Ханкерман. История татарского царства - Юрий Манов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Вот и сбываются наяву бабкины сказки. Смотрит десятник Бахтияр Беркузле на это чудо с правого, высокого берега Волги и глазам своим не верит. Пусть не за одну ночь, а за месяц, но появился на безымянном острове Свияжск! Самый настоящий город с валом, с высокими стенами и башнями. И на каждой башне, на каждой стене пушки бронзовые да чугунные. Не сунешься просто так к такому городу.
Помимо стен новые дворы – крепкие, ладные: двор воеводы, боярские дворы, двор Шах-Али под золотым знаменем потомка Чингисхана. А рядом русский храм с золотистой маковкой. В центре города вовсе чудо невиданное – каменный острог! Огромный, с глубокими и сухими подвалами. Каждый день причаливают к острову галеры и баржи, сгружают с них в бездонные подвалы острога мешки да кули, тюки да бочки. Большей частью порох и прочий зелейный припас, а также муку и солонину, сухари и сало, овес и масло, зелено вино в огромных бочках. С таким припасом можно содержать большое войско! А как кончатся дожди и подсохнут дороги, двинется это войско на Казань. И это будет уже совсем не сказка.
1552 год. Казань
Ну вот, еще и третья бабкина сказка оказалась не выдумкой, а явью! Вот он, град чудесный, окруженный райскими садами, с каменными дворцами и минаретами, что подпирают небо. Да, если и есть место на земле, подобное райским кущам на небе, это, без сомнения, Казань. Как же богато здесь живут!
Улан Раис Беркузле глядит на огромный город с вершины холма и не может сдержать восхищения. Купола мечетей и верхушки минаретов покрыты чистым золотом, окна ханского дворца, стоящего на высокой горе, блестят разноцветными стеклами. Дома в городе каменные, лачуг совсем не видно. Чувствуется, счастливый народ здесь живет и богатый.
Отец тоже улыбается. Вот и увидел Бахтияр Беркузле, наконец, Казань своими глазами. Дядька Назар в чувствах сдержанней, он бывал в Казани при Шах-Али и при Джан-Али, сам все видел. Богат город, без сомнения, да только мира и согласия в нем нет. Знать давно переругалась, карачи с мурзами друг друга ненавидят. А раньше и того хуже было. Пришлые крымцы устанавливали свои порядки, на остальных как на прах земной смотрели. Да только порезали их всех, что теперь вспоминать…
Подошел стрелецкий десятник Аким из полка князя Василия Горбатого, степенно поклонился татарам, пожал им руки. Он тоже бывал в Казани, при хане, пока с Шах-Али спешно бежать не пришлось. Смотрит он на Казань сурово, неприязненно. Говорит:
– Что касаемо счастливого казанского народа, то это как посмотреть. Большая часть богатств Казани добыта трудом рабов, христианских невольников, угнанных из русских земель. Почитай целый век гонят сюда татары рабов. Христиан за людей не считают, бьют плетками за любую провинность, а то и без оной. Каждый новый казанский хан обещал московскому великому князю отпустить невольников-христиан. Да обманывал. Вон, Шах-Али попробовал волю полонным христианам дать, да его за это трижды свергали. А Джан-Али и вовсе зарезали.
Соглашается с Акимом дядька Назар. Каким бы могучим хан не был, а против своей знати пойти не может. Не хотят мурзы да беки невольников отпускать, кто тогда работать будет? И что остается невольникам? Хоть и призывал их бог к смирению, а пленителей своих они люто ненавидят. Только и ждут, когда русское войско подойдет, того и гляди в спину ударят. А войско – вот оно!
Русское войско окружает Казань плотным кольцом, сюда пришли лучшие полки. И стрельцы, и копейщики, и боярская конница. А пушек-то, пушек!
Но что это за шум? Стрельцы кричат и кидают вверх шапки. А, понятно, сам великий князь Иван пожаловал. Молодой совсем, на белом коне, в золоченых доспехах и островерхом шлеме, с алой мантией за спиной. Его и славит войско. А сразу за князем, впереди его бояр Шах-Али на могучем коне. И ему славу кричит русская рать. Разве выстоит кто против такой рати?
Но стоит Казань, держится. Вот уже осень, а не похоже, что татары сдадут город. Хоть и окружили русские полки Казань, голод казанцам не грозит – в подвалах достаточно припаса. И отважных воинов немало. Отбили уже несколько штурмов. Русские пушки бьют по городским стенам и воротам, причиняя заметные разрушения, а на следующий день стены снова на месте, как в сказке. Ночами при факелах защитники возводят стены заново.
С самого утра начинают грохотать русские пушки, и тут же в ответ начинают бить пушки со стен Казани. Совсем оглох улан Раис от этого грохота. Странная война, не привыкли татары воевать, не видя своего врага. Так что правильно рассудил князь урусов Иван: нечего делать касимовским татарам под стенами Казани, на лошадях стены не штурмуют. Велел князь Иван хану Шах-Али отойти к Арскому полю, взять Арский городок и встать там, прикрывая русские тылы от ногаев.
Злые нынче ногаи, воюют отчаянно. Их бий Юсуф тайно обещал казанскому хану Ядыгарю войско в сто тысяч! Сто, не сто, а тревожат русский тыл серьезно. Ногаи беспокоят осаждающих каждый день: то заставу вырежут, то обоз разграбят, то башни, что к штурму города готовились, пожгут. Часто ходят в ночные вылазки, так что редко приходится спать в своих юртах касимовским уланам, все больше в ночных дозорах.
…Плохой дозор нынче вышел. Но разве кто-нибудь мог подумать, что здесь, рядом с русским лагерем окажется целая сотня ногайцев? И ведь хитрые какие, с факелами только трое были, остальные в темноте ехали. Короткой получилась схватка, окружили уланов ногаи со всех сторон, Раис только пару ударов саблей и отбил, когда почувствовал, как петля аркана стягивает его на землю.
Очнулся Раис. В глазах темно, то ли ночь еще, то ли от удара о землю не оправился. Когда глаза привыкли к темноте, огляделся. Глубокая яма, большая, человек двадцать в ней вповалку лежат. Судя по кафтанам – большей частью урусы, но есть и местные черемисы. Так что, из их уланского десятка никого не осталось?
Встал Раис, поежился от холода, вверх посмотрел, на деревянную решетку. Нет, из такой ямы не сбежать. Вдруг услышал свое имя. Обернулся на знакомый голос, в углу ямы дядька Назар лежит рядом с полусотником Рашидом. У Рашида голова рассечена, у Назара Беркузле плечо правое в крови от сабельного удара. Зажимает рану Назар, постанывает. Раис
