Право на одиночество - Ника Соболева

Но в конце концов, оказалось, что шопинг со Светой – дело не такое уж неприятное. Нужное платье она нашла за десять минут, и село оно действительно потрясающе – темно-синее, до пола, с элегантными разрезами по бокам и глубоким декольте, я в нем выглядела каким-то неземным существом.

– Блин, Зотова, – закатывая глаза, заявила Светочка, – как я тебе завидую! Ты такая красивая, сил нет.

Почему-то вспомнился Мир с его «слишком красивая», и я начала глупо улыбаться, представляя, что он скажет, увидев меня в этом платье. Главное, чтобы остальные не заметили, что мы знакомы гораздо ближе, чем показываем.

День рождения издательства приходился на середину ноября. Руководство объявило официальный выходной, а вечером все должны были съехаться к ресторану в центре города. Мир предлагал отвезти меня, но я, закатив глаза, отказалась, заявив, что тогда всей конспирации придет конец. Пришлось вызывать такси, чтобы не тащиться в метро в таком потрясающем платье, на зависть остальным пассажирам.

Когда я вошла в зал ресторана, половина издательства уже ходила из угла в угол, точнее, от одного шоколадного фонтана к другому. Я ухмыльнулась – зрелище было забавное. Чтобы до начала официальной части никто не заскучал, в качестве аперитива были предложены три фонтана – из белого, молочного и черного шоколада. И сотрудники с лицами пятилетних детей, первый раз попавших в кондитерский магазин, бегали туда-сюда, делясь впечатлениями.

Я, чуть приподняв подол, прошла в глубь зала, оглядываясь по сторонам. Кивнула Ивану Федоровичу, который о чем-то разговаривал с начальницей производственного отдела, поздоровалась с Молотовым (он смерил меня с ног до головы раздевающим взглядом) и достигла наконец стола с фонтаном из молочного шоколада.

Раздумывая, какой фрукт погрузить под струю первым – персик или яблоко – я вдруг почувствовала легкое прикосновение к обнаженной спине.

– Ты прекрасна, – прошептали мне на ухо. Обернувшись, я наткнулась на Мира, выглядевшего в светлом костюме очень необычно. Он смотрел на меня с таким восхищением, что я смутилась.

– Что ты делаешь, – прошептала я. – Заметят же.

– Кто и что? Неужели я не могу сказать пару слов своей сотруднице? Я, между прочим, тут уже с половиной дам перекокетничал, – улыбнулся Мир, лукаво прищурив один глаз.

– Не сомневаюсь, – я тоже попыталась прищурить один глаз, но потерпела сокрушительное поражение под тихое хихиканье Рашидова. – Ну перестань! Мы с тобой не похожи на людей, которые разговаривают о погоде и вообще второй раз в жизни видят друг друга.

Рассмеявшись, Мир взял кусочек персика, обмакнул в шоколад, а потом ловко закинул его мне в рот. И, не дав опомниться, легко поцеловал в губы, прошептав:

– Меньше беспокойся о том, что подумают другие.

Подмигнув напоследок, он ретировался, а я затравленно огляделась по сторонам. Кажется, никто не заметил! Невероятно. Но каков нахал! Впрочем, Мир, как всегда, прав. Я действительно слишком часто думаю о том, что обо мне могут сказать другие люди. А ведь я никогда не делала ничего предосудительного. Зачем же беспокоиться?..

Рашидов, отойдя от меня в противоположный угол, как ни в чем не бывало влился в компанию менеджеров отдела продаж, среди которых были одни женщины, а я с улыбкой следила за тем, как они пытаются его очаровать. Заметив мой взгляд, Мир опять хитро прищурил один глаз, и я расхохоталась.

Почти в тот же миг я захлебнулась собственным смехом. Потому что чуть левее от этой компании охотниц за вниманием «биг босса» находился вход в зал ресторана, и в этот момент на пороге как раз стоял Громов… со своей женой.

Она была ослепительна. Изящное золотое платье из тонкой ткани облегало стройную фигуру без намека на лишний вес, распущенные пшеничные волосы мягкими локонами спускались по плечам и спине. Осанка у женщины была королевская, ярко-зеленые глаза смотрели по сторонам с выражением достоинства и гордости за свою персону. Глядя на такое совершенство, я резко почувствовала комплекс неполноценности.

Действительно, Анжелика была похожа на мать так же, как Лисенок – на Громова.

Пока я разглядывала жену Максима Петровича, он и его спутница прошли в зал, поминутно со всеми здороваясь и кивая головами, как китайские болванчики. В мою сторону они не смотрели, и хорошо, потому что я резко начала оглядываться в поисках официантов с шампанским. Нужно срочно выпить.

– Красава, – услышала я вдруг голос слева от себя. Подпрыгнув, я обернулась и увидела ухмыляющуюся во весь рот Светочку.

– Кто? – спросила я сердито.

– Вообще я про жену Громова. Красава, да? Ей, походу, около сорока, а смотри, какая фигура! А грудь! М-м-м…

– Света-а-а…

– Ну что? Хотя… знаешь, что, Зотова?

– Что? – я прищурилась в предчувствии очередного Светочкиного откровения.

– Ты лучше! Ну серьезно, чего ты хмыкаешь? У тебя красота более… живая, что ли. И фигура лучше. Аппетитней.

– О господи, Света, ну сколько можно?! Я тебя скоро задушу!

– Не задушишь, – она хмыкнула. – Ты без меня загнешься среди всей нашей бумажной волокиты. Ладно, пошли за стол лучше сядем.

– И подальше от Громова, – уточнила я.

– Размечталась! Там уже таблички с именами стоят. Так что топай давай, вон наш столик.

Столик оказался крайним, прямо возле импровизированной сцены, и я порадовалась тому, что Громов с женой все-таки оказались за соседним. Не знаю, кто мне так удружил, но я была готова расцеловать этого человека.

Между тем сотрудники издательства рассаживались, с неохотой отлипая от шоколадных фонтанов. Я увидела, как Мир с Королевым, оба в светлых костюмах, о чем-то тихо переговариваются, стоя возле ступенек, ведущих на сцену. В конце концов Рашидов кивнул и сел во главе нашего стола, даже не взглянув на меня.

– Это и есть Эльмир Рашидов? – наклонившись, шепнула Светочка мне на ухо.

– Угу, – я кивнула.

– Красивый. Особенно глаза. Жаль, что немолодой уже.

Почему-то после этого комментария Светы я покосилась на Мира и стала рассматривать седину в его волосах. А ведь он ровесник Михаила Юрьевича. Я почему-то ни разу не задумывалась о возрасте Рашидова, просто воспринимала его таким, какой он есть.

– Почему «жаль»? Неужели, будь он помоложе, попыталась бы охмурить? – я улыбнулась, лукаво глядя на Светочку.

Подруга прищурилась.

– Может быть, Наташ, может быть. В любом случае, я очень сомневаюсь, что у него недостаток в женщинах. Наверняка целый гарем.

Я улыбнулась. Вот уж в чем я не сомневалась, так это в популярности Рашидова у женщин. Даже несмотря на его солидный возраст. И дело тут, конечно, было не только в деньгах…

Пока Света рассуждала о Мире и его гареме, в зале воцарилась полная тишина. Подняв глаза, я увидела, что на сцену вышел улыбающийся Королев с микрофоном в руках. Ох! Зная многословность Сергея Борисовича, я заранее приготовилась к мучительной смерти.

– Добрый вечер, – раздались нестройные аплодисменты и даже – кто бы мог подумать! – несколько уже изрядно пьяных голосов, кричащих разнообразные приветствия. И когда только успели, вечер же только начался… – Сегодня, как вы все знаете, нашему издательству исполняется пятнадцать лет. Давайте немного вспомним, какими мы были в самом начале…

Как я и думала, Королев был в своем репертуаре – начал рассказывать об истории создания «Радуги», ее эволюции, первых успехах, планах на развитие… Вся речь заняла минут двадцать, и к концу я искренне боролась с желанием упасть на стол и громко захрапеть. Судя по остекленевшему взгляду Рашидова, его мучило то же желание.

– А теперь, прежде чем мы приступим к праздничному ужину, наш непосредственный начальник и владелец Эльмир Рашидов хочет поблагодарить некоторых сотрудников и… м-м-м… в общем, он лучше сам вам об этом скажет, – как-то неловко закончил Королев, и Мир, внезапно выпрямившийся во весь свой немалый рост, вскочил на сцену.

Привыкнув видеть его в домашнем костюме, который был темным, сейчас я невольно залюбовалась Рашидовым – все-таки белый цвет его необыкновенно красил, а уж почти черные глаза на контрасте смотрелись очень выразительно.

– Благодарю вас, Сергей Борисович, за столь захватывающую преамбулу… – я хмыкнула, уловив в голосе Мира еле уловимую иронию. – Все эти пятнадцать лет мы работали в хорошем, дружном коллективе. И есть люди, которые немало сделали для становления и развития издательства. Этих людей я хотел бы выделить особенно. Они отличаются талантом и любовью к своему делу, и я не буду откладывать, а назову их имена… Иван Федорович Дубинин!

Следующие двадцать минут Мир зачитывал имена из своего списка, пожимал руки подошедшим людям и вручал им яркие грамоты в комплекте с небольшим конвертиком, который замечали только те, кто сидел, как я, близко к сцене.

И я, конечно же, не ожидала, что Мир назовет мое имя.