По закону перелетных птиц - Светлана Нергина

– Да нет, что вы! – замахал руками мужик. – Просто не поедете же вы через лес на ночь глядя. Оставайтесь до утра у нас, мы гостям завсегда рады!

Ведьма смерила быстрым взглядом возмущенно выпучившую глаза Старостину жену, его надеющуюся щербатую улыбку и с усмешкой покачала головой. Быть щитом в семейных разборках она не собиралась.

– Нет, благодарю за приглашение, но мы спешим.

– По сумеркам мы все равно не сможем ехать достаточно быстро, – нашел в себе силы и наглость вмешаться Найон. – Предложение этого человека не лишено смысла, домна. Чем плоха идея переночевать под крышей?

Ведьма беспечно пожала плечами:

– Не знаю. Но меня она не прельщает. Впрочем, вы можете остаться и догнать меня утром – скакать всю ночь я все равно не собираюсь, так что далеко не уеду.

Найон скривился, но вежливо склонил голову:

– Вы правы, домна, что может быть лучше ночевки на свежем воздухе?

Ведьма рассмеялась и повернулась к довольной таким оборотом женщине на пороге деревянного дома.

– Мы не станем злоупотреблять вашим гостеприимством, почтенная, но не найдется ли у вас бутылки домашнего вина и какой-нибудь ветчины? Боюсь, раздобыть более изысканный ужин здесь уже невозможно.

Женщина мгновенно метнулась в дом и через несколько минут вернулась с набитой чем-то торбой. Лойнна, не открывая, приторочила ее к седлу, кивнула в знак благодарности и сунула женщине золотую монету.

– Что вы, госпожа, – испуганно отшатнулась та, – там продуктов и на серебрушку-то едва ли хватит!

– А я покупаю не только провизию, – лукаво сверкнула глазами Лойнна. – Но и тихий вечер. Не хочу в лесу проснуться посреди ночи от вашего семейного скандала.

Старостина жена расплылась в смущенной улыбке и спрятала монету в карман. Забавно пригрозила мужу кулаком:

– Ладно уж, старый хрен, смотри у меня впредь!

Староста просиял, и ведьма, не дожидаясь потока благодарностей, тронула бока Барга каблуками.

Старуха расстаралась не на шутку. Пока Найон усердно дул на никак не желавший заниматься на сырой земле костер, Лойнна вытаскивала из сумки еду. Две бутыли домашнего красного вина, грудинка собственного копчения, с десяток яиц, тут же отложенных ведьмой на завтрак, свежий дырчатый сыр и буханка еще теплого хлеба.

– Иногда мне хочется бросить все и вся и поселиться в деревне, – задумчиво проговорила Лойнна, отщипывая краешек от буханки и отправляя его в рот. – Тишь да гладь, знай себе летом на полях работай, а зимой по вечерам приданое вышивай. Простое человеческое счастье.

– И часто вам вот так хочется с коровами всю жизнь прожить? – скептически осведомился Найон.

– Временами, – рассмеялась ведьма. – Только когда я третьи сутки не высыпаюсь, хожу с издерганной аурой и не понимаю, что творится вокруг. То есть, пожалуй, часто…

Устав смотреть на мучения Всадника, она прищелкнула пальцами – и мокрый хворост, выпустив рой возмущенных хвостатых искр, наконец-то занялся неровным скачущим пламенем.

Пить пришлось прямо из горлышка: посуды с собой Найон не взял, а Лойнна о таких вещах вообще нечасто задумывалась, считая их мелочами. Впрочем, привычный к походам воин почти профессионально нарезал грудинку и хлеб прямо мечом, а сыр они отложили до утра.

Одни боги знают, что тому виной – ночь у костра, слишком пьяное вино или непостижимый и манящий взгляд золотистых ведьмовских глаз, но уже через полчаса Найон совершенно перестал ощущать разницу статусов и разговаривал с ней как с весьма популярной в кругу Всадников Нирдой.

Нирда, родная сестра сотника, была «своей», не воительницей, но безмерно уважаемой всеми знахаркой, умеющей одинаково ловко перевязать свежую рану и съязвить по адресу короля или придворного мага. И никто ни разу не пытался заставить ее придержать острый язык. Немногие имели право подсесть к ней близко и обнять или увести в свою палатку. Да и то только с ее собственного согласия.

– Откуда ты родом, Найон?

– Тоже чужеземец, – признался он. – Но меня вовремя взял на заметку Райдас. Помог выбиться в люди, сделал всадником Ночных Костров. Он хороший человек, домна. Хоть и зарывается порой, как тогда, утром.

– Ты тоже был в трактире? Что-то не помню.

– Вам не до меня было.

– Да уж, – рассмеялась ведьма. – Мне вообще ни до чего дела не было. Только вот ужасно хотелось убить на месте этого «хорошего человека».

– Я понимаю, – улыбнулся Найон. Помолчал, набираясь смелости, и все же спросил: – Домна, а вы ведь… не отсюда, правда?

Ведьма скользнула по нему небрежным взглядом и пожала плечами:

– Разумеется. Об этом знает весь лагерь.

– Нет, я не о том. Вы… как из другого измерения, что ли, – запутался Найон.

– Измерения? – удивленно вскинула тонкие брови ведьма. – Ого! Я и не знала, что тут у вас подобные слова в употреблении.

– Да нет, это я так, – махнул рукой Найон. – Это мне в детстве рассказывали сказки, что бывают другие измерения, где тоже живут люди, но только чуть-чуть другие. Помню, мне всегда хотелось увидеться хоть с кем-нибудь из них.

Ведьма тепло улыбнулась, подбрасывая в костер еще несколько прутьев хвороста.

– Что ж, вот лишнее подтверждение тому, что если чего-то очень хотеть… Другие измерения, миры, пласты – называй как угодно – действительно существуют, Найон. Сколько их, известно одним богам. Лично я видела около сотни, но это далеко не предел.

Всадник неопределенно хмыкнул, отметив, что маги – это действительно больные люди, а ему не надо было столько пить.

– И какие же они?

– Разные, – пожала плечами Лойнна. – Есть технические земли – те, где ведущее положение заняла наука и на ней держится весь быт. Есть миры меча и магии – вроде вашего, где в ходу зачарованные мечи, благородные рыцари и кодекс чести. А есть… даже не знаю, как назвать-то… те, где эта злосчастная наука пошла так далеко, что поработила всё: землю, природу, сознание людей. Там небо взрывают космические корабли, а города строятся под водой. Я боюсь таких миров.

– А вы родились в каком мире?

– В техническом. В сказочном городе с экзотическим именем Гонеро.

– И что же в нем сказочного, если это технический мир?

– То, что с набережной этого города началась моя настоящая и неимоверно нереальная жизнь.

ГЛАВА 3

День шел как-то криво.

С самого утра, с половины шестого (а может, и того раньше, просто еще раньше она не вставала) за окном теснились хмурые низкие тучи, сыплющие мокрым мерзким снегом. Дороги, вчера растаявшие до луж под весенним солнышком, за ночь подмерзли льдистой коркой, и каблуки подворачивались на каждом шагу, так и норовя отправить неосторожную хозяйку под колеса беспомощных на гололеде машин.