Миры и антимиры Владимира Набокова - Дональд Джонсон

31

Сходным образом у русских детей есть мнемоническое предложение — «Каждый охотник желает знать, где сидит фазан». Начальная буква каждого из этих слов соответствует семи цветам спектра: красный, оранжевый, желтый, зеленый, голубой, синий, фиолетовый.

32

Специально придуманное слово VIBGYOR (Roy G. Biv, прочитанное наоборот) встречается в «Аде», где гидрофонический телефон передает сообщение с помощью «vibrational vibgyors (prismatic pulsations)» — «визжащих фисжоков (радужных пульсаций)», (СА 4, 86).

33

Оба определения взяты из словаря Вебстера: Webster's Third New International Dictionary (Springfield, 1961).

34

Написанный по-русски «Постскриптум к русскому изданию „Лолиты“» можно найти в английском переводе Эрла П. Сэмсона (Earl P. Samson) в сборнике: Nabokov's Fifth Arc: Nabokov and Others on His Life's Work / Ed. J. E. Rivers and Charles Nicol. Austin, 1982, 188–194.

35

Лурия А. Р. Маленькая книжка о большой памяти: ум мнемо- ниста. Москва, 1968. Более или менее похожий случай описывается Джеральдом С. Блюмом (Blum, Jerald S. A Model of the Mind. New York, 1961), который рассказывает о синестете, который тоже обладал эйдетической памятью. Недавний обзор психологической литературы по синестезии можно найти в статье Лоренса Маркса (Marks, Lawrence Е. On Colored Hearing Synesthesia: Cross Modal Translations of Sensory Dimensions. // Psychological Bulletin, #82, 3 (1975), 303–337).

36

«Память, говори» содержит еще один пример цифрового иконизма: «Я родился в апреле 1899 года, и, естественно, в первой трети, скажем, года 1903-го был, грубо говоря, трехлетним; однако в августе того же года острое „3“, открывшееся мне… следовало отнести к возрасту века, не к моему, за мною же значилось „4“, прямоугольное, упругое, точно резиновая подушка» (СА 5, 320).

37

Роман «Приглашение на казнь» был написан в 1934 году и впервые опубликован в виде книги в Париже в 1938 году. После коммерческого успеха «Лолиты» «Приглашение на казнь» стал первым из не переведенных на тот момент романов Набокова, который вышел по-английски (Нью-Йорк, 1959).

38

Это впервые было отмечено Эндрю Филдом в его новаторском исследовании «Набоков: его жизнь в искусстве» (Field, Andrew. Nabokov: His Life in Art. Boston, 1967, 188).

39

На зеркальное отражение букв «П» и «Ц» похожа спаренная оппозиция в романе «Ада» — инициалы главных героев Вана (Van) и Ады (Ada). Стилизованная монограмма Ады — это эффектный иконический образ, намекающий на Вана в Аде (СА 4, 53).

40

Я обязан этим выражением работе Фредерика Джеймсона: Frederick Jameson. The Prison-House of Language: A Critical Account of Structuralism and Russian Formalism. Princeton, 1972. Джеймсон, в свою очередь, взял это выражение у Ницше, которого он цитирует в своем эпиграфе: «Нам придется перестать мыслить, если мы отказываемся делать это в темнице языка; так как мы не можем достичь большего, чем сомнение, которое заставляет нас спросить, действительно ли является пределом тот предел, который мы видим». Роман Набокова можно весьма плодотворно рассматривать как исследование этого утверждения.

41

Набоковский перевод на английский слова «рогатка» как «catapult» — это, вероятно, возвращение к его англо-русскому детству. Слово «catapult» — обычное британское соответствие американскому «slingshot».

42

В английском, но не в русском тексте, это важное предложение выделено курсивом.

43

Английский текст отличается от русского: начальное единственное «там» в русском расширяется в трехъязычную тройку «there, tam, là-bas» в английском тексте, а многочисленные последующие «there» выделены курсивом. Как мы уже показали и опять покажем в данном случае, требования перевода привели к потере некоторых алфавитных икон и ослабили, и в других смыслах тоже, силу противопоставления «тут/там», имеющего важнейшее значение для романа. Очевидно, Набоков пытался компенсировать это ослабление с помощью повторов и выделения курсивом в английском тексте.

44

Набоков использует звуковой символизм «У» и в других своих произведениях. Особенно яркий пример можно найти в написанной в 1930 году повести «Соглядатай»: «…и тогда несдобровать отдельному индивидууму, с его двумя бедными „у“, безнадежно аукающимися в чащобе экономических причин…» (СР 3, 57). Андрей Белый использует звук «у» в качестве одного из мотивов в своем романе «Петербург». Контрастное исследование иконического и фонетического символизма Белого и Набокова можно найти в моей работе: Johnson D. Belyj and Nabokov: A Comparative Overview. // Russian Literature, IX (1981), 388–393.

45

Этот резонанс усиливается другим намеренным употреблением церковнославянского выражения в другом месте книги. В своем тюремном дневнике Цинциннат говорит о своем постепенном низведении до неуменьшаемого ядра, которое говорит «я есмь» (СР 4, 98). «Есмь», используемое здесь, — церковнославянская глагольная форма.

46

См., например, СР 4, 100 и 180, а также заключительный абзац.

47

Употребление эквивалентных греческих букв в английском переводе для передачи некоторых алфавитных икон не может передать один важный аспект смысла оригинала. Буквы церковнославянского алфавита вызывают в уме русских читателей (по крайней мере, читателей поколения Набокова) одну четкую ассоциацию — с церковным языком и, как следствие, с духовной трансцендентностью. Хотя Новый Завет и был написан по-гречески, греческие буквы не вызывают таких же ассоциаций у английских читателей.

48

Типологическое исследование использования Набоковым алфавитных символов можно найти в: Barton Johnson D. Nabokov as Man-of-Letters: The Alphabetic Motif in his Work. // Modern Fiction Studies, #25, 3, 397–412.

49

Более подробно эта тема разрабатывается в: Barton Johnson D. A Guide to Vladimir Nabokov's Putevoditel' po Berlinu. // Slavic and East European Journal, #23, 3, 353–361.

50

См., например, телевизионное интервью, данное Роберту Хьюзу в сентябре 1965 года для образовательной программы 13-го канала Нью-Йорка. Оно доступно под названием «Interview: The Novel (Vladimir Nabokov)». Замечания по поводу игр отсутствуют в печатной версии в сборнике «Strong Opinions», 51–61.

51

Одна из глав автобиографии «Память, говори» посвящена сочинению шахматных задач ради развлечения (СА 5, 565–570); некоторые из опубликованных задач были включены в сборник «Poems and Problems». Набоков также отмечает, что среди различных источников дохода в годы его жизни в Берлине его любимым был доход от составления первых русских кроссвордов для эмигрантской газеты «Руль» (СА 5, 561). Крестословицы, слово, предложенное Набоковым для своих творений, не прижилось, хотя кроссворды по-прежнему популярны как среди эмигрантов, так и среди жителей России.

52

«Флавита» (анаграмма русского слова «алфавит»), согласно мемуаристу Вану Вину, — это старая русская игра, снова ставшая популярной под названием «Скрэбл». Набоковская «Флавита» отличается от современной русской версии «Скрэбл» только незначительными деталями. Букв в ней немного больше, и цвета квадратиков игрового поля другие. Счет, однако, ведется точно так же, и Адин рекордный счет в 383 очка за русское слово «ТОРФЯНУЮ» (в верхнем левом углу доски) совершенно верен (СА 4, 219).

53

Ван вспоминает, что он выиграл «проходивший в Чусе матч, разгромив уроженца Минска Пата Рицианского (чемпиона Андерхилла и Уилсона, Северная Каролина)» (СА 4, 215). Очевидно, это аллюзия на «патрицианского» Эдмунда Уилсона, на чье знание русского языка есть намек на следующей странице, где при описании русских словарей упоминается «маленький, но шкодливый Эдмундсон». Примечание Набокова в издании «Пингвин» частично объясняет эту аллюзию, но не идентифицирует старого друга и оппонента Набокова. Похожий намек на Уилсона имеется в «Память, говори» в сцене, описывающей страдальческое выражение лица «всемирно знаменитого гроссмейстера Вильгельма Эдмундсона, когда он, давая в минском кафе сеанс одновременной игры, нелепо зевнул и подставил свою ладью местному любителю, педиатру Шаху, который в итоге и победил» (СА 5, 428) — «the world famous grandmaster Wilhelm Edmundson when, during a simultaneous display in a Minsk cafe, he lost his rook, by an absurd oversight, to the local amateur and pediatrician [курсив мой —ДБД] Dr. Schach, who eventually won» (132). Повторяющийся Минск (Minsk), буквы которого, похоже, были извлечены из имени Edmund К. Wilson, — еще один намек на знание Уилсоном русского языка. Минск — столица Белоруссии, где говорят на белорусском языке, родственном русскому. Многие русские считают, что белорусский язык — это просто искаженный русский. В «Аде» издания «Пингвин» «Underbill» идентифицируется как обратный перевод имени Подгорец (под — under и горец — hill). Предположительно, это намек на литературного критика Нормана Подгореца (Norman Podhoretz).