Волчья звезда - Евгений Малинин

Впрочем, Болот, не в первый раз выполнявший обязанности посла, не собирался никому из своих спутников давать отдых. Восточные медведи в схватке с восточными волками понесли очень серьезный урон, и теперь его надо было компенсировать хоть как-то! Волхв стаи надеялся во время путешествия по землям волков собрать кое-какую информацию, познакомиться с городками и деревнями, лежащими по пути к столице, составить карту этого пути... Однако прямо на границе их встретили двадцать два волка! Это, конечно, был очень почетный эскорт, однако волки повели посольство каким-то странным, явно кружным путем, по пустынным, диким местам. На одном из привалов Болот поинтересовался у вожака сопровождающей его стаи, есть ли в лесах, по которым они проезжали, дикие медведи? Тот ответил, что, безусловно, есть, но места их обитания точно известны и каждый новый зверь тщательно проверяется и ставится на учет! Получалось, что пройти незамеченными по землям волков было практически невозможно!

В общем, ничего сколько-нибудь важного в пути узнать не удалось, и теперь Болот мог рассчитывать только на болтливость хозяев и внимательность своей свиты!

Ратмир спустился в подземелье замка. Там, в самом глухом углу подземелья приковали к стене цепями Медведя. Всеслав предупреждал брата, что Медведь с самого момента своего пленения не сказал ни слова и без звука выдержал страшные пытки. В подземелье он ждал лишения многогранности, но и теперь продолжал молчать! Однако дважды посвященный волхв решил попробовать разговорить изменника – ему было просто необходимо выяснить, каким образом восточные медведи узнали об извержонке Вотше.

Страж подземелья с факелом в одной руке и длинным трезубцем в другой проводил дважды посвященного волхва к пленнику. Когда Ратмир вошел в склеп, со стенами голого камня, без окна, подвешенный на противоположной стене человек даже не пошевелился. Волхв знаком приказал стражу удалиться, и тот молча вышел из каземата вместе с факелом. Комнатка погрузилась в абсолютную тьму, но эта тьма не мешала Ратмиру. Остановившись напротив неподвижно висевшего пленника, он долго рассматривал его, а затем вдруг тихо, едва слышно... запел!

Голос его был странно тонок и чуть прерывист, а мелодия, которую он выводил, причудлива и неровна. Казалось, вольный степной ветер врывался в узкую щель небрежно выложенной стены и жаловался на свою жестокую судьбу, лишившую его жизненного простора. Слов у этой песни не было, да, пожалуй, и не могло быть – когда эта мелодия была спета впервые, никаких слов еще просто не существовало!

Несколько минут узник продолжал висеть неподвижно, как будто и не слыша этой тоскливой, словно бы, как и он сам, опутанной цепями мелодии. Но вот его голова дрогнула и приподнялась, веки приоткрылись, но глаза ничего не могли разглядеть в той кромешной тьме, что царила в узилище. Еще несколько минут Медведь молча прислушивался к тоненькому, жалобному голоску, а потом его потрескавшиеся губы разлепились, и в комнатке раздалось странное, жалобное... рычание:

– Ма-ма?..

Мелодия на мгновение умолкла, словно ее спугнуло это рычание или певец перехватывал дыхание, а затем снова зазвучала, все так же жалобно, еле слышно.

Прошла еще минута, и опять голос, выводивший мелодию, был перекрыт рычанием, только теперь в нем слышалось... рыдание:

– Ма-ма? Это ты?

Мелодия снова прервалась и... ее не стало. Узник с минуту продолжал прислушиваться, но мелодия умерла окончательно. Косматая голова Медведя снова упала на грудь, и в этот момент в комнатке едва слышно прозвучал тонкий женский голос:

– Сынок... сынок... что ты наделал!

И снова узник поднял голову, и теперь в его глазах блеснули слезы и какое-то подобие радости:

– Мама! – Рык исчез, словно глотка Медведя вдруг помягчела и вместо рычания смогла выдавить шепот. – Мама, это ты?

Ответом ему была тишина. Спустя минуту глаза узника вновь погасли и голова упала на грудь.

Однако не прошло и минуты, как причудливая мелодия снова проклюнулась в тишине и даже вроде бы набрала силу. Во всяком случае, слышалась она совершенно ясно, хотя определить, откуда именно она звучит, было все еще нельзя. Медведь опять поднял голову и слушал молча, не прерывая, не задавая вопросов, как будто боясь спугнуть ее. Через пару минут мелодия оборвалась сама, и снова зазвучал тонкий, тоскливый женский голос:

– Сынок, сынок... что ты наделал?

Медведь вздрогнул в своих цепях, медленно опустил голову:

– Мама... меня никто в Мире не любил... Меня называли косолапый урод... надо мной смеялись... Даже моя сила только смешила их... Я был медведь, а они... волки!

– А те... другие... они полюбили тебя?

Последовало короткое молчание, а затем горький вздох.

– Нет... Они тоже не любили меня... Только я узнал об этом слишком поздно!

– Поздно, сынок? Почему поздно?

– Когда волхв медведей первый раз нашел меня, он мне сказал, что родная стая ждет, когда такой славный воин вернется в нее... Он сказал, что я – настоящий медведь и мне не место среди волков! Он ведь был прав! Я ему поверил... – Медведь поднял голову и заговорил так, словно он и вправду видел в окружающей темноте свою давно умершую мать: – А потом волхв привел вожака стаи, и тот сказал, что я должен помочь своей родной стае... Что стае нужен извержонок, взятый в волчий княжий замок волхвом Ратмиром... Что я должен совершить этот подвиг! И я совершил его, я обошел все посты волков, я убил всех, кто мне мешал, и выкрал извержонка!

И снова косматая голова упала на грудь узника, и слова его стали невнятны:

– Но на обратном пути мой спутник, медведь, откровенно сказал мне, кем я стану в стае медведей! И теперь мне все равно! Пусть я буду, как и ты, извергом!

В комнате воцарилась тишина... С минуту Медведь висел неподвижно, а затем поднял голову и уперся в темноту невидящим взглядом. В комнате не было ни звука, ни блика, ни малейшего движения воздуха... И тогда Медведь тихим шепотом попросил:

– Ма-ма?

Тишина и молчание были ему ответом.

– Мама?! – чуть громче проговорил он, дернулся на удерживавших его цепях и заревел в полный голос: – Ма-а-а-ма-а-а!!!

И в ответ на этот вопль засов проскрежетал в пазах, дверь распахнулась и в тусклом, призрачном мареве две темные тени промелькнули перед отвыкшими от света глазами узника!

Его голова снова упала на грудь, и губы едва слышно проговорили:

– Мама...

В это время Ратмир, оставив стража подземелья внизу, поднимался по лестнице. Его мало трогали переживания предателя, оставшегося в каземате, главное – теперь было точно известно, что Медведь не знал тайну извержонка, вожак соседей получил информацию из другого источника. И то, что Воровот пытался выкрасть именно Вотшу, что он хотя бы предположительно знал его ценность, было совершенно ясно.