Прежде чем я упаду - Лорен Оливер

— Я искал тебя. — Он задыхается и растрепан больше, чем обычно. — Почему ты убежала от меня?

Он кажется таким растерянным и встревоженным, что мое сердце переворачивается.

— Сейчас нет времени это обсуждать, — отвечаю я как можно нежнее. — Я потом разыщу тебя, ладно?

Так проще всего. Иначе нельзя.

— Нет, — возражает он столь страстно, что на мгновение я теряюсь.

— Что?

— Я сказал — нет. — Он стоит передо мной, загораживая дверь. — Мне надо поговорить с тобой. Немедленно.

— Не могу… — лепечу я.

— Хватит от меня убегать, — перебивает он меня, осторожно положив ладони мне на плечи, отчего мое тело пронзает заряд энергии и тепла. — Ясно? Так не пойдет.

Под его взглядом у меня подкашиваются ноги. Слезы снова наворачиваются на глаза.

— Если я обидела тебя, то не нарочно, — хрипло бормочу я.

Отпустив мои плечи, он проводит руками по волосам. Такое впечатление, что ему хочется кричать.

— Ты много лет вела себя так, словно я невидимка, затем прислала эту милую записочку, затем я подобрал тебя, и ты поцеловала меня…

— Мне казалось, это ты поцеловал меня.

Однако он и ухом не ведет.

— Ты сразила меня, взорвала мой мир и все такое прочее и снова перестала замечать?

— Я сразила тебя? — невольно пищу я.

Он пристально на меня смотрит.

— Сразила наповал.

— Слушай, Кент. — Я разглядываю свои ладони, которые прямо зудят от желания прикоснуться к нему, пригладить ему волосы и заправить за уши. — В машине я была совершенно серьезной. В смысле, хотела поцеловать тебя.

— Я думал, это я поцеловал тебя, — отзывается Кент ровным голосом, и я не понимаю, шутит он или нет.

— Да, ну хорошо, значит, я хотела вернуть поцелуй. — Я пытаюсь проглотить комок в горле. — Это все, что я пока могу сказать. Я была серьезной. Серьезнее, чем когда-либо в жизни.

Хорошо, что я смотрю на свои сапоги, потому что в эту секунду слезы брызжут из глаз и бегут по щекам. Я быстро промокаю их тыльной стороной ладони, притворяясь, будто тру глаза.

— А как насчет другой твоей фразы? — Кажется, Кент не злится, его голос смягчается, но я боюсь поднять голову. — Ты обмолвилась, что у тебя мало времени. Что ты имела в виду?

Начав плакать, я уже не могу остановиться. Одна слезинка падает на сапог, разбиваясь крошечной звездочкой.

— Кое-что происходит прямо сейчас…

Он поднимает мое лицо двумя пальцами за подбородок. Меня на самом деле шатает. Ноги подгибаются, и Кент обхватывает меня одной рукой, чтобы поддержать.

— Что происходит, Сэм? Ты попала в беду?

Большим пальцем он смахивает слезинку из уголка моего глаза и пристально изучает мое лицо, словно выворачивает меня наизнанку и заглядывает прямо в душу. Я качаю головой, не в силах издать ни звука, и он продолжает:

— Расскажи мне. Что бы ни случилось, ты можешь мне открыться.

На мгновение мне хочется навсегда остаться в его объятиях, целовать его снова и снова, пока не научусь дышать через него. Но потом я вспоминаю о Джулиет в лесу. Вижу, как два ослепительных луча света прорезают тьму, слышу низкий рокот оживающего мотора, похожий на шум далекого океана. Рокот и огни наполняют мою голову, вытесняя все остальное — страх, сожаление, печаль, — и я снова в состоянии действовать.

— Дело не во мне. Я не попала в беду. Мне… надо помочь одному человеку. — Я осторожно убираю руку Кента со своей талии. — Я действительно не могу объяснить. Ты должен довериться мне.

Подавшись вперед, я в последний раз целую его — совсем невинно, наши губы едва соприкасаются, но я снова поднимаюсь над землей, наполняюсь силой и мощью. Отстранившись, я ожидаю продолжения спора, но он только смотрит на меня еще мгновение, разворачивается и исчезает по направлению к лестнице. У меня сжимается сердце; долю секунды я так отчаянно нуждаюсь в Кенте, так тоскую по нему, что в груди словно разверзается пропасть. А потом я думаю о темноте, об огнях, о рокоте, о Джулиет и, прежде чем успеваю подумать о чем-то еще, делаю последние шаги к двери и выхожу на холод, где дождь осыпается осколками лунного света или стали.

— Джулиет! Джулиет!

Пока я была с Кентом, она получила фору и не слышит меня, но мне легче, когда я повторяю ее имя, — темнота вокруг кажется менее тяжелой и давящей.

Конечно, фонарик я забыла. Я наполовину бегу, наполовину скольжу по обледенелой дорожке, жалея, что не надела кроссовки вместо своих любимых оливковых кожаных сапог на танкетке «Дольче вита». С другой стороны, за такие сапоги не грех умереть — или в таких сапогах.

Огни дома мерцают и меркнут, поглощенные изгибами дороги и высокими деревьями, когда кто-то зовет меня по имени. На мгновение мне кажется, что это лишь игра воображения, стон ветра в ветвях. Я нерешительно медлю и снова слышу:

— Сэм!

Похоже на Кента.

— Сэм! Где ты?

Это действительно Кент.

Я в смятении. Когда он скрылся на вечеринке, я была совершенно уверена, что это конец. И даже не догадывалась, что он последует за мной. Может, пойти ему навстречу? Но времени нет. К тому же я уже сказала все, что могла. Я стою на морозе, ледяной воздух обжигает легкие, дождь льет за шиворот и стекает по спине; на миг я закрываю глаза и вспоминаю, как сидела с Кентом в сухой, теплой машине, со всех сторон окруженной стеной дождя. Вспоминаю поцелуй и ощущение полета, словно нас в любой момент могло смыть волной. Снова звучит мое имя, уже ближе, и я воображаю, как Кент обхватывает мое лицо ладонями и шепчет: «Сэм».

Тут раздается крик. Я распахиваю глаза, сердце сжимается в груди при мысли о Джулиет. Затем голоса начинают перекликаться далекой какофонией звуков, и я готова поклясться, что различаю голос Линдси. Но это невозможно. Я грежу и напрасно теряю время.

Я продолжаю двигаться к шоссе; рокот моторов и шелест колес по асфальту все громче — словно волны набегают на берег.

Когда я натыкаюсь на Джулиет, она стоит, насквозь промокшая, облепленная одеждой. Ее руки свободно висят по бокам, будто она вовсе не чувствует дождя и холода.

— Джулиет!

На этот раз она слышит меня. Резко поворачивает голову, словно вернулась обратно на землю. Я бегу к ней; низкий рокот грузовика за спиной все приближается — слишком быстро. Джулиет поспешно отступает, когда я набираю скорость, молотя руками, чтобы не поскользнуться на льду. При виде меня ее лицо оживает, наполняется яростью, страхом и чем-то еще. Удивлением.

Ровный гул мотора усиливается; водитель жмет на гудок. Звук рвет барабанные перепонки, накатывает, заполняет весь воздух. Но Джулиет не шевелится. Просто смотрит на меня, чуть встряхивая головой, будто случайно повстречала в европейском аэропорту давно потерянную подругу. «Вот уж кого не ожидала увидеть… Забавная штука — жизнь. Мир тесен».

Преодолев последние несколько футов, пока водитель проносится мимо, не переставая давить на гудок, я хватаю Джулиет за плечи, и она, спотыкаясь, отступает в лес, чуть не снесенная толчком. Гудок затихает вдали; задние огни растворяются в темноте.

— Слава богу, — тяжело дышу я; у меня дрожат руки.

— Что ты делаешь? — Она явно приходит в себя и пытается вырваться. — Ты преследуешь меня?

— Я думала, ты собираешься… — Я киваю на дорогу, и внезапно мне хочется обнять Джулиет, живую и настоящую в моих руках. — Я боялась, что не успею.

Она перестает бороться и долго смотрит на меня. Машин на дороге нет, и во время паузы я ясно и отчетливо слышу: «Саманта Эмили Кингстон!» Голос доносится из леса, откуда-то слева. Только один человек на свете называет меня полным именем. Линдси Эджкомб.

В тот же миг, словно стайка птиц одновременно вспархивает с земли, вступают и другие голоса, перебивая друг друга. «Сэм! Сэм! Сэм!» Кент, Элли и Элоди спешат к нам сквозь лес.

— Что происходит? — Джулиет кажется по-настоящему испуганной. — Зачем ты пошла за мной? Почему не оставишь в покое?

Я так растеряна, что ослабляю хватку; она выворачивается из моих рук, и я поднимаю ладони в знак мира.

— Джулиет, я просто хотела поговорить.

— Мне нечего сказать.

Отвернувшись, она шагает обратно к дороге.

Внезапно успокоившись, я бреду за ней. Мир вокруг становится резче и четче, и каждый раз, когда мое имя мечется среди деревьев, звучит все ближе и ближе, я думаю: «Простите меня». Но все правильно. Так и должно быть.

Так и должно было быть.

— Не надо, Джулиет, — тихо произношу я. — Ты же понимаешь, это не выход.

— Ты не знаешь, что я собираюсь сделать, — яростно шепчет она. — Не знаешь. Тебе не понять.

Она смотрит на дорогу. Лопатки торчат из-под мокрой футболки, и мне снова кажется, что у нее за спиной разворачиваются крылья, которые унесут прочь от беды.

— Сэм! Сэм! Сэм! — еще ближе звучат голоса, и косые лучи света прорезают лес зигзагами.