Волк с Уолл-стрит - Белфорт Джордан

– Нет проблем, – ответил я, улыбаясь. Затем сунул руку во внутренний карман пиджака, достал ксерокопию паспорта Патриции и вручил ее Директору Подделок.

Я научусь у этого человека всему, чему он сможет меня научить. Я узнаю все тайные ходы и выходы в банковском мире Швейцарии. Я научусь скрывать все свои сделки в запутанной паутине зарубежных корпораций с предъявительскими акциями. И если где-то случится осечка, документы, которые я сам же и создам, послужат мне надежным средством спасения.

Да, теперь все обретало смысл. Какими бы разными людьми ни были Жан-Жак Сорель и Роланд Фрэнкс, оба они были влиятельны и им обоим можно было доверять. К тому же оба они жили в Швейцарии, этой славной стране тайн и секретов, и ни одному, ни другому не было причин меня предавать.

Увы, в одном из этих двоих я ошибался.

Глава 18

Фу Манчу и швейцарская бомба

На День труда мы с Герцогиней отправились в Вестхэмптон-бич. Прекрасный субботний вечер мы провели в постели, занимаясь любовью, как полагается мужу и жене. Герцогиня лежала на спине, закинув руки за голову на белой шелковой подушке; совершенный контур ее лица обрамляла роскошная грива белокурых, отливавших золотом волос. Она была похожа на ангела, посланного мне с небес. Я был сверху; наши пальцы сплетались, и разделяла нас только тонкая пленка испарины.

Я придавил Герцогиню всей массой своего тощего тела, не давая ей даже шевельнуться. Мы были примерно одинаковыми по росту и комплекции, так что подходили друг другу отлично. Когда я вдыхал ее чудесный аромат, я чувствовал, как ее соски упираются в мои, чувствовал тепло ее восхитительных, сладких бедер и шелковистую гладкость ее лодыжек, касающихся моих щиколоток.

Но несмотря на то, что она была такой стройной и нежной и такой горячей – на десять градусов горячее любого огня! – Герцогиня была еще и сильной, как бык! Как бы я ни пытался, я не мог удержать ее в одной позе.

– Перестань дергаться! – пробормотал я со страстью, но немного сердито. – Я уже кончаю, Най! Сожми, пожалуйста, ножки!

Но в голосе Герцогини зазвучал тон капризного, раздраженного ребенка:

– Ой, ну мне так неудобно! Дай мне чуть приподняться!

Я попытался поцеловать ее в губы, но она увернулась, и я ткнулся носом в ее высокую скулу. Вытянув шею, я снова попытался поймать ее губы, но она быстро отвернулась в другую сторону, и я ткнулся ей в другую скулу. Она была такой точеной, что я чуть не рассек свою нижнюю губу.

Я знал, что должен отпустить Надин, – это было бы правильно, но я не был готов сменить позу в тот самый момент, когда уже почти достиг райских кущ. Поэтому я попытался сменить тактику. Тоном попрошайки я пролепетал:

– Ну же, Най! Пожалуйста, не отворачивайся! – я сделал несчастное лицо. – Я был примерным мужем целых две недели, так перестань вредничать и дай мне тебя поцеловать!

Стоило этим словам сорваться с моих губ, как меня обуяла невероятная гордость: все это было чистой правдой! Я действительно был почтипримерным мужем с того самого дня, как вернулся домой из Швейцарии. С тех пор я не переспал ни с одной проституткой – ни с одной! – и не зависал нигде допоздна. И наркотиков я принимал меньше – почти наполовину, – и даже несколько дней вообще воздерживался. Я даже не мог припомнить, когда меня в последний раз конкретно вставляло.

Я переживал одну из тех коротких интерлюдий, когда мне казалось, что я, наконец, контролирую свою ужасную зависимость от наркотиков. У меня и раньше бывали периоды, когда мои неконтролируемые позывы улететь выше «Конкорда» заметно ослабевали. В такие периоды даже боль в спине казалась мне менее острой, да и спал я лучше. Но, увы, все это быстро кончалось. Что-то вдруг провоцировало у меня сильную, неистовую тягу – и потом становилось еще хуже, чем было.

Не сдержавшись, я сказал:

– Ну же, черт побери! Не верти головой! Я почти готов кончить, и я хочу целовать тебя, когда буду кончать!

Похоже, Герцогиня не оценила моего эгоизма. Прежде чем до меня дошло, что происходит, она уперлась руками мне в плечи и одним быстрым движением своих тонких кистей оттолкнула меня. Мой член внезапно был выброшен на волю, а сам я полетел с высокой кровати на деревянный пол.

В полете я успел скользнуть взглядом по темно-синему Атлантическому океану, плескавшемуся за стеной из зеркального стекла, протянувшейся во всю длину заднего фасада нашего дома. До океана было около сотни ярдов, но мне он показался гораздо ближе.

Перед самым приземлением я услышал голос Герцогини:

– Ой, милый! Осторожно! Я не хотела…

ТРАХ!

Я глубоко вздохнул, моргнул пару раз… слава богу, кажется, все кости целы…

– О-ох… за что? – простонал я. Я лежал навзничь на твердом полу, и мой торчащий, словно флагшток, член поблескивал в лучах вечернего солнца. Приподняв голову, я оценил эрекцию… Падение на ней, кажется, не сказалось. Это меня малость приободрило. Но не сломал ли я себе спину?.. Вроде бы нет, я был совершенно уверен в этом. Но я был слишком ошеломлен, чтобы пошевелить хотя бы одним мускулом.

Герцогиня свесила свою белокурую головку с кровати и вопросительно смотрела на меня. Затем наморщила свои сладкие губки и тоном, которым обычно матери говорят с ребятишками, шлепнувшимися на игровой площадке, сказала:

– Ох, мой бедненький маленький! Возвращайся ко мне в кроватку, и я сделаю так, что бо-бо сразу пройдет!

Не стоит смотреть дареному коню в зубы! Я сделал вид, что не заметил этого «маленького», перевалился на живот, встал на четвереньки, а затем и на ноги. И уже готов был снова оседлать Герцогиню, как вдруг меня загипнотизировало невероятное зрелище: не только сама Герцогиня, но еще и три миллиона баксов наличными, на которых она лежала.

Да – три миллиона баксов перед носом. Целых три!

Мы недавно закончили их пересчитывать. Они были в пачках по десять штук; каждая пачка – толщиной с дюйм. Пачек было три сотни, и они были разбросаны по всей большущей кровати – одна поверх другой, на полтора фута в высоту. А по углам кровати дыбились огромные слоновьи бивни, задававшие мотив оформления комнаты – африканское сафари на Лонг-Айленде!

Надин устроилась поудобнее, нечаянно смахнув на пол штук семьдесят или восемьдесят баксов. Они составили компанию той четверти миллиона, что слетела с кровати вместе со мной. Но простыню все равно не было видно. На кровати было столько «зелени», что она напоминала подстилку дождевого леса Амазонки в самый разгар сезона дождей.