Небеса нашей нежности - Анна Велозо

Все потрясенно уставились на нее.

– Ты посмотри, чтобы хамить родителям, у нее сил хватает, – фыркнула Неуза.

– Оставь ее в покое, – возразил Фелипе. – Она права.

– Всегда кто-то прав, только не я.

– Бель, милая, отведи меня в мою комнату, пожалуйста, – сказала донья Фернанда. – Я устала.

– Конечно, avo, сейчас помогу.

– Тогда я, пожалуй, пойду, – решил Августо. Он повернулся к донье Неузе: – Вы не возражаете, если я опять загляну завтра вечером? Вы потрясающе готовите. И, конечно, я принесу какой-нибудь гостинец, чтобы вас не объедать.

– Ну, если тебе уж так приспичило, – проворчала она.

Но Августо заметил тень улыбки, скользнувшую по ее лицу.

Когда-нибудь и Бель улыбнется вновь. А он будет приходить сюда каждый день, пока это не случится.

Глава 31

Ана Каролина устала. Наконец-то она спустилась на первый этаж. Мама, Мариазинья и приглашенный парикмахер несколько часов занимались ее нарядом и прической, и теперь Ана Каролина точно впала в ступор. Ни о каком волнении не могло быть и речи. Девушка хотела, чтобы венчание и праздничный банкет поскорее закончились и ей дали поспать. Кроме родителей, все остальные члены семьи уже уехали в церковь. Отец должен был доставить ее на церемонию и подвести к алтарю.

Когда Ана Каролина вошла в гостиную, Леон восторженно воскликнул:

– Ты самая красивая невеста из всех, кого я когда-либо видел! Иди сюда, дай я тебя обниму.

– Ну уж нет, ты ей прическу испортишь, – предупредила Виктория.

Но и она не могла скрыть свою гордость. Они потрудились на славу, теперь Ана Каролина выглядела как принцесса из сказки.

– Да и мать невесты кажется очень аппетитной, как думаешь? – Отец подмигнул девушке.

– Она великолепна, – согласилась Ана Каролина.

Девушка ни за что не назвала бы мать «аппетитной».

– Ты тоже отлично выглядишь, папа. Да, mae?

– Неплохо, – кивнула донья Виктория.

На самом деле она считала, что Леон потрясающе смотрится во фраке.

– Так, хватит комплиментов. Давайте уже поедем в церковь, чтобы все гости могли полюбоваться нашей прекрасной семьей, – решила мать невесты.

Последним, что заметила Ана Каролина в доме, была пустая полка в серванте, где раньше стояла фарфоровая шкатулка. Ей это показалось дурным знаком.

На переднем капоте «ситроена» закрепили роскошный белый букет, мешавший отцу смотреть на дорогу. Леону все время приходилось наклоняться то влево, то вправо. Тем не менее они спокойно добрались до церкви, поскольку ехали медленно, а другие водители были сегодня на удивление осмотрительны. К тому же нельзя обгонять машину, в которой сидит невеста: это плохая примета.

Перед церковью не было ни души, и на мгновение Ана Каролина подумала, что они перепутали дату венчания.

Леон посмотрел на часы.

– Мы опоздали почти на полчаса. Все, наверное, уже внутри.

– Бедный Энрике там с ума сходит от волнения. Думает, что ты сбежала из-под венца. – Донья Виктория ухмыльнулась.

К сожалению, она оказалась права. Войдя в церковь – Ана Каролина и Леон должны были проследовать туда чуть позже, – Виктория увидела, что Энрике, бледный как смерть, тяжело дышит. Занимая свое место в первом ряду, она подмигнула будущему зятю, давая ему понять, что все в порядке. Грянул свадебный марш, и в дверном проеме показалась невеста. Отец вел ее под руку.

Ана Каролина не знала, куда смотреть и как себя вести. На «репетиции свадьбы», в которой ей и Энрике пришлось поучаствовать, чтобы все прошло идеально, никто не сказал ей, можно ли улыбаться или лучше сохранять серьезный вид, можно ли помахать рукой друзьям и родным или нет. А Ана Каролина не спросила, потому что не подумала об этом.

Она решила смотреть только на Энрике, позволив мечтательной улыбке заиграть на своих губах. Краем глаза она видела многолюдный зал, обращенные к ней лица, перья на шляпках женщин. Ей слышался тихий гул, даже восторженные возгласы. Ана Каролина была рада, что может опереться на руку отца, иначе она точно упала бы. Девушка страдала от страха сцены, в центре всеобщего внимания она чувствовала себя плохо. Ко всему прочему, пол тут был выложен камнем, и эта неровная поверхность с острыми краями не лучшим образом сказывалась на ее походке.

Дойдя до алтаря, Ана Каролина осмелилась обвести взглядом передние ряды. Слева сидели ее гости: мама, братья с семьями, бабушка, за ними – тетя Жоана, дядя Макс и Морис. Муж Марии подмигнул ей. Справа от центрального прохода сидели родители Энрике – Франциско Ксавьер и Мария Имакулада де Альмейда Кампос. Они улыбались.

Остальных, наверное, дальних родственников или друзей Энрике, Ана Каролина не знала.

Перед алтарем стояли жених и свидетели – Мария, со стороны невесты, а какой-то друг Энрике, Карлос Альберто – со стороны жениха. Когда все заняли надлежащие места, отец оставил Ану Каролину и сел рядом с женой. Ана Каролина заставила себя улыбнуться, чтобы бедный Энрике, переволновавшийся из-за ее опоздания, не упал в обморок. Ей и самой было дурно – но не от волнения, а от пьянящего запаха ладана, лилий и дорогих духов.

Потом к алтарю подошел падре – конечно, не какой-то простой священник, а епископ. За ним следовала целая толпа служек.

Он поприветствовал собравшихся. Ана Каролина на репетиции узнала, что затем епископ произнесет традиционную проповедь, а также молитвы «Господи, помилуй» и «Слава Отцу», прочтет отрывки из Библии, и все это будет перемежаться пением хора.

Девушка следовала примеру остальных. Поскольку она стояла спиной к гостям, то ориентировалась на Марию: свидетельница видела происходящее в церкви и, как надеялась Ана Каролина, не допускала ошибок.

Словно издалека, до нее донесся торжественный голос епископа, зачитывавшего отрывок из «Бытия»: «И сказал Господь Бог: не хорошо быть человеку одному».[lv]

«Ох! – подумала Ана Каролина. – Сейчас он начнет рассказывать про ребро Адама». Она терпеть не могла этот отрывок из Ветхого Завета, он казался ей каким-то глупым.

Прошла целая вечность, прежде чем епископ начал сам ритуал венчания. Ана Каролина была рада, что священник вначале задавал вопросы Энрике: она так задумалась, что могла бы пропустить свою очередь отвечать. Но затем, когда епископ повернулся к ней и она увидела огромные поры на его носу, остатки праздничного настроения улетучились. Ана Каролина все время думала о том, сколько же нужно пьянствовать, чтобы так испортить себе кожу.

– Ана Каролина, пришла ли ты сюда добровольно и свободно ли хочешь заключить супружеский союз с твоим женихом Энрике?

– Да.

– Будешь ли ты любить его и уважать, будешь ли хранить ему верность, пока смерть не разлучит вас?

– Да.

Следующий вопрос епископ задал им обоим:

– Готовы ли вы с любовью принять от Бога детей и воспитать их согласно учению Христа и Церкви?

– Да.

Последовал целый ряд других ритуальных фраз католического венчания, а затем молодым пришлось выполнить странную последовательность чуть ли не спортивных упражнений: встать на колени, подняться, присесть, снова подняться. Сознание Аны Каролины точно отключилось, а затем она услышала завершающую фразу:

– Если кто-то знает причину, которая помешает этим людям вступить в законный брак, пусть говорит сейчас или умолкнет навсегда.

В зале воцарилась свинцовая тишина, и епископ уже открыл рот, чтобы продолжить ритуал, когда кто-то с заднего ряда отчетливо и громко произнес:

– Я знаю такую причину.

По рядам пробежал шепоток.

Епископ сделал вид, что ничего не слышал, и просто стал продолжать ритуал, хотя все в зале оглядывались в поисках этого нарушителя спокойствия.

Мужчина встал.

– Я сказал, что знаю такую причину. Жениху, Энрике Альмейде Кампосу, место в тюрьме. Он виновен в преступлении и не понес за него наказание.

Это был Фелипе да Сильва! Теперь Ана Каролина его узнала. Она удивленно посмотрела на Энрике, но тот выглядел растерянным и беспомощным. На его лице читался ужас.

– Такие вопросы должен решать суд, а не ты, Фелипе! – воскликнула ее мать.

Донья Виктория покраснела. Она была вне себя от ярости. Еще чуть-чуть – и она набросится на Фелипе с кулаками.

– А ты, tia Виктория, совершишь еще большее преступление, если выдашь свою дочь за этого… мерзавца.

– Не могли бы вы подойти ко мне? – сказал епископ Фелипе.

И это была не просьба, а приказ.

Затем он повернулся к донье Виктории и потребовал того же у нее.

Гости уже начали беспокоиться. Они перешептывались и крутили головами, стараясь не пропустить ни секунды этого невероятного спектакля. Что все это значит? Почему он назвал всеми уважаемого Энрике преступником? Как этот темнокожий парень посмел позволить себе такие обвинения? И почему он назвал донью Викторию своей тетей? Неужели и в ней течет кровь черномазых? Сама мысль об этом так взбудоражила гостей, что они готовы были аплодировать от восторга. Ха! Донья Виктория – родственница мулата и будущая теща преступника? Если хоть крупица из всего этого окажется правдой, поднимется скандал, какого Рио еще не видывал.