Президент не уходит в отставку - Вильям Козлов

Они пили кофе в просторной комнате, которую родители Нины отвели молодоженам. Нина была в домашнем платье, поверх — кокетливый передник с кружевной отделкой. Поднос с кофе она прикатила из кухни на столике с никелированными колесиками. Маленькие фарфоровые чашечки на крошечных блюдцах. Маленькие затейливые бутерброды на тарелочках… В общем, не ужин, а японская чайная церемония…

Видио было, что Нине нравится роль молодой хозяйки дома она с удовольствием бегала из комнаты на кухню и обратно, радушно угощала гостя бутербродами, подливала кипяток в чашечки с растворимым кофе. В общем, не без успеха создавала домашний уют.

Гарик с умиротворенным видом следил за хлопотами своей миловидной жены, однако сам и пальцем не пошевелил, чтобы помочь ей. Иногда он быстро взглядывал на Сороку, будто приглашая его вместе с ним порадоваться его новой беззаботной жизни, но в глазах его нет-нет и появлялось беспокойство или легкая тревога. У Сороки мелькнула мысль, что его друг не чувствует себя мужем в этой чужой обстановке, а старательно разыгрывает роль мужа. Причем не только для Сороки, но и для себя самого…

И что-то вдруг грустно стало Сороке. Он видел, как они обменивались влюбленными взглядами, как Гарик с видом собственника похлопывал Нину по спине, а когда она, смеясь, вырывалась от него, грубовато шутил: мол, сейчас он обидится и вместе с Сорокой уйдет к неким мифическим девочкам…

Позабыв про Сороку, они мирно обсуждали свои дела: надо купить плотную гардину на окно (Нина деловито заметила, что мать обещала дать денег), Гарику необходим новый вечерний костюм (это Нина тоже берет на себя, достанет фирменный в комиссионке), в ванной надо бы поставить щеколду (это должен сделать Гарик).

А когда они завели разговор о том, кого следует пригласить на день рождения Нины, стали называть незнакомые Сороке фамилии, он совсем заскучал и, допив из маленькой чашечки ароматный черный кофе, как говорится, низко откланялся…

Возвращаясь на Кондратьевский к Татариновым, он размышлял о прошедшем вечере.

Вроде бы все, что они говорили, правильно, естественно, даже эта самая щеколда в ванной… но почему так стало тоскливо ему? Он видел, что они счастливы, им хорошо вдвоем, потому, наверное, они так часто забывали о нем. И, даже с серьезным видом толкуя о пустяках, они искрение верили, что это не пустяки, а чрезвычайно важные и неотложные дела в их новой жизни.

Неужели и он, Сорока, женившись, станет точно так же рассуждать, думать? Нет, он не осуждал Гарика и Нину, да их и не за что было осуждать, он просто не мог сейчас понять их. Такое ощущение, будто кто-то поставил между ними большое матовое стекло: вроде бы по-прежнему рядом, а на самом деле едва различают друг друга. Когда Гарик был один, без Нины, это ощущение разделенности исчезало, он снова становился прежним, понятным. Разговор о хоккее, работе, Даже о ссоре с мастером был более приятен для слуха Сороки, чем о гардинах, гостях, щеколдах в ванной… Он даже мысленно ругнул себя за то, что привязался к этой дурацкой щеколде…

Может быть, когда Гарик рядом с Ниной, он как бы отражает ее? Или, если так можно сказать, растворяется в ней, а она в нем? И Сорока их таких не понимает? Вернее, не воспринимает, потому что они ему просто-напросто скучны?..

Он даже подумал: а не завидует ли он им? Но нет, чего-чего, а зависти в себе он не почувствовал…

Вот о чем думал Сорока, сидя в машине рядом с Гариком и Ниной. И вот почему он не мог прямо ответить, казалось бы, на такой простой вопрос Нины: «Почему ты к нам не приходишь?» Он на самом деле не знал почему.

Впрочем, Нина и не ждала от него ответа, она тут же стала рассказывать, как весело прошел ее день рождения, сокрушалась, что не было его, поблагодарила Сороку за подарок (он через Алену передал ей редкую пластинку популярного эстрадного певца). Сам он никак прийти не мог: у них было отчетно-выборное комсомольское собрание, на котором его избрали комсоргом станции.

Видя, что Нина поеживается в своей дубленке, Гарик включил обогреватель. Тоненько запел маленький мотор, в салон поплыл теплый воздух.

— Ты скоро кончаешь? — спросил Гарик.

— В девять, — ответил Сорока.

— А мы хотели тебя пригласить к нам на ужин, — разочарованно произнесла Нина.

— Брось ты, старик, гореть на работе! — сказал Гарик. — Оставь кого-нибудь за себя — и к нам! Нина достала бутылку настоящего португальского портвейна… Ты знаешь, что Португалия — родина портвейна?.. Да, ты ведь не пьешь… — рассмеялся он.

— У нас жареная утка с картофелем, — уговаривала и Нина.

Сорока решительно отказался: с какой стати он уйдет с работы? Конечно, жареная утка с картошкой — это соблазнительно, но только не в рабочее время.

— Я с завода ухожу, — беспечно заметил Гарик.

— В комиссионку? — не удержался, съязвил Сорока.

Но Гарик и ухом не повел. Достал пачку «Кента», протянул Нине, чиркнул красивой зажигалкой. Раньше такой у него не было.

— Мой старик… — фамильярно начал он, но, взглянув на Нину, поправился: — Мой дорогой тесть работает заместителем директора одного научно-исследовательского института. У них там прекрасная механическая мастерская, много новых станков… В общем, есть для меня хорошая работенка. Ну что я там, на Кировском, два года вкалываю токарем! Правда, разряд мне присвоили высокий…

— Главное, ты сможешь учиться, — мягко заметила Нина. — Этой весной тебе сдавать экзамены.

— Куда поступать-то собираешься? — полюбопытствовал Сорока.

— Только кораблестроительный, — убежденно ответил Гарик.

И Сорока подумал, что хоть тут-то он остался верен себе: Гарик мечтал поступить только в этот институт и больше никуда.

Они снова стали уговаривать приехать к ним сегодня, пусть даже поздно, после девяти, но Сорока отказался, пообещав обязательно прийти к ним в ближайшую субботу. Он уже взялся за ручку дверцы, чтобы вылезти из маленькой, тесной машины, в которой стало жарко и душно, но тут заметил, как Нина толкнула Гарика в бок и пристально посмотрела ему в глаза. У них было какое-то дело к нему, но они не решались начать.

— Выкладывайте, — пришел им на помощь Сорока, — без этой… дипломатии.

Гарик кивнул: дескать, выйдем…

Сорока попрощался с Ниной и первым выбрался из «Запорожца». Он заметил, что в крупных Нининых глазах тревога, словно она боялась, что ее милый муж сейчас все дело испортит…

Они уже подошли к дверям цеха, а Гарик все молчал, напряженно морща лоб.

Иногда он сбоку коротко взглядывал на Сороку и тут же отводил глаза в сторону. Один раз даже беспомощно оглянулся на машину, в которой осталась Нина, будто собирался позвать ее на подмогу.

— Какая вас муха укусила? — рассердился Сорока, не любивший игру втемную. — Денег в долг, что ли, хочешь попросить?

— Наоборот, — обрадовался Гарик. — Хочу тебе деньги отдать…

— Разве ты мне должен? — удивился Сорока.

— Когда я был, как ты… то есть не женат, — путано стал объяснять Гарик. — Мы были… ну как это?.. Равными компаньонами.

— Компаньонами? — вытаращился на него Сорока.

— Не перебивай ты меня! — вдруг рассердился Гарик. — Короче говоря, я один на машине езжу, а ты с лета и за руль не садился… Ну вот, мы с Ниной и решили, что лучше тебе вернуть деньги, которые ты дал на покупку… Гарик поспешно вытащил из кармана пачку денег и протянул Сороке. — Тут половина, — пояснил он. — Весной верну остальные.

— Дурак, спрячь деньги, — негромко, но внушительно произнес Сорока. Они тебе сейчас нужнее.

— Все равно когда-то отдавать, — пробормотал Гарик. Он действительно чувствовал себя дураком. — Нина говорит…

— Ну, раз Нина говорит, тогда давай, — улыбнулся Сорока, принимая деньги. — Это хорошо, что ты жену слушаешься…

— Ну чего ты издеваешься? — укоризненно взглянул на него Гарик. — Нина тебя так хорошо не знает, как я… Ты ведь такой, можешь и оскорбиться…

— За что?

— Ну мало ли, — замялся Гарик. — Я ведь считаю, что эта машина наша общая…

— А Нина думает по-другому, — сказал Сорока. — И правильно думает. Это машина ваша, и нечего, дорогой мой, терзаться… Все правильно.

— Когда тебе понадобится телега, только скажи, — повеселел Гарик.

— Скажу-скажу… — рассмеялся Сорока, подумав, что вряд ли ему когда-нибудь потребуется «Запорожец». Он тогда еще и не подозревал, как эта маленькая юркая машинка очень скоро крепко выручит его…

— Так придешь в субботу? — недоверчиво посмотрел на него Гарик.

— На жареную утку-то с картошкой? — улыбнулся Сорока. — Обязательно приду! Твоя Нина отличная хозяйка.

— Ты еще не знаешь, какие она пельмени делает… — расплылся в улыбке Гарик. — Обалдеть можно!