Кража - Андреа Кейн
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
И, взяв ее под руку, он направился с нею в сопровождении Грейс к выходу.
Сколько же времени, думал он, потребуется Сардо на то, чтобы добиться объяснений у своего работодателя.
Но главное — какие объяснения даст ему Бариччи.
Андре закрыл за собой дверь в кабинет Бариччи. Его обычно грациозные движения теперь казались резкими и угловатыми. Гнев душил его. Он круто повернулся и встретился взглядом с Франко.
— Так в чем дело? — прохрипел Андре. Бариччи налил в бокал вина, в котором, кажется, нуждался сейчас больше всего.
— Начнем с того, что следует говорить потише. Эти чертовы детективы все еще роются в моих подсобках. Уильяме приглядывает за ними. Но я не хочу рисковать, И опасаюсь, что нас будут подслушивать.
Впервые Андре ощутил крайнее волнение Бариччи,
— Что-нибудь случилось? — спросил он уже сдержаннее — Эти детективы что-нибудь раскопали?
— Интересный подбор слов, — сухо заметил Бариччи. — Нет, пока ничего не «раскопали». Ничего конкретного. Но они слишком настырно интересуются мною, и это настораживает. И я не желаю, чтобы они околачивались здесь. — Он со стуком поставил на бюро свой бокал. — Но это мои трудности. А твои касаются моей дочери и твоей неспособности перетянуть ее на нашу сторону.
Андре бросил на него горделивый взгляд:
— Я сделал многое. Осталось только заманить Ноэль в постель. Но мне это не удастся, если вы будете отсылать ее с Тремлеттом.
— Глупец, — прошипел Бариччи злобно. — Тебе ничего не удалось добиться. Она хочет думать только о Тремлетте. А тебя использует точно так же, как ты пытаешься использовать ее. Твое величайшее самомнение, — он закатил глаза к потолку, — не выразить словами. Оно тебя ослепляет и делает глупцом.
— Вы ошибаетесь, Франко, — настаивал Андре тихо, но твердо.
— Ошибаюсь? Скажи-ка мне, Ноэль задавала тебе какие-нибудь вопросы, пока вы бродили по галерее? И главное — отвечал ли ты ей?
Последовало недолгое молчание. Сардо лихорадочно соображал.
— Так что ты ей сказал, Сардо?
— Я только водил ее по галерее и показывал свои лучшие работы, — пытаясь сохранить достоинство, ответил Андре.
— Значит, ты одного не сказал в лоб: все картины галереи — дело рук одного человека, и человек этот ты. Но это и так стало ей понятно, осел.
Бариччи судорожно вцепился в край своего бюро. Глаза его буравили Сардо.
— А как насчет твоих скромных и ненавязчивых рам? Этого блестящего вклада в увековечение твоих творений? Ты, конечно, и их показал?
В комнате воцарилось тягостное молчание.
Бариччи чертыхнулся.
— Пойми, через несколько мгновений она посвятит в свое открытие Тремлетта. — Он невесело рассмеялся: — Какой же ты глупец, Андре, кретин, думающий не головой, а чреслами. Но это не важно. По иронии судьбы ты убедил ее лишь в собственной вине.
— Что вы хотите этим сказать?
— Хочу сказать, что Тремлетт придет в галерею и потребует объяснений, а я отдам ему тебя на съедение. Ведь ты поставляешь мне картины и все, что к ним прилагается. А я, естественно, не был в курсе твоих грязных делишек. Твоего обмана. — Бариччи подался вперед. Его кулаки лежали на крышке бюро. — И если ты окажешься настолько глуп, что станешь это отрицать, я позабочусь о том, чтобы тебе приписали не только кражу, но и кое-что посерьезнее.
— Хватит! — Гнев бушевал в груди Андре. На виске его бурно забилась жилка. — Весь этот разговор — провокация. Если Ноэль даже поймет что к чему, она меня не выдаст. Уж во всяком случае, не выдаст едва знакомому ей человеку.
— Едва знакомому? — процедил Бариччи сквозь стиснутые зубы, чтобы его не могли услышать детективы. — Этот человек, которого она «едва знает», четверть часа назад, стоя здесь, предупреждал меня, чтобы я держался подальше от Ноэль. И сейчас он велел мне отозвать тебя под тем предлогом, будто ты мне срочно понадобился. И велел аннулировать заказ на портрет Ноэль, поклявшись при этом, что мне не поздоровится, если с ней что-нибудь случится. Ты полагаешь, что так может вести себя незаинтересованный человек?
— Возможно, он в ней и заинтересован, но не она в нем. — Андре подошел вплотную к Бариччи, заносчиво подняв голову. — Вы ошиблись, франке. Вы воображаете, что знаете женщин, но ваше знание — ничто по сравнению с моим. Вы делец, а я любовник. И если вам хочется, чтобы все обстояло иначе, все равно ничего не получится. Вы откажетесь платить мне за портрет Ноэль? Отлично. Я прекращу работу. Но так или иначе — Ноэль моя!
— Так же, как и Кэтрин?
— Ступайте к черту, Франко! — Голос Андре звучал глухо, в нем клокотала ярость. Резко повернувшись, он выбежал из кабинета Бариччи.
— Ты уверен, что вытащить меня из галереи таким образом — верное решение? — спросила Ноэль, грея перед камином в гостиной озябшие руки.
Эшфорд стоял, опершись спиной о закрытую дверь, и смотрел на нее.
— О, это блестящее решение! Это знак. Наконец-то мы сможем избавиться от Сардо. Хотелось бы еще сказать, что мы избавились также и от Бариччи.
Он принялся шагать по комнате, обдумывая то, что услышал от Ноэль после того, как убедил наконец Грейс оставить их наедине.
— Так ты говоришь, что почти все картины в галерее Франко принадлежат кисти Сардо? — переспросил он.
— Все, кроме двух или трех. И это абсолютно точно. — Ноэль помолчала, встала и подошла к Эшфорду. — За этим что-то должно крыться. Если раньше в галерее Франко вывешивали и других художников, то теперь там нет их картин. Нынешняя галерея Франко — это экспозиция картин одного Андре, хотя и не все подписаны его именем. Например, изумительное абстрактное полотно, висящее на самой дальней стене, — безымянное.
— Какое абстрактное полотно? — недоуменно спросил Эшфорд. — На той стене только пейзажи. Я знаю все картины в этой галерее.
— Андре недавно закончил картину. Возможно, ее не было в твой последний визит. Или же для нее еще не была готова рама.
На лбу Эшфорда снова обозначилась морщина — он сосредоточенно соображал.
— Кажется, ты сказала, что Сардо сам делает рамы для своих картин.
— Да. По крайней мере все те картины, на которых есть его подпись, висят в рамах его собственной работы. Но другие… — Ноэль нахмурилась. — Другие… я точно помню, что, когда спросила его, почему это не было помещено в его излюбленную раму, он сказал примерно так; это случилось помимо его воли, он ничего не мог изменить, хотя ему неприятно видеть свое произведение в такой тяжелой и без вкусной раме
— Значит, раму делал не он — думаю Уильямс.
— А это имеет значение? Эшфорд взъерошил рукой волосы.
— Я не уверен, что имеет. Но твердо знаю, что Бариччи — вор, и всегда подозревал, что его галерея только прикрытие, камуфляж. А за этим благопристойным фасадом он занимается сомнительными делишками. С помощью галереи он узнает ценность картин, готовя таким образом почву для их кражи. Но сейчас мне показалось, что его галерея играет гораздо более важную роль во всем процессе. И если это так, то Сардо тоже увяз по уши в этом обмане.