Nevermore, или Мета-драматургия - Ника Созонова

— А ты считаешь, высокая трагедия? Тебе виднее, впрочем. Мне это видится смешанным жанром: трагедия с элементами пошлого водевиля и вкраплениями пьесы абсурда. Что же до твоего в ней участия… Попытайся. Вряд ли тебе удастся поменять что-то в замысле Драматурга, но попробуй, почему бы и нет? Помнишь, как наш с тобой любимый герой из 'Полета над гнездом кукушки', рыжий Макмерфи, хотел поднять что-то неподъемное, чтобы выбить окно и отпустить всех на свободу? 'Но я хотя бы попытался, черт возьми, это сделать!..' Черт возьми, попытайся…

* * * * * *

Больше всего меня истязало бессилие спасти Бэта — при всей моеей сумасшедшей любви к нему. Если любящему не позволено участвовать в этой проклятой мета-драматургии, в запредельной творческой кухне, то тогда кому же еще?..

Я хочу, чтобы Бэт жил. Исцелился и жил. Но что ему, высшему Драматургу, до моего желания? Смешно, когда служаночка с 'кушать подано' пытается сорвать свой белый фартучек и наколку, выйти на середину сцены и прокричать нечто судьбоносное.

Дико смешно.

Бэт чудом избежал смерти — вместе со своей Айви. (Хорошо, путь не смерти, учитывая его откровения, — близости смерти, грубых санитаров, психушки.) Но творцом этого 'чуда' была Таисия. А не я. Ее усилия, нервы, время, помощь московских подруг — предотвратили демонстративный 'дабл'. Мое участие было мизерным — лишь слова о престижной гимназии Айви, да о высшем образовании Эстер, которые пригодились в отыскании их адресов.

Но и Таисия — далеко не главное действующее лицо на этой сцене — ведь настоящую гибель она не отвела, ни одну. Да и Бэт отныне — подхлестнутый стыдом, проклиная — на публику — ни в чем не повинного Синего Змея, возможно, обретет недостающее мужество. Кнопка ВЫХОД — сильнодействующие таблетки — всегда под боком. Точнее, у сердца — во внутреннем кармане куртки.

* * * * * *

Я пытаюсь понять эту запредельную творящую кухню. И пасую.

Какое мастерство, какой филигранный расчет потребовался Мета-драматургу, чтобы, скажем, столкнуть в бескрайнем море два корабля. Теплоход 'Адмирал Нахимов' и сухогруз 'Петр Васев' благополучно разминулись бы, благо ласковый синий простор — это не шоссе и не рельсы, если б не сложные отношения капитана и его помощника, не недосып и усталость второго капитана, не слабые нервы помощника… и тьма других факторов, 'человеческих' и не-человеческих.

А столкнуть в небе два самолета? Это уже не море, не плоскость, но пространство трех измерений — задача на порядок сложнее. Наверное, Мета-драматург пользуется мета-компьютером. Нет слов: супер! И какая удачная художественная находка: один из самолетов набить под завязку детьми, летящими на отдых. А чтобы сделать сюжет занимательнее, навести луч софитов, высветить крупным планом самый яркий и сильный характер — мужчину, потерявшего жену и детей, ставшего убийцей-мстителем.

Тому, кто не задумываясь, на автомате определяет подобные вещи ярлыком 'роковая случайность', хорошо бы изучить раздел математики под названием теория вероятностей. Какова вероятность случайного столкновения в небе двух самолетов? Сдается мне, хоть я и не сильна в математике, — схожая с вероятностью возникновения молекулы ДНК из 'первичного бульона'. Или напечатания 'С любимыми не расставайтесь' путем хаотичных ударов шимпанзе по клавиатуре.

Я не умею ненавидеть. Природа или гены (или звездный иероглиф над макушкой) не наделили меня когтями и клыками.

Но порой мне кажется, что его — невидимого Драматурга, Мета-творца, гениального и захлебывающегося от упоения собственным мастерством — я ненавижу.

Тихо и безвыходно тлею от ненависти.

* * * * * *

Но все-таки…

Со всех сторон сейчас доносится простенький рефрен: мысль материальна. Как грибы растут тренинги, где учат добиваться исполнения любых желаний: стоит лишь постоянно проговаривать их внутри себя, представляя конечный результат. 'Я хочу миллион, хочу миллион', и в воображении — тугие зелененькие пачки. По сути, это и есть вмешательство в мета-замысел, корректировка сюжета личной Пьесы.

Но мне не дает поверить в столь бесхитростные способы утереть нос Мета-драматургу множество контр-примеров. Слово материально? Проклятие, надо понимать — тем более. Миллионы узников ГУЛАГА проклинали Сталина — не день, не два, а долгие годы. И каков эффект?.. Генералиссимус дожил до вполне приличного для мужчины возраста.

Или близкий пример — с форума 'Nevermore'. Морфиус не отказался-таки от своей идеи: помочь Йорику выкарабкаться из депрессии совместными усилиями его друзей. Поскольку Йорик был резко против, он сделал это за его спиной: списался по 'мылу' и набрал двенадцать желающих — число гармоним. Я тоже вошла в эту дюжину. Каждый день ровно в 23.30 мы медитировали пять-десять минут, представляя нашего админа и устремляющиеся к нему со всех сторон потоки света. (Каюсь, я представляла не только Йорика, но и узкую черную фигуру Бэта по правую его руку.)

И что?

Йорику не становилось лучше. В приступе особенно острой боли он исполнил свое давнее желание, наплевав на все светлые энергии вместе взятые.

Со времени знакомства с Бэтом не проходило ни дня, чтобы я не молилась за его исцеление, не просила отдать львиную часть его боли мне. Но Бэт хладнокровно собрался совершить 'дабл', пусть и не надежный. А когда ему помешала Таисия, не поменял своего намерения — лишь решил уйти в одиночку.

Что я могу еще?

На что я надеюсь?..

Из дневника:

'…Из диалогов с Таисией.

— Сколько можно лежать на диване? Ты не живешь, а спишь — мечтаешь, грезишь, сновидишь. Учти, ты пускаешь на ветер свое нынешнее воплощение!

— Ты же знаешь, как я люблю ветер…

— Хорошо, скажу жестче: пускаешь псу под хвост. Это место ты тоже любишь?!

— Откуда ты знаешь? Может, каждая моя греза рождает новый мир где-нибудь в соседней Галактике?..

— Ну да, один новый мир за другим, и все заселены существами с черными крыльями и вертикальными зрачками.

— Он такой один — на все миры, на всю вселенную. У него не может быть двойников и клонов.

— Ага. Ты тоже единственная. Права твоя Глашка: другой такой нет, не было и не надо…'

В детстве, лет в десять-двенадцать, я зачитывалась Максом Фраем, батареей его веселых оранжево-черных книжиц. Заставляла читать Таисию, так как всем хорошим привыкла делиться с ней. Таис осилила полторы книжицы и заявила, что с нее хватит 'тинейджеровского юмора' и 'фантазии, ни на грамм не приправленной реальными знаниями'. Правда, одно место показалось ей достойным внимания: главный герой обладал замечательным качеством — миры, которые он сновидел, оказывались впоследствии существующими реально. Он бессознательно вызывал к бытию симпатичные городки в горах, пустынные пляжи и многое в том же роде.