Круги на воде - Сьюзен Виггз

Оливер стоял, словно солдат, по стойке смирно. Юлиане хотелось подтолкнуть его вперед, но она подавила в себе это желание. Мальчик сам должен был подойти к отцу.

– Пожалуйста, сын, – тихо прошептал Стивен голосом, звенящим от боли.

Цыганские музыканты вновь заиграли. Незнакомая волнующая мелодия бросила Юлиану в дрожь Звуки волынок, труб, гитар и тамбуринов наполнили вечерний воздух. Мелодия была такой же напряженной, как связь между отцом и сыном.

Оливер сделал шаг вперед. Стивен схватил мальчика и прижал к своей груди, плотно завернув его в окрашенное кровью покрывало.

Радостные крики раздались из толпы. Ритм музыки стал ускоряться и превратился в танцевальную мелодию. Стивен подбросил вверх Оливера, затем еще и еще раз и закружил вокруг себя громко смеющегося сына.

Сколько будет жить, Юлиана будет помнить их такими: смеющимися друг другу в лицо, кружащимися вокруг костра. Казалось, весь мир улыбается им.

И хотя Юлиана улыбалась тоже, тревога не покидала ее. Стивен перестал упоминать об аннулировании брака. Но ей было известно, что необходимые бумаги лежали у него на столе, ожидая его решения. А самым худшим было то, что она сама не знала, чего хочет, – остаться здесь жить со Стивеном или искать возможности найти убийц ее семьи в Новгороде.

Родион обхватил Джилли за талию и вывел ее в круг танцевать джигу.

Ласло щелкнул каблуками, поклонился, приглашая Нэнси Харбут. Та покраснела, обмахивая лицо фартуком, и отчаянно замотала головой.

Ласло пожал плечами и повернулся, чтобы уйти. Но Нэнси схватила его за руку и вернула назад, и они присоединились к танцующим. Те, кто не танцевал, взялись за руки и стали вокруг костра.

Юлиана наблюдала за происходящим через пелену слез. Она испытывала противоречивые чувства: огромную радость, боль и горькую сладость. Она любила всех этих людей, готова была разделить с ними и радость, и боль. И все же она оставалась как бы в стороне, словно незнакомка, наблюдающая за происходящим, потому что давным-давно она поклялась отомстить и должна была исполнить клятву.

Но не сейчас, не сегодня вечером. Сегодняшняя ночь предназначена для любви и исцеления, а не для мести. Взгляд ее встретился со взглядом Стивена, дыхание ее участилось, глаза излучали любовь. Оливер сидел на плечах Стивена и держался за его волосы. Стивен крепко обхватил руками худые ноги сына.

Когда Стивен подчеркнуто церемонно поклонился Юлиане, Оливер весело вскрикнул. И затем они втроем, весело смеясь, присоединились к танцующим. Огонь освещал их радостные лица.

– Ш-ш, – Стивен приложил пальцы к губам, укладывая уснувшего мальчика в постель.

Юлиана коснулась рукой светлых взъерошенных волос, наклонилась и поцеловала Оливера в лоб. Сладкое острое чувство наполнило ее, она не стала поднимать головы, ночные тени скрывали ее эмоции.

Стивен тоже поцеловал мальчика. Когда оба они выпрямились, глаза их встретились.

– Я целовал его только, когда он спал, – прошептал он.

Честность слов мужа тронула Юлиану.

– Я думаю, он всегда это знал, – ответила она, поправляя одеяло. – Но я также думаю, что ты и твой сын незнакомцы, которым нужно узнавать друг друга. День за днем.

Стивен схватил ее руку.

– Мгновение за мгновением, – он поднес руку Юлианы к губам. – Так, как я узнавал тебя, Юлиана.

Я люблю тебя. Стивен не произнес этих слов вслух, но она расслышала их и дала ему ответ, которого он ждал.

– Стивен, да.

Он схватил ее на руки и вышел из комнаты. Юлиана уткнулась мужу в плечо. Стивен переступил через Павло, через фантастические игрушки, забытые Оливером, так как теперь ему разрешалось играть с другими детьми.

Стивен направился прямо в свою спальню. Юлиана чувствовала, как возбуждение наполняет ее. В течение вечера она думала о неизбежности того, что случится ночью. Они будут любить друг друга Понимание этого медленно и тайно наполняло ее, как будто Стивен прошептал ей на ухо о своих намерениях.

Он ей ничего не говорил, но она чувствовала это по его взгляду, по прикосновению руки к ее бедру, по улыбке.

Единственное, чего она не ожидала, так это того, что он понесет ее в свою спальню.

Угли тлели в камине. Нежный оранжевый свет смешивался с лунным светом, льющимся из окна.

Качающиеся тени деревьев танцевали на полу и по стенам. Постель, задрапированная тонкой тканью, казалась окутанной тайной.

Стивен бережно опустил ее на пол. Босые ноги Юлианы коснулись тростникового коврика. Он сжал руками ее лицо.

– Это сумасшествие. Скажи, чтобы я остановился, Юлиана.

– Сказать тебе остановиться? – прошептала она, не уверенная, не снится ли ей это. Одним движением она освободила волосы из-под сетки, и они упали ей до бедер. – Вот, что было бы сумасшествием, мой господин.

Юлиана услышала, как многозначительно усмехнулся Стивен. Затем раздался шуршащий звук, и его камзол упал на пол.

– Вы совсем не помогаете мне, баронесса, – он наклонился, чтобы поцеловать ее. Сначала его губы лишь слегка коснулись ее губ, легко и нежно, как дыхание ветра. Касание его губ заставило Юлиану трепетать, волна возбуждения прошла по соскам, низу живота и между ног.

– Стивен, прошу тебя, – произнесла она, прижимаясь к нему, желая испытать восхитительную боль внутри себя. – О Стивен... Только пусть это будет не как в ту ночь, в поле, когда ты сделал так, что я парила на верху блаженства, а ты не получил удовольствия.

Он снова засмеялся, смех его тоже возбуждал Юлиану. Ведь он так редко смеялся.

– Ну уж нет. Сегодня ночью ты обречена, моя милая.

Поцелуй его стал более глубоким: Юлиана почувствовала теплоту его языка, зовущего и нежного, который снова и снова проникал в нее. Юлиана откинула назад голову, руки ее гладили грудь Стивена через тонкую ткань рубашки. Она глубоко втянула воздух, вдыхая его особенный запах, пьянящий, словно невыдержанное вино.

Она уже забыла, как нежны его руки, как изобретательны. Он спустил с плеч платье, проникнув пальцами под лиф, одним рывком расстегнул его. За считанные секунды все ее юбки упали на пол, и она осталась стоять перед ним в одной сорочке.

Стивен оторвался от ее губ и провел пальцем по ее влажному рту. Затем взял девушку за руки и подвел ближе к постели.

– Боже праведный, – прошептал он, когда лунный свет осветил Юлиану, – ты колдунья.

Юлиана наклонила голову набок, чувствуя тяжесть распущенных волос, окутавших тело.

– Почему ты так говоришь?

Он прижал одну руку к ее груди, а другой обнял за шею, притянув к себе.

– Из-за того, что ты делаешь со мной, моя цыганская невеста. – Я могу назвать это только колдовством.

– Называй, как хочешь, – прошептала Юлиана и прижалась к нему ближе, испытывая головокружение от его прикосновения к своей груди.