Иди и не греши. Сборник (СИ) - Винниченко Игорь Александрович

— Что он сказал?

— Что он не отказывается от своих подозрений, — объяснила Света. — Что протестует против обвинений и что все его действия контролируются опекунским советом. Деньги вложены в дело, и рост составляет двенадцать процентов. Он считает, что это прекрасный результат.

— Ты не права, Маша, — сказал Вадим. — Малински не вор. Он просто рачительный немецкий управляющий, и ему страшно представить, что такую сумму надо вырвать из налаженной системы вложений.

— Кому нужны эти вложения, если с мальчиком что-нибудь случится! — выкрикнула Марина.

— Хватит спорить, — остановил я ее. — Скоро этот парень снова позвонит, и что я должен ему отвечать? Будут деньги или нет?

Вадим переглянулся со Светой, не решаясь смотреть на Марину.

— Отвечать надо в любом случае, что деньги будут, — сказал он. — Но надо иметь в виду, что денег может и не быть…

Марина хлопнула ладонью по столу и поднялась.

— Я все-таки его прирежу, — сказала она и пошла к кабинету.

Мы все вскочили.

— Маша, прекрати, — загородил ей дорогу Вадим. — Держи себя в руках!

— Ты не понимаешь, что он издевается надо мной? — вскричала Марина ожесточенно. — Он ненавидит и меня, и Мишу!.. Он воспользуется случаем, чтобы отомстить нам…

Распахнулась дверь, и на пороге кабинета возник бледный Малински. Некоторое время он гордо молчал, потом произнес несколько фраз на немецком и отправился к выходу.

— Что он сказал? — спросил я.

— Что сможет достать еще пятьдесят тысяч, — сказала Света.

— Вы должны понимать, — сказала на английском Герта. — Это максимум того, что он может сделать. Поль, проводите меня.

Я хоть и отправился ее провожать, как будто это было для меня привычным делом, но причина этого приглашения осталась загадкой, которая терзала меня всю дорогу. В такси она молчала, да и я не задавал вопросы, потому что таксист, учуяв иностранку, мог бы заломить цену. Но когда мы подошли к гостинице, она так уверенно пошла вперед, что я должен был воспринять это как приглашение войти вслед за ней. Что я и сделал.

Мы поднялись в ее номер, она предложила мне сесть и выпить, чего я пожелаю, потому что в холодильнике стояли напитки, а сама позвонила в номер Малински и попросила его прийти.

— Нам надо поговорить, — сказала она.

— Вы уже не подозреваете Марину? — спросил я.

— Что вы пьете? — уклонилась она от ответа.

Попав в атмосферу западной питейной культуры, я немедленно заказал себе виски с содовой, где оказалось больше льда, чем виски, и стал неторопливо, мелкими глотками попивать его. Я терпеть не мог виски, но в сочетании с содовой получался милый тонизирующий напиток.

Появился Малински, отказался от выпивки и плюхнулся в кресло. По-английски он говорил лучше меня, но хуже Герты. Во всяком случае, мы понимали друг друга.

— Я хочу объяснить, — сказал я. — Убитый человек был давним приятелем Марины, перед которым она до сих пор испытывала чувство вины. Когда-то он был влюблен в нее, помог ей сделаться певицей, и она его бросила.

— Очень на нее похоже, — буркнул Малински.

— Она не смогла бы участвовать в его убийстве, — сказал я. — Вы должны наконец признать, что Марина не виновна в организации похищения.

— Вероятно, так оно и есть, — кивнула головой Герта. — Мистер Жемчужников тоже должен понять, что Хайнц вовсе не желает зла мальчику. Деньги, которые он привез, были максимумом того, что он мог достать в такое короткое время.

— Я могу это понять, — сказал я. — Но мне непонятно, почему мистер Малински не предупредил меня о недостаче денег. Ведь под угрозой оказалась моя жизнь, как вы можете понять.

— Я не представлял, что это так серьезно, — сказал Малински.

— Реально ли вообще достать пятьсот тысяч? — спросил я.

Он сокрушенно покачал головой.

— Вы не понимаете, что это за деньги, — воскликнул он. — Ни один нормальный человек не имеет такой наличности!.. Это только у вас, в России…

Он осекся и перевел дыхание.

— Как вы полагаете, мистер Жемчужников, — спросила Герта. — Преступники смогут понять, что большей суммы им достать не удастся?

— Сомневаюсь, — вздохнул я. — Как правильно заметил мистер Малински, у нас в России люди большей частью ненормальные. Боюсь, возможны тяжелые последствия.

— Но я тоже не могу сделать ничего больше, — заявил нервно Малински.

— Я понимаю, — кивнул я. — Теперь я возлагаю надежды только на полицию. Кажется, у нас возник реальный шанс определить преступников. Вопрос в том, успеем ли мы освободить мальчика.

Герта покачала головой и потянулась за сигаретой. Малински что-то сказал ей по-немецки, и она отложила сигареты.

— Я хотела поговорить именно об этой стороне дела, — сказала Герта. — Мне кажется, у преступников есть сообщник в числе близких друзей Марины.

— Это очевидно, — согласился я.

— Кого вы подозреваете? — пытливо глянула на меня Герта.

Я пожал плечами.

— Всех.

— А мне особенно подозрителен мистер Симонян, — сказала Герта. — Недавно вечером он пригласил меня в ресторан, после чего едва не изнасиловал меня в моем номере. Потом он, конечно, извинялся, но мне стало ясно, что перед ним нет нравственных пределов.

— Вы хотите, чтобы я сообщил об этом в полицию? — спросил я.

— Я хотела услышать ваше мнение, — сказала Герта.

— Он мне сразу не понравился, — заявил Малински. — Уже в день приезда он предложил мне найти мальчика. За кого он меня принимает?..

— Боюсь, это не доказательства его участия в похищении, — сказал я.

— Но мы должны что-то предпринять, — воскликнула Герта. — У вас есть частные сыщики? Надо же хотя бы установить за ним слежку!..

— Я попробую что-нибудь сделать, — пообещал я. — Мне приятно, что вы больше не подозреваете Марину. Надеюсь, в дальнейшем мы будем сотрудничать с вами без досадных накладок.

— Безусловно, — подтвердил охотно Малински.

Я поднялся.

— Герта, дорогая, — улыбнулся я немке. — Вы что-то говорили про ресторан? Не могу я пригласить вас на ужин? Уверяю вас, что за последствия вам не придется опасаться.

Она улыбнулась.

— Конечно. Спускайтесь вниз, Поль, я присоединюсь к вам чуть позже.

В коридоре Малински продолжал вздыхать о том, какая огромная сумма пятьсот тысяч долларов, и я вспомнил, как хозяин гостиницы Левон Бадамян проиграл в Монте-Карло шестьсот тысяч. Я пожелал Малински спокойной ночи, а сам спустился в ресторан.

Здесь меня знали, и метрдотель Андрей Гвердиев сразу поспешил ко мне с улыбкой. В этой популярности было немало положительных сторон.

— Павел Николаевич, сердечно рад вашему появлению, — сказал он, провожая меня к столику. — Посидите в одиночестве?

— Ужин на двоих, — сказал я. — Буду охмурять немку из Италии. Как ты думаешь, чем ее угостить?

— Госпожа Рейнхард, если я не ошибаюсь, — улыбнулся Гвердиев. — Она была без ума от черной икры и наших рыбных блюд. Но мясо не ест вообще.

— Тогда устрой все по ее вкусам, — попросил я. — И вот еще что…

Он внимательно наклонился ко мне.

— Могу я увидеть Рафика?

— Спрошу, — пообещал он.

Герта все-таки умудрилась привезти с собою вечернее платье и появилась в ресторане во всем блеске. Впрочем, дамы, что присутствовали там, были одеты не менее роскошно, и меня поразило, как эта рафинированная немка вписалась в компанию наших нуворишей. Разве что манеры ее были чуть тоньше, и матерными выражениями она пользовалась значительно реже.

Великолепие стола ее сразило, и она немедленно принялась нахваливать русское гостеприимство. После второго тоста мы позволили себе немного потанцевать, причем Герта была очень сдержана в моих объятиях, а когда мы вернулись к столу, там уже сидел мой давний знакомый Рафик Пудеян. Марина могла бы с полным основанием назвать его мафиози, хотя сам Рафик считал себя специалистом в шоу-бизнесе. Он держал рулетку и игорные столы в подвале «Саванны».

Я их представил друг другу и заметил, что Герта чуть напряглась, хотя и улыбнулась достаточно вежливо. И хотя Рафик по сравнению со мной оказался настоящим полиглотом, зная помимо русского еще родной армянский, а также грузинский, тюркский и даже немножко фарси, но ни английского, ни немецкого он не знал. Я попросил прощения у Герты и заговорил с ним на русском: