Сильная кровь: выбор истинной (СИ) - Ясенева Кира

— Так, они сейчас вместе живут? Хорошо?

— Хорошо. Его подменили словно. Пылинки с нее сдувает, налюбоваться не может. Испугался он тогда за тебя и за дочь, ты ведь сутки в себя не приходила.

— Значит, тогда мы вроде как душами с ней поменялись. А я все думала: как вы тут без меня. Куда ж я теперь пойду, Лиз? Ведь у меня ни дома, ни документов нет, и дочь не признает.

— У меня пока поживешь. Я женщина свободная, могу себе позволить. Что это у тебя? — Лиза заметила камень, который Анна крутила в руках.

— Это кусочек горного хрусталя. Оттуда. На память.

***

— Анют, солнце, убери у меня, пожалуйста, я пока чайку попью, — заглянула в хозяйственное помещение Диана — лучший мастер маникюра в салоне Лизаветы.

Анна вытерла пыль, собрала использованный инструмент и понесла его на обработку. Устроила ее к себе подруга, конечно же, в обход законов. Поначалу была идея каким-то образом забрать свои документы из дома. Но, подумав, Анна решила, что это неправильно. Оставлять другую себя ни с чем рука не поднималась. Она-то в чем виновата? В том мире ее жизнь была ужасной. Пусть хоть здесь поживет спокойно — решила Анна и больше к этой идее не возвращалась.

Как-то они с Лизаветой подкараулили их с Павлом. Сидели в машине и наблюдали, как другая она утром провожает его на работу. Вышла, застегнула ему повыше замок на куртке, поцеловала в губы и стояла на крыльце, пока его машина не скрылась в переулке.

Надо же, как все могло бы быть. Теперь уже не ее муж выглядел счастливым. Она и раньше понимала, что не додавала ему любви, даже упрекала себя за это. Виноваты оба — были молоды, делали ошибки и пришли к такому финалу, когда от чувств остались лишь потрепанные временем лохмотья. А сейчас ему хорошо, и от этой мысли Анне тоже стало легче.

— Чему ты улыбаешься? — не поняла Лизавета.

— Боги мудрее нас.

— Что? — словно не расслышала подруга.

А вот с дочкой увидеться не удалось — уехала. Получила диплом и через знакомых нашла работу за рубежом. А оттуда, как известно, мало кто возвращается. Поначалу было очень тяжело. Получив свободу в том мире, Анна словно оказалась в клетке — в своем. Ее место здесь занято, дочь по-прежнему далеко, и без документов к ней не выбраться. Работа неофициальная, так что о пенсии можно только мечтать. Полный тупик.

А ночами накрывали мысли о Вэоне. Она и не думала, что без него будет так трудно, до слез. Как он пережил ее уход, вернулась ли к нему сила, а главное, сможет ли он снова стать счастливым — ответа на эти вопросы она уже никогда не узнает. Так пролетел месяц.

— Какая-то ты бледная. Снова не спала?

Лиза сидела напротив, уминая на завтрак бутерброд, а Анна налила кофе с молоком и уже минут десять задумчиво смотрела в окно кухни, обнимая бокал руками.

— Блин, остыл.

Холодный кофе она не любила, особенно по утрам, когда горло хотелось прочистить. "В микроволновке подогреть?" — задумалась Анна, глядя на кремовую жидкость и… всплывающие на поверхность пузырьки. Содержимое чашки забурлило, ошпарив руки, которые она в испуге отдернула. Лизавета замерла с открытым ртом и бутербродом в руке, из которого на стол лениво вывалился сыр.

— Этого не может быть! — сказали разом, только каждая вкладывала в это свой смысл. Лизавета — что магии в принципе не существует, Анна — что магия не должна существовать в этом мире, и уж точно не у нее.

Содержимое бокала успокоилось. Анна приложила руку — кипяток.

— Сможешь так еще? — забыв о выпавшем сыре, откусила хлеб Лизавета.

Снова прикоснулась, мысленно пожелав горяченького, и кофе вновь начал закипать.

— Ты, ведь, никому не скажешь? — испуганно посмотрела на Лизавету.

***

Гномы вернулись через месяц с новостью, которая в свое время обрадовала бы его, а сейчас он лишь равнодушно кивнул. Побывав дома, они привезли оттуда новую технологию обработки камня, и теперь дело со сбором огромной хрустальной линзы портала должно было пойти быстрее. Гномы не знали, что грандиозное сооружение, на которое они замахнулись, так и не оживет, потому что никто не сможет вдохнуть в него эту жизнь.

Весна отвоевывала себе все больше пространства, оголяя проталины в парке, крыши черепичных домов и не затененные края природных террас на склоне горы. Вэон теперь часто сидел здесь один, когда его не занимали дела. Находиться во дворце не мог — драконица со своей свитой утомляла его, деда ничего, кроме этого союза не интересовало, и оба они не уставал ему об этом напоминать.

Вэон держал в руках заколку с красным тряпичным маком, которая была у Анны в волосах во время бала, и смотрел на расстилающуюся по склону столицу. Дора сказала, что Анна ушла, потому что любила его и желала ему добра. Он ее понимал, на ее месте он сделал бы то же самое. Вот только, по-настоящему счастливым он чувствовал себя не когда сила вернулась к нему, и даже не когда Анна отдала ему себя, хоть ничего подобного ни с одной женщиной он не испытывал, а в тот момент, когда он представлял себе жизнь с ней — далеко отсюда, в маленьком домике. И такое будущее у них обоих могло быть, реальное, без всякой там магии. Он бы заваривал ей чай на травах по утрам, она бы пекла хлеба и пропадала в своей лаборатории, доучилась бы целительству, а он мог бы разводить овец. И засыпали бы вместе по вечерам. Но она решила за него, и вопреки ее желанию, это не сделало его счастливым.

До лета оставался месяц, а он все больше отдалялся от Агаты. Мысли об упущенном счастье сделали из него угрюмого отшельника. Он все время сравнивал, что будет и что могло бы быть, и все яснее понимал, что не сможет ограничиться малым. Он испортил жизнь себе, превратил ее в ад для Анны, и теперь в его руках было будущее Агаты. Она же совсем молода. Думал ли он когда-нибудь о ней?

— Повелитель, это вам, — маг прошел в кабинет и протянул ему конверт. От гномов.

"Дело окончено. Ждем дальнейших указаний".

Вот и все. Врата завершены, и пришло время взглянуть на них.

Гномы были в сборе. Их оживленное гудение смолкло, как только Повелитель появился внутри. Огромный металлический обод был отполирован до блеска, словно гигантское золотое кольцо, и на самом его верху в металле была выгравирована надпись: "Вход во врата Великой темноты". Рядом на большом ровном камне лежал ключ, который осталось вставить в отверстие наверху и провернуть. Сложенная из множества кусочков «линза» была расчерчена едва заметной сеткой стыков. Если работа выполнена верно, магия Врат оживет, спаяв их в одно целое. И, похоже, гномы сейчас ждали именно этого.

— Будем проверять? — спросил тот, кто был здесь главным.

— Начинайте.

Двое принесли раскладную лестницу и поставили рядом. С осторожность, словно держали что-то хрупкое, гномы передавали наверх ключ. Он вошел с тяжелым металлическим звуком, а провернулся, словно резал масло. Все отошли. Секунды ничего не происходило, а потом в глубине Врат раздался гул. Искра магии, вспыхнувшая в толще хрусталя, растекалась внутри ярким светом, сплавляя кусочки минерала, пока не охватила их все. Нутро врат заколыхалось, словно расплавленное стекло, а по светящейся поверхности пошли круги. Сердце Вэона замерло, и вместе с этой искрой вспыхнула надежда. Он подошел. Протянул руку, ожидая, что она утонет внутри этой странной субстанции, но ладонь уперлась в холодную жесткую поверхность, а свет внутри запульсировал и погас. Врата готовы, но проход в них закрыт. По толпе гномов пробежал шепот.

— Повелитель, а что же дальше? — спросил рыжебородый.

Рука Вэона сползла по стеклу, и он повернулся к ним:

— Я не знаю, — прозвучало обреченно. — Но ваша работа выполнена, вас вознаградят, — и скрылся в темноте тоннеля.

***

Весеннее солнце щедро дарило свет и лезло всюду, где только могло, словно шаловливый ребенок, которого наконец-то спустили с рук. Птицы, глядя на все это баловство, чирикали, как хлопотливые няньки. Утро было прекрасным. Агата с удовольствием потянулась и открыла глаза. В кресле у выхода на террасу сидел Вэон. Она поднялась, забыв о том, что сорочка мало что скрывает.