Затерянные в Шангри-Ла - Митчелл Зукофф

Для того, чтобы захватить планер, самолет должен был пролететь над ним на малой высоте. Стальной крюк, находящийся на конце рычага, захватил бы нейлоновую петлю на уровне верхней части шестов. Затем самолет-буксировщик набрал бы высоту и придал скорость подцепленному планеру. Оператор лебедки должен был учитывать скорость, вес планера и другие факторы. Все это определяло длину выпущенного стального троса, который не позволил бы тросу нейлоновому запутаться. Если бы он ошибся, трос мог бы оторваться от носа планера и обмотаться вокруг его крыльев. Пилоты планеров сравнивали свои ощущения в момент захвата с выстрелом из гигантской рогатки.

Пока самолет набирает высоту, планер за три секунды поднялся бы в воздух. Ему требовалось подняться на высоту шестидесяти футов и довести скорость до ста миль в час через семь секунд после захвата. Когда планер окажется в воздухе, оператор лебедки должен подтянуть его ближе к самолету-буксировщику. После этого планер следовал бы за самолетом на высоте 350 футов. Два самолета летели бы в связке, удерживаемые вместе нейлоновым и стальным тросами. На подлете к Голландии пилот планера должен был отцепиться от самолета-буксировщика. А затем «Вако» и «Си-47» благополучно приземлились бы по отдельности.

Вот так видели спасательную операцию в штабе. На деле первые попытки сцепки «Протекающей Луизы» и «Вязанки хвороста» на острове Вакде прошли крайне неудачно. Люди получили травмы, оборудование было повреждено. Возникли серьезные сомнения в возможности использования планеров в Шангри-Ла.

24. ДВЕ КОРОЛЕВЫ

КОНЧАЛСЯ ИЮНЬ 1945 года, а вместе с ним заканчивалась и война.

После кровопролитной битвы за Тихий океан союзники захватили Окинаву. Остров был оккупирован 21 июня. Этот бой стоил жизни двенадцати тысячам американцев и более ста тысяч японцев. Окинава стала базой для воздушного и наземного вторжения на основные острова Японии — в том случае, если император Хирохито откажется капитулировать. Американское руководство втайне готовилось использовать новое оружие — бомбу невообразимой разрушительной мощи. Она позволила бы не вводить войска в Токио. Бомбу предстояло испытать в течение ближайших недель. Если бы испытания прошли успешно, то президенту Трумэну предстояло решить, следует ли использовать новое оружие. Миру уже хотелось покончить с войной. Пока американцы, запертые в долине Шангри-Ла, ожидали спасения, посланцы сорока четырех стран собрались в Сан-Франциско и подписали хартию о создании Организации Объединенных Наций.

ПОКА ЭКИПАЖИ планеров тренировались, обитатели лагеря Шангри-Ла развлекались. На глазах изумленных туземцев Деккер сбрил свою шестинедельную бороду. Макколлома подстриг Бен Булатао. Макколлом и Уолтер решили сохранить не предусмотренные уставом усы. Уолтер сообщил экипажу транспортного самолета: «Когда мы выберемся отсюда, то хотим, чтобы все знали, что мы где-то побывали». Обитатели лагеря обедали за общим столом, изучали долину, позировали Алексу Канну, разговаривали о доме, читали книги, журналы и письма, доставляемые транспортным самолетом. В одном из ящиков оказалась книга по выживанию в джунглях. Она прибыла так поздно, что вызвала всеобщий смех. По-видимому, на базе кто-то решил пошутить.

Туземец, которого десантники окрестили «Джо», успешно организовал ежедневные встречи и обмен между туземцами и чужаками. ДЕСАНТНИКИ МОГЛИ ОБМЕНЯТЬ ПЯТЬ РАКОВИН КАУРИ НА КАМЕННЫЙ ТОПОР — САМЫЙ ЖЕЛАННЫЙ СУВЕНИР. УОЛТЕР УСТАНОВИЛ ТВЕРДЫЙ КУРС: ВОСЕМНАДЦАТЬ РАКОВИН ОБМЕНИВАЛИСЬ НА ШЕСТЬДЕСЯТ ДВЕ СТРЕЛЫ И ТРИ ЛУКА. Сначала свиньи стоили от двух до четырех раковин, но из-за инфляции их цена поднялась до пятнадцати раковин. Небрежность десантников обошлась дорого — построенный ими свинарник рухнул, и восемь жирных, дорогостоящих свинок благополучно сбежали в холмы. Американцы пустили в оборот столько раковин, что Макколлом всерьез опасался за состояние местной экономики.

Туземец из племени дани примеряет военную форму (фотография любезно предоставлена С. Эрлом Уолтером-младшим).

АМЕРИКАНЦЫ ИСПОЛЬЗОВАЛИ раковины каури вместо монет. Это был первый шаг туземцев к товарно-денежным отношениям. Туземцы давно использовали раковины для торговли с теми, кто жил в других деревнях. За раковины можно было приобрести веревки, перья и другие товары, которых в данный момент не было в наличии. Однако туземцы не рассматривали раковины как всеобщий эквивалент. При общинном образе жизни туземцам нечего было покупать друг у друга. Раковины и ожерелья из них использовались для укрепления социальных отношений. На похоронах, к примеру, плакальщики покрывали тело умершего ожерельями из раковин. В момент кульминации вождь деревни перераспределял эти ожерелья, благодаря чему сохранялись воспоминания об их предыдущем владельце.

Опасения относительно состояния местной экономики были лишь половиной дела. Поскольку в обмене с американцами раковины были единственной «валютой», чужаки могли разрушить те узы, которые скрепляли общину.

Хотя большинство туземцев было готово продавать чужакам за раковины свиней, каменные топоры, луки и стрелы, некоторым такая «торговля» не нравилась. «Мы никогда не видели столько раковин. Наши родители говорили, чтобы мы были осторожны и не брали их», — вспоминает Лисаниак Мабель. И молодые туземцы вняли предостережению: «Белые люди очень огорчались, когда мы отказывались от раковин, которые они нам предлагали».

ОДНАЖДЫ ТУЗЕМЕЦ, которого десантники прозвали «Джо», привел в лагерь трех женщин. Сначала все смутились, решив, что женщин предлагают в обмен на раковины.

— Уолт, будь осторожен, — предостерег товарища Канн. — Он хочет продать тебе женщин!

— Этого мне только не хватало, — ответил Уолтер. — Мне не нужно, чтобы по лагерю слонялись бабы!

Десантники громко расхохотались.

В дневнике Уолтер записал: «Он (Джо) — настоящий меняла. Судя по выражению лиц женщин, мы не произвели на них впечатления». Чувства были взаимными. В дневнике Уолтер писал, что мог бы соблазниться этими дамами только, если бы провел в долине несколько лет, точно знал, что отсюда не выберется, и имел в своем распоряжении тонну мыла. Эта сделка так и не состоялась.

Туземец, которого американцы называли «Джо», был Герлагамом Лого, сыном вождя Яли Лого, воином с весьма серьезной репутацией. Много лет спустя туземцы все еще помнили, что Герлагам сумел подружиться с чужаками. Но они сильно сомневались, что он когда-нибудь пытался продать им женщин. У Герлагама была жена и две дочери. Скорее всего, он просто хотел показать новым знакомым свою семью.