в детский сад. Она была вынуждена просыпаться со мной рано утром. Иначе, я не успевала бы на работу. Буквально я выдёргивала малышку из постели…, как морковку из грядки и тащила сонную в садик. А детский сад находился на другом конце города. Добирались в холодном трамвае. Так вот, чтобы не опоздать на работу приходилось, крутиться и изворачиваться. В трамвае Лилия засыпала. Я несла её на руках, а голову она клала на моё плечо.

Кайрат с нежностью посмотрел на Стебелёк. Затем перевёл взгляд на Рашида апу. Он, будто другими глазами глянул на Лилину маму. Женщине было тяжело, но она вытерпела.

«Она много повидала на своём веку, – принял близко к сердцу молодой человек, – Сполна вкусила трудностей!».

– Оставляла сонную дочь воспитательницам и бегом на остановку, – продолжила Рашида апа, – чтобы сесть автобус. Доезжала до завода, проходила через проходную и немного переводила дух.

– Ой, мама, а расскажи Кайрату про тётю Фираю, которая работала с тобой? – попросила Стебелёк.

Мама чуть нахмурила брови, припоминая.

– Ну, как ругали Фираю на собрании? – подтолкнула Лиля к воспоминаниям.

– Ругали? – Кайрату удалось, проглотить очередной кусок губадии, – за что?

– У нас в цеху работала женщина. Если обозвать одним термином, или одной характерной чертой …, то ни рыба, ни мясо! Всех сторонилась. У неё не было подруг среди коллег. Стояла всегда особняком. Была нелюдимой. Однажды и вовсе пришла на работу с жуткого перепоя. В нетрезвом виде её увидел бригадир. Но бригадир оказался из числа сторонников и защитников рабочего люда. Он утаил неприглядный факт. Но ей не повезло. Видать, не под счастливой звездой родилась?! В тот же день Фирая умудрилась, попасться на глаза начальнику цеха.

– Он всыпал ей по первое число? – перемалывая тесто зубами, поинтересовался Кайрат.

Мама подвинула вазу с конфетами ближе к молодому человеку.

– Угощайся, Кайрат! Начальник цеха созвал экстренное собрание, чтобы обсудить недостойное поведение на рабочем месте подчинённой.

– Мама, ты иначе рассказывала! – Лиля вытянула губы «уточкой», которые Кайрат чмокнул бы с превеликим удовольствием.

– Не может быть! Как я рассказывала, Лилия?! – проявила чуткость Рашида апа.

– Мам, ты говорила, что собралась комиссия, но не в этот, а в другой день?

Кайрат обратил внимание на мелкую деталь.

– Стебелёк, мама вовсе не упоминала, в какой день собралась комиссия для обсуждения! Она просто сказала, что начальник созвал экстренное собрание.

Кайрат улыбнулся, когда увидел, как Стебелёк, дразня, показала ему язык. Он подмигнул ей. Рашида апа окинула взглядом потешные задиры парня с дочерью и тоже улыбнулась.

– Правильно, Кайрат! – сказала мама, – нет разницы, в какой день стыдили работницу. Руководство вызвало её в большой кабинет, строго указав на середину комнаты. Остальные сидели за двумя столами, сдвинутыми друг к дружке, будто это была приёмная комиссия в столичном институте. Выступил бригадир, парторг, начальник цеха. Вспомнили Фирае появление на рабочем месте в нетрезвом виде, опоздание, невыполнение квартального плана. В общем, все совершённые и несовершённые грехи.

– Прижучили…, – оборонил Кайрат и тут же запихал в рот ещё один крупный кусок губадии.

Ему оставалось совсем чуть-чуть, чтобы отпраздновать победу.

– Пригвоздили к ногтю, – отыскала иное, близкое по смыслу, сравнение Лиля.

– Можно сказать, пригвоздили и прижучили, – поддержала мама, – полчаса её мурыжили и взывали к совести. Фирая за весь долгий, карательный разговор не проронила ни слова. Она покорно стояла, понуро уставившись в квадратики линолеума. Наконец, комиссия решила, что Фирая осознала вину и пора остановиться. Хватит подвергать работницу длительному психологическому воздействию. Тем более её жалкий внешний вид указывал на полную покорность и осознание вины.

Лиля хихикнула.

– Кай, сейчас будет самый смешной момент!

Кайрат перестал жевать. Оставался последний кусочек губадии и его тарелка, наконец, станет пустой.

– Начальник цеха привстал из-за стола и смягчившимся голосом проговорил: «Товарищи, мы видим, что Фирая осознала, и больше не будет допускать нарушения рабочей дисциплины. Следовательно, предлагаю закончить наше собрание». Присутствующие согласились с докладчиком. Бригадир разрешил ей уйти. Едва она попятилась к двери, парторг напоследок решил, поинтересоваться, что она вынесла из беседы. «Ну, Фирая, – сказал он, – ответь нам, какой вывод ты извлекла? Каким умозаключениям пришла?». Фирая, кроткими шагами дошла до двери, открыла и на пороге обернулась. Затем ляпнула: «На кой ляд Вы