Полковник Коршунов - Лев Канторович

Андрей молча заковылял к своему окну. Молча он влез на подоконник и долго устраивал больную ногу на стуле.

Борис бился с «тенью».

— Хорошо, — громко сказал Андрей.

Борис остановился.

— Хорошо. Ты, пожалуй, прав. Давай мешок. Только не бей так размашисто. Работой корпуса и ног сделай удары короткими, резкими и сокрушительными. Бей не только рукой, но всем телом, вкладывай в удар вес всего твоего тела.

Борис пошел к мешку. Снова в пустом гимнастическом зале раздались частые, глухие удары.

Пак… пак-пак… пак-пак…

Некоторое время, кроме ударов, ничего не было слышно.

Потом раздался спокойный голос Андрея:

— Хорошо, но удары должны быть еще резче, еще короче и отрывистей.

ГЛАВА ПЯТАЯ

Борис стоял под душем. Он с наслаждением фыркал и отплевывался. Сильная струя била его плечи и голову. Вода стекала по груди, по животу и ногам. Кожа Бориса блестела. Клочья мыльной пены лежали у его ног.

Борис открутил кран, струя усилилась, и вода стала холодной. Он поежился от холода, улыбнулся и, подняв голову, подставил лицо под струю уже совсем ледяной воды.

Потом, с сожалением расставаясь с душем, он закрутил краны и пошел в раздевалку, на ходу вытираясь жестким мохнатым полотенцем.

Петр Петрович и Андрей сидели в раздевалке. Они ждали Бориса.

Петр Петрович был их тренером, их учителем.

Ему было пятьдесят лет. Он был почти совершенно лыс. Его лицо, с глубокими морщинами, с нависшими бровями, было сумрачно и неподвижно. У него были маленькие темные глаза. Выражение глаз было живое и добродушное.

Впрочем, чаще всего глаза его были прищурены, скрыты в тени мохнатых бровей, и лицо его казалось сердитым, почти злым. Это совсем не соответствовало его характеру, хоть он и хотел, чтобы его считали человеком злым и черствым.

Он был молчалив и замкнут. Немногие знали о подробностях его жизни.

Двадцать лет тому назад, студент университета, он один из первых бросил юридический факультет и пошел в Красную Армию.

Революция сделала его солдатом. Когда гражданская война кончилась, он вернулся в родной город. Оказалось, что он забыл, совершенно забыл все, чему его учили в университете. Он никак не мог найти себе мирное занятие. Слишком долго он был солдатом.

Вот тогда-то ему предложили заняться преподаванием бокса. Он еще студентом занимался боксом. Он начал учить боксу рабочих парней в клубах.

Оказалось, что бокса он не забыл.

Он был необычайно силен. Он без труда мог несколько раз выжать два тяжелых двойника, по одному двойнику в каждой руке. Он был худой и жилистый. Он выглядел гораздо старше своих лет и внешне был непохож на такого сильного человека.

Он увлекся боксом, и он добился хороших результатов. Его ученики неплохо показали себя. Через несколько лет он стал одним из лучших тренеров.

Он учил драться сильно и храбро, учил боевой решимости.

Его ученики становились волевыми и решительными бойцами.

Он сам изобретал всякие мази и снадобья, чтобы останавливать кровь во время боя и лечить ушибы. Он проводил с учениками целые дни, водил их на прогулки, бегал с ними кроссы. Он был неутомим. Ученики никогда не видели, чтобы он уставал. Молодые парни выдыхались, а он никогда не уставал. Он требовал от учеников почти аскетического образа жизни, соблюдения строжайшего режима и учил тренироваться методически и серьезно. Он ненавидел хулиганов и лентяев, но он редко прогонял хулиганов и лентяев. Он всегда старался сделать бойца из каждого ученика. Почти всегда это ему удавалось. Только трусов он не мог терпеть.

Шли годы. Он старел. Но он был силен и крепок по-прежнему, никогда не болел, никогда не уставал. Может быть, он и уставал, но никто не видел его усталым, он никогда не жаловался на усталость. Он всего себя отдал боксу. Он учил новичков, тренировал молодых боксеров и секундировал своим ученикам. Он жил один, у него никого не было, своим ученикам он отдавал все свое время и все свои силы. Честно говоря, он мечтал о профессиональном боксе, и он всегда грустил, если хорошие ученики бросали бокс.

Когда Андрей и Борис уходили служить в Красную Армию, он сказал им:

— Прощайте. Именно прощайте, а не до свидания, потому что пока вы будете служить в армии, вы забудете бокс и потом уже не вернетесь к боксу и ко мне.

Но они не забыли о боксе, и после Красной Армии они вернулись к Петру Петровичу. Он ничего не сказал им о своем волнении и счастье. Он был именно счастлив. По-настоящему счастлив. Он видел в них результаты своей кропотливой работы.

Он научил их боксировать. Он воспитал в них качества бойцов. Он очень хорошо знал, что не только сила и ловкость создают эти качества. Он воспитал в них волю, волю настоящих бойцов.

Заботясь о своих питомцах, он жил одной с ними жизнью. Они любили его — он знал и это. Он был почти старик, но он не чувствовал старости.

Вот теперь Борис неожиданно должен биться с Титовым. Это не шуточный бой, мальчики волнуются, он волнуется вместе с ними, и в этом волнении для него тоже счастье.

Борис одевался. Андрей тихо насвистывал.

Петр Петрович нахмурясь сидел на табуретке посреди раздевалки.

— Плохо, — сказал он Борису. — Нужно много работать эти две недели. Я говорил вам. Нужно тренироваться как следует.

Он знал, что Борис тренируется как следует, тренируется много и хорошо, но он считал нужным немного поворчать на своих учеников.

Борис надевал свитер.

Андрей перестал насвистывать.

— А побить его вы должны, — сказал Петр Петрович. — И вы можете его побить.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

До боя осталось три дня. Петр Петрович сказал, что Борису нужно три дня отдохнуть. С весом было все в порядке. Борис чувствовал себя хорошо и в форме, но он все-таки немного устал и решил провести день за городом.

Он поехал семичасовым поездом.

Было еще темно. В вагонах тускло горели фонари. Потом заря осветила морозные узоры на окошках, и окошки порозовели. Небо было чистое, без единого облака.

Борис снял лыжи с полки для багажа и вышел на площадку.

Поезд заворачивал. Впереди Борис видел маленький паровозик. Паровозик суетливо пыхтел. Белые клубы пара вылетали из трубы и медленно плыли в неподвижном воздухе.

Паровозик протяжно гудел.

С разгону поезд проехал станцию, и буфера загремели, когда паровозик тормозил. Борис соскочил и пошел по тропинке к лыжной базе.

Из поезда выходили лыжники. Их приехало немного. Среди них были знакомые Бориса, но Борис не оборачиваясь пошел поскорее к базе. Ему хотелось побыть одному.

Он успел снять пальто, надеть лыжи и уйти с базы раньше, чем лыжники дошли туда. Уже спускаясь с крутого склона вниз от здания базы, Борис видел, как лыжники с лыжами на плечах медленно поднимались по тропинке. Они громко разговаривали и смеялись. Впереди шла группа прыгунов с трамплина. Кто-то из них заметил Бориса и окликнул его. Борис помахал рукой, круто повернул в конце спуска и побежал к лесу.

— Приходи к трамплину, Борис! — крикнул вдогонку знакомый лыжник. Приходи к двенадцати. Будем прыгать…

Борис еще раз махнул рукой и вбежал в лес.

В лесу было тихо. Ели неподвижно стояли в сугробах, и молодые сосенки высовывали из снега крестики зеленых верхушек.

Борис один ходил по лесу до полудня. Он ходил очень медленно, чтобы не утомляться. Он думал о бое с Титовым.

Около двенадцати он вышел на опушку леса. Вдали виднелась гора с трамплином, над которым развевался флаг.

Борис пошел к трамплину.

На горах вокруг трамплина толпились лыжники. Борис забрался на одну из гор. Внизу на пологих склонах черные точки лыжников ползали по снегу, сходились и расходились, поднимались и спускались. К трамплину шли прыгуны.

Борис низко присел и понесся напрямую.

К толпе лыжников он подлетел на хорошей скорости и несколько раз громко крикнул, чтобы ему дали дорогу. Уже в самом низу он чуть не налетел на какую-то девушку. Девушка стояла, опираясь на палки, и смотрела на трамплин. Она не слыхала окрика Бориса. Борис почти наехал на нее. В самый последний момент он круто завернул, осыпав ее снегом. Он не устоял и боком лег на снег.

Девушка спокойно повернула голову и пристально на него посмотрела.

Борис вскочил на ноги.

Девушка пошла к трамплину. Она шла медленно. Она лениво передвигала ногами, и палки волочились по снегу. Она была в черных штанах, в синей куртке и в синей альпийской шапочке.

На трамплине прозвенел гонг, и судья махнул флагом.

Первый прыгун взлетел над лесом. Он прыгнул некрасиво, слишком мало наклонился вперед, беспорядочно махал руками и упал в самом начале горы приземления.

Борис подошел к подножию горы приземления, когда гонг прозвенел второй раз и второй лыжник понесся по трамплину. Только после того, как лыжник прыгнул и устоял, пронесся по прямой и завернул, рукой коснувшись снега, только после этого Борис заметил, что стоит рядом с девушкой в синей альпийской шапочке.