Одиночка: Одиночка. Горные тропы. Школа пластунов - Ерофей Трофимов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Туда пойдем, – ткнул пальцем кузнец и первым двинулся в нужную сторону.
Проходя за ним, Елисей с интересом огляделся и, приметив на полках ружейные стволы, не удержался от вопроса:
– Сам стволы выделываешь?
– Как понял? – мрачно спросил кузнец, разворачиваясь к нему всем телом.
– Стволов на полках много, да все новые. Выходит, сам их делать умеешь, – пожал Елисей плечами.
– Приметливый, – удивленно протянул кузнец. – Ты только молчи за то. Я тут один стволы ковать умею.
– За то не беспокойся. Мне чужие секреты ни к чему. Свои бы сберечь, – усмехнулся парень. – А для штуцера тоже можешь ствол сделать?
– Могу, – с гордостью кивнул Митрич.
– А калибром каким?
– А какой скажешь, такой и сделаю, – хмыкнул кузнец, потирая шею.
– Болит? – сам не зная зачем, спросил Елисей.
– Ноет, проклятая, – осторожно кивнул Митрич и, только ответив, сообразил, о чем был вопрос. – А как понял?
– Да ты когда говоришь с кем, всем телом к нему поворачиваешься, словно шея не крутится. Да еще потираешь ее все время, – улыбнулся парень.
– Да ты из пластунов, что ли? – удивился кузнец. – С одного взгляда все примечаешь.
– Жить захочешь, и не такому научишься, – грустно усмехнулся Елисей. – Я почитай год один в пустой станице прожил. Вымерла станица после мора. Я один живым остался. Да после болезни память потерял.
– Так ты из Пригорской, что ли? – охнул кузнец.
– Угу.
– Да уж, судьба, – растерянно протянул Митрич. – Вон трубы, смотри, какую надо, – указал он на большой ящик.
Быстро перебрав десяток витых труб, Елисей выбрал пару одинаковых и, отложив их в сторону, спросил:
– Сколько спросишь за эти?
– По пяти рублей за штуку. На мой товар торгу нет. Сам видишь, свиты плотно, воду держат. Да еще и полированы изнутри. Других таких во всей округе не найдешь.
Тут кузнец был прав. Трубы действительно были выделаны отлично. То, что и было парню нужно. Так что, махнув про себя рукой, Елисей молча достал из кармана пачку ассигнаций и отсчитал нужную сумму. Кивнув, кузнец убрал деньги и, снова потирая шею, уточнил:
– Может, еще чего надо?
– Я стволы гляну? – спросил Елисей, которому пришла в голову очередная идея.
– Смотри, – кивнул Митрич, заметно скривившись.
– Ну-ка, повернусь, – посмотрев на него, потребовал Елисей.
Удивленно сопя, Митрич повернулся к нему широкой, как стол, спиной, и парень, взяв его за плечо левой рукой, правой пробежался пальцами вдоль позвоночника. В одном месте, на шее, ближе к плечам, позвонок явно был смещен назад. Ухватив его ладонями за голову, Елисей плавно качнул ее из стороны в сторону и резко дернул вверх. Послышался тихий хруст, и кузнец невольно крякнул. Снова прощупав ему хребет, Елисей удовлетворенно кивнул и, отступив, спросил:
– Как сейчас?
– Легче. Сильно легче, – обрадованно заулыбался кузнец.
– Ты пока головой сильно не мотай. Пусть подживет, – посоветовал парень и направился к полкам со стволами.
* * *
До крепости караван дошел спокойно, без стрельбы и приключений. Серый мерин тащил тяжело груженную телегу спокойно, без особого напряжения.
«Повезло мне с этой животинкой», – хмыкнул про себя Елисей, в очередной раз покосившись на его треснувшее копыто.
Но к вящей радости парня, мерин дошел до крепости не захромав. Ставить в оглобли Буяна Елисей в этот раз бы не рискнул. Его жеребец был слишком горяч и при возникновении опасности мог понести, разбив бутыли с кислотой. Как ни крути, а Буян был боевым конем и не боялся броситься в драку при виде атакующих горцев. Его так специально дрессировали. Все это Елисею объяснил пластун Ермил, еще при их встрече у крепости, едва разглядев коня.
В общем, худо-бедно, но до места они доехали. Разгрузив телегу, Елисей отогнал транспорт к казармам, где и получил за него сорок целковых серебром. Все согласно уговору. И телега, и мерин местному интенданту понравились. Он выплатил деньги без единого слова, даже услышав о проблеме с копытом.
– Все равно нам телега важнее, а уж кого в оглобли поставить, всегда найдем, – проворчал он, отсчитывая деньги.
Поблагодарив, Елисей аккуратно прибрал мешочек с серебром и, попрощавшись, отправился домой. Теперь нужно было решить, где и как хранить добытое богатство. Если с монетами и ассигнациями все было просто, то с украшениями и камнями можно было огрести кучу проблем. Не стоит забывать, что ростовщики получали их в Пятигорске, а значит, местная знать могла запросто их опознать. В общем, тут было о чем подумать.
Вечером, после ужина, Елисей принялся раскладывать свою добычу по отдельным коробкам. Благо жестянки из-под чая и пороха у него были. Рассортировав все добытое, парень задумчиво покачал на ладони коробку с драгоценностями и, чуть пожав плечами, еле слышно проворчал:
– Все равно в фургоне уезжать буду. Так чего мудрить?
В итоге вся добыча отправилась на дно сундуков, которые так и стояли в его самодельном транспорте. Елисей закатил его под переделанный навес и регулярно смазывал ступицы, чтобы колеса не присохли. Основную часть своих вещей он так и хранил там. Благо фургон получился крепким и даже в сильный дождь не протекал. Парень и сам удивился такой его особенности.
Утром, едва успев проснуться и перекусить, Елисей приступил к раздаче гостинцев. Вечером, пока он улаживал дела и разгружал телегу, времени на это уже не осталось. Наталья успела уложить дочек спать. Так что пришлось отложить этот торжественный момент на утро. Одарив девочек новыми лентами и леденцами на палочках, парень достал из ящика продолговатый сверток и, отряхнув его от соломы, принялся разворачивать холстину. Спустя минуту глазам внимательно следивших за ним девчонок предстало зеркало в роскошной резной раме.
Увидев эту красоту, они дружно охнули, а Елисей, сходив в свою комнату, принес гвоздь, молоток и, повернувшись к Наталье, с улыбкой спросил:
– Ну, показывай, хозяйка, куда его вешать.
Дальше начался сущий бедлам. Все три женщины, и маленькие и большая, дружно заговорили. Елисей разом потерялся в этом гвалте, но присмотревшись, вдруг понял, что все три при всем шуме умудряются услышать друг друга. Дождавшись окончания дебатов, Елисей демонстративно поковырял пальцем в ухе и, качнув головой, проворчал:
